– Что?! – заорал я, перейдя на визг. – Они ссут прямо в коридоре моего корабля?!
– Мисс Чонг говорит, что к туалетам они не приучены.
– Давай ее сюда! Быстро!
Мисс Чонг вытянулась передо мной по стойке «смирно» и сразу ринулась в атаку.
– Ни в какой туалет их не загнать! Они отродясь его не видели! Вообще ничего не видели, кроме трущоб. Там родились, там и росли. Думаете, мы не учили их мыться под краном и ходить в туалет? Но за один день не выучишь! На это нужно время!
– Так ведь они мочатся, я хотел сказать, используют коридоры в качестве туалетов.
– Я делаю все, что в моих силах, но поймите – это трудные дети.
Ее невозмутимость сделала свое дело, и пыла у меня поубавилось.
– Разумеется, мисс Чонг, но поймите меня и вы. До Надежды лета – целых шестнадцать месяцев. Ваши, как вы говорите, трудные дети отравляют жизнь и пассажирам, и экипажу. Их надо держать в ежовых рукавицах.
– Но как это сделать? Как справиться с такой оравой? Посоветуйте. Их сорок два, а я одна. Надо немного подождать.
– Ладно. – Я пошел на попятную, не зная, что ей посоветовать. – Подождем, пока ваши подопечные станут взрослыми. Но если они еще хоть раз наделают дел в коридоре, пусть пеняют на себя!
Может, послать на второй уровень матросов и поучить этих болванов кулаками? Нет, не стоит. Корабль – не тюрьма.
У Аманды начались схватки. Так, по крайней мере, мне показалось, и я отвел ее в одноместную больничную палату корабельного изолятора, к доктору Бросу.
– Поверьте, я волнуюсь не меньше вас, – сказал доктор. – Часто ли приходится принимать роды во время межзвездного перелета!
Конечно, не часто. И я это знал. Всем членам экипажа, за исключением командира, а также не состоящим в браке пассажирам раз в месяц делали стерилизующие инъекции. Считалось, что зачатие во время длительного прыжка со сверхсветовой скоростью может привести к нежелательным последствиям.
– Ждать осталось совсем недолго, – заявил доктор, осмотрев Аманду. – Пожалуй, несколько дней.
Мы вернулись в каюту.
Между тем в коридоре после дезинфекции по-прежнему стоял едкий запах. Я поговорил с главным инженером, и он нашел интересный выход из положения. Вдоль коридора, по низу стен, провели тонкие оголенные провода, практически незаметные, а под потолком установили миниатюрные видеокамеры. Видеоизображение передавалось на бортовой компьютер и на монитор, установленный в центре управления. На провода из центра управления можно было подавать переменный ток нужной величины. На Военно-Космическом Флоте не принято шпионить за пассажирами, но здесь я скрепя сердце отступил от этой традиции.
Компьютеру было приказано подавать на провода безопасное для жизни напряжение всякий раз, когда кто-либо из пересыльных станет мочиться в коридоре.
Их пронзительные вопли долго забавляли пассажиров, особенно молодых. Как-то один воспитанный и к тому же не обделенный чувством юмора мальчик заметил, как один такой несмышленыш в синем комбинезоне по имени Деке справляет нужду и при этом дергается, визжит и яростно матерится, не в силах понять, почему такое обычное дело сопровождается такими необычными мучениями. Воспитанный мальчик звонко крикнул: «Электро-ссуль!» – и тут же схлопотал от переселенца огромный синяк под глазом.
Время тянулось мучительно медленно. Однажды после полудня я играл в шахматы с пилотом Ван Пэром в его каюте. Он оказался сильным партнером, получил выигрышную позицию, но зевнул, потерял фигуру и сдался после двадцатого хода.
Каждая вахта казалась вечной. Как-то Алекс, уже отбыв наказание, остановил меня у офицерской столовой.
– Разрешите поговорить с вами наедине, сэр? – Тон у него был сугубо официальный.
– Разумеется.
Мы зашли в его каюту – крошечную комнатку с аккуратно заправленной койкой. Все пожитки Алекса умещались в дорожной сумке.
– Сэр, простите меня! Мое поведение тогда было недопустимым. – Видимо, это признание далось ему нелегко. – Это не пустые слова, я искренне сожалею о произошедшем. Лейтенант не имеет права пререкаться с командиром корабля. Кроме того… – Он отвернулся, помолчал и снова заговорил каким-то глухим голосом: – Я ведь многим вам обязан. Простите меня.
У меня словно камень с души свалился. Алекс снова был мне другом.
– Давай присядем, Алекс, – мягко сказал я.
Он опустился на кровать и сидел прямо, словно кол проглотил, напряженно смотря мне в лицо. Я устроился в кресле и доверительно промолвил:
– Пойми, Алекс, я не хочу тебе зла. Подумай еще над тем, о чем мы с тобой тогда говорили. Ты так стремишься досадить Филипу, что буквально теряешь рассудок. Все-таки есть грань, которую переходить нельзя.
Алекс вздохнул.
– Честно говоря, не уверен в этом, – возразил он. – Помнишь, как он над нами издевался? – Он перешел со мной на «ты». – И я поклялся отомстить ему при малейшей возможности. Наконец такой случай представился.
– Но всему есть предел, Алекс. Остановись!
– Иногда мне и самому кажется, что это пора прекратить. – Он судорожно сцепил пальцы. – Но как вспомню его придирки ко мне и Дереку, эти бесконечные наряды, издевательства. А как он упивался своей властью! Каким тоном разговаривал с нами! Может, мне лучше уйти в отставку, как только прилетим в Окраинную колонию?
– Я все понимаю, Алекс. – Что еще тут можно было сказать?
– Прикажи – и я перестану его мучить. Меня может остановить только твое распоряжение, – признался Алекс.
– Нет. – Я хотел, чтобы он сам это прекратил. Неуставным отношениям не место на космическом корабле. – Алекс, я тоже ненавидел Филипа, и не меньше тебя. Но он уже за все расплатился сполна. Ты вволю поиздевался над ним уже в прошлом полете. Надо знать меру. Филип все вынес и готов терпеть дальше. Разве это не достойно уважения?
– Нет, – мрачно изрек Алекс. – Я никогда не смогу его уважать. А Дерек и Рейф! Представь, что бы с ними было, стань он их начальником? Думаешь, он хоть чуть-чуть изменился, стал лучше?
– Кто его знает. Меня больше беспокоит другое – его теперешнее смирение. Оно тебя развращает.
Алекс задумался. Он выглядел озадаченным и, кажется, был готов изменить свою позицию.
– Ладно, – вздохнул я. – Принимаю твои извинения. Вахты возобновляются.
– Спасибо. Я подумаю над твоими словами.
– Договорились.
Я вернулся к себе в каюту, чтобы подготовиться к вахте. Аманду поместили в отдельную каюту. Она взяла с меня слово все время быть неподалеку. Как будто я мог выйти в открытый космос! Схватки участились, и с ней рядом постоянно находился врач. Я не мог нарушить график дежурств и неотлучно находиться при ней. Но от мостика до лазарета на первом уровне можно было добежать меньше чем за минуту.
Вместе со мной на вахту заступили лейтенант Вакс Хольцер и гардемарин Дерек Кэрр. Делать нам было нечего. Лейтенант, чтобы скоротать время, заставлял Дерека решать задачи по навигации, и это пошло ему на пользу. Я тоже подкинул гардемарину несколько задачек потруднее. Он решил их в два счета. Я бы так не сумел. Лишь однажды Дерек ошибся и густо покраснел, когда Вакс попенял ему за невнимательность.
Вдруг из динамика раздался взволнованный голос:
– Командир, докладывает гардемарин Трэдвел. У нас здесь ЧП.