Он чувствовал напряженную атмосферу в комнате. Лицо Кативара прояснилось.
— Мне казалось, я не помешаю, — заметил Рэнд. — Я скучал по нему.
— После того, как он помог Палатону? Человеческое сердце более ранимо, чем мы предполагали, — Кативар сел в кресло. — Он был бы рад узнать об этом.
Рэнд снова отвернулся, наблюдая, как медленно и ровно поднимается и опадает грудь старого чоя.
— Надеюсь, он считает меня другом.
Кативар непринужденно обхватил руками колено.
— Дружба высоко ценится в твоем народе. Это был и вопрос, и утверждение. Рэнду не хотелось отвечать. На Чо было слишком много сложностей, которые он даже не старался понять, а тем более влезать в них. Поскольку он был здесь чужаком, большая часть общества оказалась скрытой от него, причем все чоя считали, что ему неизвестна их главная тайна. Нет, он знал ее и теперь должен был молчать, чтобы спасти свою жизнь. Рэнду не хотелось вступать в разговор с Кативаром, но поскольку это было неизбежно, решил сменить тему:
— Он поправится?
— Не могу сказать. Но я чувствую, что Вездесущий Бог наблюдает за ним, и хотя в жизни происходит много событий, в жизни Ринди не было ничего случайного. Он родился, чтобы совершить великие дела, и думаю, его труд еще не завершен.
— Вряд ли он думал об этом, выходя на улицы.
— Может быть, — ответил Кативар. — Все поступки он совершал с наилучшими целями, и никто из нас не узнает, к чему он стремился, пока вся работа не будет закончена, верно?
Они сидели в молчании, беспокойство Рэнда при появлении Кативара исчезло, шум техники, поддерживающей жизнь Риндалана, убаюкивал его. Этот шум был еле различим, однако Рэнд слышал его и удивлялся, что случится, если шум внезапно прекратится — должно быть, тишина будет ошеломляющей.
Кативар не выдал своего беспокойства, но полностью изменил планы, обнаружив рядом с Ринди инопланетянина. Сидя неподвижно, Кативар обдумывал открывшиеся возможности. Что случится, если Ринди внезапно умрет — вскоре после визита инопланетянина? Сможет ли Палатон защитить преступника перед лицом почти ошеломляющего доказательства, представленного им, Кативаром? Если нельзя поссорить их с Палатоном, то можно обратить всю Чо против Рэнда. Чо не пожелает терпеть присутствие убийцы.
Доказательство потребует времени и тщательной подготовки, но эта задача выполнима. Кативар наблюдал за врачом-чоя, прикидывая свои возможности.
Связь с посольством чоя через космос наконец-то была установлена. Со Скорбью она всегда была трудной, и хотя чоя пользовались всеми преимуществами, это почти не помогало. Пальцы изнывают от тоски по клавишам кабинетного линдара, думал Паншинеа, осторожно сгибая их и чувствуя боль в суставах. Вероятно, эта боль была просто старческой. Он сидел за пультом в своем кабинете и ждал, пока операторы посольства установят связь. Потирая руки, он наблюдал, как на экране появилось узкое лицо Гатона. Темные волосы министра были пробиты белыми нитями сильнее, чем прежде. Он утомился, заметил Паншинеа, под грузом своей службы и долга перед народом.
Министр ресурсов ценился даже выше, чем ресурсы планеты, которые он охранял. Он постиг все сложности политики. Он принадлежал Чо даже больше, чем Паншинеа, поскольку Паншинеа всегда был и оставался чоя из Звездного дома, дерзким, сумасбродным и талантливым, а с возрастом его сумасбродство усиливалось. Паншинеа не осмелился бы покинуть планету, если бы министр не оставался там, выполняя всю не терпящую отлагательств работу.
Лицо Гатона сложилось в приветливую улыбку, хотя звук еще плыл, и его слова остались неслышными для императора. Однако император был благодарен ему.
— Доброе утро, император, — наконец прорезались голоса Гатона. — Состояние Риндалана улучшается.
Врачи отмечают, что опухоль на голове постепенно рассасывается, не требуя дополнительного хирургического вмешательства, а кости срастаются так хорошо, как можно ожидать в его возрасте. Большей частью он остается в бессознательном состоянии, хотя приборы отмечали несколько кратких пробуждений ночью. Кажется, он ничего не узнает, но все же врачи довольны — их прогнозы стали благоприятными.
После Двухдневной войны Земной дом отказался от своих прав на наследование престола. Знаю, это неизбежно, но их согласие было передано конгрессу, так что на этот счет можно успокоиться. Однако Витерна из Небесного дома была весьма раздражена встречей с Палатоном. Пан, с нее нельзя спускать глаз — она может доставить нам немало неприятностей.
Простолюдины разошлись по домам, приступили к работе, в столице начинается обычная жизнь. Начались восстановительные работы, ущерб вполне приемлем и даже в некотором смысле оказывает пользу экономике, — Гатон на мгновение остановился и сухо закончил: — Вероятно, впредь следует время от времени сжигать город ради подъема всеобщего энтузиазма. Паншинеа обнаружил, что усмехается при этом заявлении. Он сделал отметку на записи, не желая сейчас думать о Витерне.
Гатон представил подробный отчет о недавних событиях. Он закончил говорить, экран погас, и Паншинеа отодвинулся от него.
Он не боялся, что Витерна из Небесного дома отберет у него престол — во всяком случае, пока. Он боялся, что Палатон уже отобрал его.
Он явился на Скорбь, чтобы сохранить репутацию тезаров, восстановить влияние Чо на Союз и укрепить свои позиции, которые стремились пошатнуть абдрелики и ронины. Он оставил престол в руках честного чоя.
И это могло стать причиной его падения.
Чирек сидел за пультом, выбирая нужную информацию, когда поступил сигнал. Чирек нетерпеливо вскинул голову, жалея о помехе, но приглушенные голоса по связи немедленно приковали его внимание.
— Мы нашли ее.
Значит, чоя все-таки отыскали! Чирек окружил себя временным защитным полем и повернулся в кресле, чтобы скрыть довольную гримасу.
— Где?
— Она в Бая лаке.
— В Баялаке? — Чирек не сдержал негодования. — Но это на другом конце материка! Как она туда попала?
— Я просто нашел ее — я не спрашивал, как она там оказалась. Я еще вам нужен?
— Нет. То есть да, подожди. Дай подумать, — на долю секунды помощник Чирека отвлекся от экрана, пока Чирек выбирал лучшее решение. Он должен был узнать, что случилось с чоя. Почему она бежала? — Я не хочу приезжать в гостиницу. Могу я устроиться где-нибудь в семье?
— В Баялаке все улицы — ваши.
Чирек подумал, что в этом нуждается меньше всего. Он не желал объявлять о своем прибытии или принимать почести от народа.
— Нет, я хочу прибыть скрытно, устроиться где-нибудь без лишнего шума. Встретиться с чоя, если смогу.
Последовала пауза, и собеседник Чирека ответил:
— Понимаю. Я смогу это устроить.
— Как мне будет лучше туда добраться?
— Только не чартером — если желаете прибыть незаметно, отправляйтесь на рейсовой летающей лодке. На реке половодье, но погода хорошая.
— Ладно, — Чирек проверил хронограф. — Завтра днем. Я попытаюсь попасть на первую же лодку. А ты не упускай ее из виду.
Связь прервалась.
Чирек сидел, понимая, что закрытая связь привлечет внимание к его разговору, но не хотел ни о чем думать. Надо ли связаться с Малаки и попросить у него телохранителя? Чирек отказался от этой мысли — будет лучше поехать одному, и принять успех или поражение.. Чирек протянул руку и убрал защиту связи. Гатон, проходя по комнате, даже не взглянул на него.
Палатон не виделся с дедом уже тридцать лет. Шагая по вновь замощенным тротуарам тесного городка, куда переселился его Дом, он наблюдал за снующими вокруг чоя.