Игорь понял, в чем дело и почему Петра замучил комплекс вины перед дочерью: любовница-секретарша! Как он мог это забыть?
– Ты собираешься жениться на той женщине?
– У меня скоро будет сын, это точно… Именно сын. Посуди сам, моя жизнь может сейчас обрести новый смысл, а у меня Тома… Она же никогда не простят мне, если я уйду от нее и сойдусь с Машей… Игорь, все, что я сейчас сказал тебе, звучит по меньшей мере странно, но давай попробуем…
И вот теперь он, Игорь Сперанский, стоял посреди цветочного магазина и не знал, какой букет выбрать и, главное, как и с какими словами вручить его Тамаре?
– Вам помочь? – Девушка-продавщица, долго наблюдавшая за ним, не выдержала и подошла, понимая, что перед ней солидный покупатель, которого ни в коем случае нельзя упустить. – Сколько лет вашей даме?
– Даме? О нет, она совсем еще юная девушка… она моя племянница… Ей всего пятнадцать лет.
– Тогда выберите ей белые розы или нежно-розовые, штук семнадцать-девятнадцать… Маленькие букеты сейчас не дарят – это признак дурного тона…
– Хорошо, тогда белые, если можно. И выберите сами, пожалуйста.
Он вышел, прижимая к себе, как ребенка, прохладный бумажный сверток, источавший сладковатый запах, и аккуратно положил его на заднее сиденье машины.
Что еще можно купить ей для первого свидания?
Чем поразить? Как удивить и в тоже время не испугать?
Он остановился возле ювелирного магазина и долго рассматривал там под прозрачным стеклом сверкающие бриллианты, представляя, какой может быть реакция неискушенной девочки на такой роскошный подарок, но, решив, что это может быть воспринято ею иначе, чем ему бы хотелось, она может подумать, что он собирается ее купить, Игорь зашел в расположенный по-соседству парфюмерный магазин, где остановил свой выбор на скромном французском наборе из мыла и туалетной воды.
Петр обещал ему, что Тамара этим вечером будет дома, но предупредил, что у нее в классе произошла трагедия – убили одноклассника и одновременно отравилась одноклассница, а потому Тома может задержаться из-за поминок.
Так и случилось. Тома вернулась домой в половине десятого вечера. Не зная, кто ожидает ее в гостиной, она заявила с порога:
– Па, я в ванную, поставь чайник, есть ужасно хочется…
Услышав это ее детское: «Па, я в ванную…» – немного капризное и в тоже время милое и ДЕТСКОЕ, Игорь вдруг почувствовал прилив невероятного блаженства, представив, как это существо выйдет сейчас из ванной и войдет в гостиную, как девушка удивится, увидев смирно сидящего в кресле гостя.
Интересно, что она скажет, когда он вручит ей розы, которые вот уже почти три часа томятся в ведре с водой (он хотел, чтобы она сама поставила их в вазу, своими ручками).
– Слушай, какой же я кретин – надо было купить торт! Как же я не догадался?
Петр, который все это время и сам сидел как на иголках, делая вид, что чинит фен, нервничал и то и дело заговорщицки поглядывал на Игоря, пытаясь приободрить его. Хотя интуиция подсказывала ему всю тщетность их плана. Не будет Тома женой Сперанского, хоть тресни. У нее есть молодой парень, от которого она приходит вся в засосах, и ни к чему ей сорокалетний мужик… А как стала она груба за последние полгода! С нею же сладу никакого нет: огрызается, дерзит, не скрывает, что курит…
Перепелкин отложил в сторону фен и посмотрел на Игоря почти с жалостью.
И зачем они все это затеяли? И что скажет Игорь, когда сам поймет, с кем собрался связать свою жизнь? Да и как могли они вообще так быстро обо всем договориться, когда Тома не знает даже имени Сперанского?! Вот идиоты!
– Послушай, она проголодалась и попросила тебя поставить чайник, а ты все сидишь и чего-то ждешь… Если ты думаешь, что я отступлюсь, то ошибаешься.
– Игорь подошел к Перепелкину и зашептал ему на ухо:. – У меня есть один план.
Скажи, у тебя так бывало, что ты поздно вечером уходил к своей Маше?
– Бывало, конечно, днем-то мне с ней встречаться некогда, а что?
– А то. Поезжай к ней, только предупреди Тому, что я – твой друг, что мне негде переночевать, но ей нечего со мной бояться…
– Да ты с ума сошел! Спятил! Совсем голову потерял!
– Я ничего не терял. Просто надо попытаться создать ситуацию, напоминающую естественную… Уж не думаешь ли ты, что я на нее наброшусь?
– Нет, конечно… Но все равно как-то странно… – Петр оживился, потому что возможность прямо сейчас, закрыв на все глаза, отправиться прямиком к Машеньке и хотя бы на одну ночь забыть о Томе, показалась ему столь заманчивой, что он готов был найти даже в этом, явно абсурдном и опасном предложении Игоря, все, что угодно, лишь бы сбежать отсюда и сбросить со своих плеч груз ответственности за свою непутевую дочь. Но не мог же он согласиться вот так сразу, а потому ему потребовалось около трех минут, чтобы помучить и Игоря и себя, прежде чем он все же дал согласие, но опять же-с видимой неохотой, как того требовала щекотливость положения.
– Ладно, уговорил, только без глупостей… – С этими словами Петр подошел к двери ванной комнаты и громко, чтобы дочь услышала его за шумом воды, крикнул:
– Тамара, открой на минутку, мне надо тебе что-то сказать…
* * *
Крымов смог проследить за Ларчиковой до самого дома, в подъезде которого она скрылась, благо дом этот находился всего в трех кварталах от ее собственного.
Выйдя из машины, он вбежал в подъезд и начал едва слышными шагами подниматься по ступенькам (дом был пятиэтажный, без лифта), прислушиваясь к цоканью ее каблучков и пытаясь представить себе ее разрумянившееся от быстрой ходьбы личико, слегка растрепавшиеся волосы, блеск в глазах… И к кому же она так спешила?
В то время, когда он замер, не дыша, на втором этаже, Таня Ларчикова позвонила в квартиру на третьем, ей сразу же открыли, и до Крымова донеслось мужское радостно-взволнованное: «Ну наконец-то!»
Он сделал неимоверное усилие и в два прыжка оказался на площадке между этажами, чтобы успеть увидеть закрывающуюся дверь. Вот, конечно, только что захлопнулась дверь квартиры восемь.
Он снова спустился на второй этаж и позвонил в квартиру, расположенную под той, куда вошла Ларчикова:
– Извините, над вами живет мужчина, мне поручили передать ему деньги, а его нет дома. Я прихожу сюда уже третий раз, но не застаю… И записка с его телефоном куда-то подевалась… Вы не знаете его номер, чтобы я в следующий раз перед тем, как приехать сюда, предварительно ему позвонил?..
Он говорил быстро, скороговоркой проговаривая слова, чтобы испуганная пожилая соседка, так ничего толком и не поняла, но услышал: "Пермитин? Михаил Яковлевич? Так он дома, вы просто плохо позвонили… У него сегодня с самого утра звучала хоровая музыка, знаете, он очень любит слушать хоры, особенно из баховских знаменитых месс… Так вот, он и сейчас дома, может, в ванной человек моется… – Вежливая и аккуратная старушка улыбнулась, показывая голубоватые ровненькие пластмассовые зубы.
– Наверное, вы правы…
Он дождался, когда дверь за соседкой закроется, поднялся, опасаясь того, что она вздумает за ним подсматривать, на один пролет и позвонил в седьмую квартиру.
– Кто там? – спросили за дверью. Крымов, продолжая думать о соседке снизу, которая могла его подслушивать, сказал:
– Я принес вам деньги.
И дверь тотчас открылась. Он увидел перед собой худощавую, с измученным лицом женщину. Следы былой красоты при ее образе жизни таяли с каждым часом, с каждым днем (по красному кончику носа он понял, что она пьет).
– Вы с биржи? – спросила женщина, и брови ее при этом поднялись в удивлении.
– Да… Вот, получите и распишитесь. – Он достал из кармана пятидесятирублевую купюру, блокнот и ручку.
– Но у вас же здесь нет ни моей фамилии, ничего…
– Я потом заполню, у меня знаете сколько таких, как вы… Мы будем выдавать пособия по частям, вы не возражаете?
Крымов никогда еще не чувствовал себя таким ослом. И ведь он придумывал на ходу всю эту ахинею исключительно из желания узнать, с кем спит Ларчи-кова.
Это ли не психическое заболевание, зовущееся «чудовищем с зелеными глазами»?
Ревность – яд для человека с собственническими замашками. Но откуда может возникнуть ревность к женщине, с которой только что познакомился?
Крымов просто сатанел от своей воспаленной фантазии, выдавая этой несчастной женщине пятьдесят рублей, да еще и предлагая ей расписаться в их получении… Ну надо же было до такого додуматься?
– Вообще-то, все это как-то странно… – пробормотала женщина, закрывая за ним дверь, и Крымов еще какое-то время прислушивался к шлепанью босых ног по полу…
Вернувшись на второй этаж, он приблизил лицо к глазку той квартиры, из которой, как он предполагал, за ним могла подсматривать старушка с голубыми зубами, и состроил такую уморительную рожу, что и сам расхохотался, после чего, подмигнув невидимому соглядатаю, буквально вылетел из подъезда, сел в машину и помчался домой. Какие, к черту, лоси или зайцы? Он сам оголодал, как сотня волков, и никому не отдаст свой ужин!
* * *
Лариса и Сергей внесли своим появлением суету, оживление, много света, шума, и все это, вместе взятое, рассеяло страхи.
– Ну, что я вам говорила? – спрашивала заметно побледневшая от пережитого потрясения Белотелова, с хозяйским видом проходя на кухню и выкладывая из большого пакета продукты, которые они, очевидно, успели купить с Сергеем, заехав в какой-нибудь супермаркет. – А вы не поверили мне, признайтесь! Вы же не поверили, что у меня здесь не квартира, а черт знает что?