Острые, горящие нескрываемым раздражением глазки правителя впились в Вальборна.
- Племянничек явился! - Берсерен, скорчив брезгливую гримасу, окинул Вальборна презрительно-оценивающим взглядом, словно кобылу с пороком, выставленную на продажу. - И что это мы здесь делаем, а? Чего мы еще не выпросили у доброго дяди?
Кровь бросилась Вальборну в лицо, но он сдержался.
- Позвольте мне выразить вам почтение, ваше величество, - сказал он обычную приветственную фразу.
- Конечно-конечно... - с ядом произнес Берсерен. - Еще бы тебе не выражать мне почтение! Кем бы ты был, если бы не я, после того, как тебя выкинули из Бетлинка? Что там у тебя - повозки, еда, оружие?
- Ваше величество...
- Ничего ты не получишь. - Берсерен яростно глянул куда-то в сторону и пробормотал сквозь зубы: - Они предали меня, никто из них и не думает идти под Келангу...
- Плохие новости с юга? - догадался Вальборн, на мгновение забыв обиду.
- Плохие?! - взвился Берсерен. - Ужасные отвратительные новости!!! Эта дура Десса, этот мужлан Донкар - они все у Норрена вот здесь, в кулаке. - Он шагнул вперед и помахал сухим, костлявым кулаком под носом Вальборна. - Ставят укрепления под Босханом, видите ли! Не успевают сюда, видите ли.
- Я слышал, что вы слишком поздно попросили поддержки, вспомнил Вальборн брошенную Лаункаром фразу.
- Сплетни! Месяца им было мало, подумайте, Вальборн подумал. Конечно, месяца было мало. - Берсерен неистощимо бушевал:
- Я справлюсь один с этим босханцем! Я покажу им, что все они трусы и ничтожества. Вон и Госсар говорит, что у нас сильная армия, что уттаки - это так, возня одна. - Он перевел дух, шагнул вплотную к Вальборну и испепелил его бешеным взглядом Аунизу вверх. - А ты, племянничек, справляйся сам. Я дал тебе все, что мог, остальное - для города. Моя казна - не бездонная бочка.
- Я ничего не прошу, - воспользовавшись паузой, сказал Вальборн. Я увел войско с Оранжевого алтаря и готов вместе с вами защищать Келангу.
Берсерен молча воззрился на племянника. Вальборну никогда и не думалось, что молчание может быть таким напряженным, таким насыщенно-ядовитым.
- Как это понимать, милый племянник? - обрел дар речи Берсерен. Ты целую неделю клянчил у меня войско, чтобы защитить храм... ты уверял меня, что чуть ли не вся война зависит от этого, а теперь? Ушел?
- Триста воинов не могут противостоять десяти тысячам уттаков. Я сохранил и людей, и снаряжение.
- Сохранил?! - Голос Берсерена прорезался в полную силу. - Может, нам с тобой и остальную армию сохранить, уйти из Келанги? Ты оставил алтарь без боя, трус?!
- Ваше величество! - повысил голос Вальборн. - Сюда идут десять тысяч уттаков. Очень скоро я докажу вам, что вы ошибаетесь!
- Вы совершенно правы, ваше величество, - раздался рядом властный мужской голос. Оба спорщика вздрогнули и повернулись на звук.
- Простите, ваше величество, я шел мимо и услышал ваш спор, продолжал Госсар, не удостаивая Вальборна взглядом. - Я не мог не вмешаться, услышав, как этот молодой человек разговаривает с вами. Прискорбно, но вынужден признать вашу правоту.
- Ты тоже так считаешь, Госсар! - принял поддержку Берсерен. - Мне стыдно говорить с тобой об этом, но из моего племянника не вышел ни правитель, ни воин.
- Вы не имеете права так говорить, не узнав всех обстоятельств! разгорячился Вальборн. - Я готов дать слово чести, что иначе было нельзя. Когда силы были равны, мои воины захватили алтарь почти без потерь!
- Слово чести, слово чести... - с отеческой снисходительностью сказал Госсар. - А дела? Вы сдали замок Каморре и потеряли при этом две трети гарнизона. Вы неизвестно зачем прогулялись с чужим войском на алтарь, затем приняли пятьсот уттаков за десять тысяч и прибежали обратно.
Где это вы видели сразу столько уттаков?
- Верно, - выдохнул Берсерен. - Мальчишка струсил.
- Ваш дядя слишком добр к вам, - продолжил Госсар. - Меня всегда удивляла его доброта. Я бы вам и стадом овец не доверил командовать.
- Дядюшка! - выкрикнул ошеломленный Вальборн. - Как вы ему это позволяете?!
- Молчи, щенок! - огрызнулся Берсерен. - Госсар прав, не то сейчас время, чтобы доверять войска трусам. Завтра же ты передашь ему командование войском.
- Я?! - задохнулся Вальборн. - Ему?!
- Да, ты, - подтвердил Берсерен. - Да, ему. Ты свободен, Госсар. Завтра примешь у него руководство.
Вальборн бросил ненавидящий взгляд на Госсара и вдруг почувствовал ледяной озноб. Тот смотрел на него с издевательски-разумной, торжествующей усмешечкой, как на побежденного врага. Через долю мгновения, показавшуюся Вальборну вечностью, Госсар отвернулся и ушел.
- Что вы наделали, дядюшка! - выкрикнул Вальборн, повернувшись к Берсерену. - Вы не можете не понимать, что это ложь, клевета!
- Я тебе не дядюшка! - крикнул в ответ Берсерен. - Я для всех, и для тебя тоже - ваше величество! Судьба наказала меня слюнтяем-братом, а теперь тобой! Я-то старался, пристраивал его, чтобы он не сидел у меня на шее, замок для него выманил у этого хвастуна Паландара - и для чего? Чтобы ты этот замок спустил при первой же возможности?! Иди куда хочешь, хоть к Госсару коней чистить, а мне на глаза больше не показывайся! Я устал от этого срама!
- Вы лжете, ваше величество! - возмутился Вальборн. - Замок был выигран в честном споре.
- В честном? - ехидно спросил Берсерен. - Паландар трижды не попал в шапку с двенадцати шагов. Говорили, ему помешал ветер. Да нужен ураган, чтобы на таком расстоянии сдуть с пути стрелу, пущенную его рукой!
- И как же все было? - сдавленным голосом спросил Вальборн.
- Ураганом была моя жена Варда, магиня ордена Аспида. Настоящий аспид, светлая ей память, и выгоду сквозь землю чуяла. Вы оба ее должники - и твой отец, и ты.
Вальборн ответил не сразу.
- Я подумаю над тем, чей я должник, - сказал он, глядя в лицо Берсерену. - Прощайте, ваше величество.
Вскочив в седло, Вальборн дрожащими от гнева руками натянул уздечку и погнал коня галопом по улицам Келанги. В лагере он отыскал своего военачальника.
- Лаункар! - скомандовал он. - Объявляй сбор, мы выходим немедленно. В Оккаду!
Вальборн ехал, не видя перед собой дороги. Его гнев, вызванный не столько незаслуженными оскорблениями, сколько полной глухотой Берсерена в таком важном военном вопросе, постепенно сменялся внутренней тревогой. Издевательски-разумная усмешечка Госсара, плясавшая в голове, вызывала предчувствие, требующее немедленного осмысления. Невнимание к данным разведки, небрежное преуменьшение грозящей опасности, раздор накануне сражения - все это, вместе взятое, настораживало и казалось тревожным предупреждением. Поведение, естественное для вздорного и самонадеянного Берсерена, было невероятным для Госсара, его лучшего военачальника, человека умного и проницательного. Вальборн пока не мог додуматься до слова "предательство", поставившего бы все на свои места, но ощущение чего-то темного, зыбкого, грозящего неотвратимой бедой давило на его сознание.
Перебирая все возможности, Вальборн неожиданно понял, что в случае боя на Оранжевом алтаре исход разговора с Берсереном был бы тем же, если не считать погубленного войска. Настроение правителя Келанги было подготовлено так, чтобы любое Действие его племянника расценивалось как неудача. И вновь Вальборн вспомнил усмешечку Госсаpa, и вновь он почувствовал, что первый гневный порыв увести войско в Оккаду был правилен.
Он искоса глянул на своего военачальника. Тот, конечно, считает, что они выполняют приказ Берсерена, и, пожалуй, не следует разубеждать его.