Ночью! Дети, сущие дети…
— Ну и что?
— Подлец! — снова вскипела Наташа. — И… и… и про Анжелику не верю! Она с ним, а тебе наплевать, потому что она альтау, ей тебя одного мало, ты и позволяешь…
— Замолчи.
— Я замолчи?! Твоя жена пусть гуляет с кем хочет, раз вам так нравится, а Виктор…
— Я уже сказал: я знаю — это н е В и к т о р, — повысил голос Кэт. — Оставь Анжелику в покое и не унижайся сама. — Он повернулся и вышел из комнаты.
Наташа плакала в спальне, горько, как обиженный ребенок, но он выдержал характер. Пусть выплачется, тогда можно будет объяснить. Она ведь умница, должна же в конце концов понять. И поверить. Только бы Дел не нагрянул. Господи, только бы не явился!
Он ушел из дома и по светлому, укатанному штормами пляжу пошел вдоль воды. Здесь лежал огромный, отполированный волнами ствол дерева. В тихую погоду хорошо было сидеть на этом плавнике и смотреть на морскую гладь. Сейчас солнце расстилало на песке косые розоватые лучи, а море темнело умиротворенной, теплой синевой. Кэт щурился, глядя на низкий золотисто-розовый диск, а в душе все отчетливей шевелилась тревога. Он не обижался на злые упреки, на месте Малышки он сам бы еще и не то накрутил. Но что, если она выложит свои фантазии Виктору? Дел не должен ничего знать, в этом Кэт был убежден. Все что угодно, только не это. Он же бешеный, он сорвется и попытается сбежать, как бежал от Бьорна Крисса, и что тогда? Отловить, посадить под замок, позвонить в клинику — приезжайте, дядя доктор, усмирите чуть-чуть вашего… Ну уж нет; будь я проклят, нет!
— Любуешься? — раздался за спиной голос Наташи. Он обернулся.
— Я думаю. Садись.
Она села на толстый ствол плавника, но не рядом, а на другом конце. Кэт поднялся и сам пересел поближе.
— Послушай, Малыш…
— Не хочу я ничего слышать, — промолвила она горько. — Ты заговоришь мне зубы и в два счета докажешь, что я дура, а ты во всем прав.
— Но что ж поделать, если я прав? А ты и впрямь дурочка, если полагаешь, что Дел будет тебе изменять, тем более с Анжеликой. По-твоему, он способен предать сразу двоих: и тебя, и меня?
— Ну вот, — вздохнула Наташа. — Я же знала. А кто этот другой?
Кэт невольно поморщился.
— Чужой, абсолютно посторонний человек.
Она покачала головой.
— Не верю. Кэт, я не верю тебе ни на грош.
— Очень жаль.
— Тогда скажи мне… Я долго приглядывалась, и если солжешь, я сразу пойму. Скажи: зачем ты сторожишь Виктора?
— Не знаю, Малыш. Мне предложили такую работу, когда очень нужны были деньги, и я согласился. Купил кота в мешке. И до сих пор не знаю, для чего им это понадобилось.
— Не верю, — повторила Наташа не так уверенно.
— Как хочешь.
— Сколько тебе платят?
— Все, что мне платят, — тихо проговорил Кэт, чувствуя ее вновь нарастающую враждебность, — уходит на Анжелику.
— Сколько? Сколько стоит Виктор в месяц, в день, в год?! — она почти кричала.
— Малыш, ради Бога! Если не я, эту работу делал бы кто-то другой. И наверняка похуже, чем я. До меня тоже был ангел-хранитель; и знаешь, что случилось, когда Дел от него сбежал? Ему захотели подправить память, чтобы не помнил лишнего, и искалечили напрочь.
Черные глаза Наташи сузились и яростно блеснули.
— Братец Кэт боится.
— Боюсь, — согласился он. — А как же! Ты бы тоже боялась, если б знала, что они могут натворить. А я был в той клинике и видел своими глазами.
— Ты не только подлец, но и трус!
Кэт помолчал, провел ладонью по теплому гладкому стволу.
— Чего ты добиваешься? Чтоб я стал на колени и покаялся? Не буду.
— А что ты будешь? — спросила она глухим, придушенным голосом. — Что ты сделаешь, когда к тебе придут и скажут: отдавай?
— Не знаю, — солгал он.
Солгал, понимая, что навсегда теряет ее уважение и дружбу, но твердо зная одно: говорить ей правду никак нельзя.
Наташа с минуту сидела молча, сгорбившись, уронив руки между колен.
— Я не отдам вам его. — Она подняла голову и посмотрела на Кэта как на чужого. — И часу лишнего мы в твоем доме не останемся.
— Малыш… — Он поднял руку, словно чтобы ее коснуться — Наташа отпрянула. Кэт шлепнул ладонью по стволу. — Ты не понимаешь главного: ты погубишь не только меня, но и себя, и Анжелику, и в конце концов Виктора. Я видел, что с ним было, когда он сбежал от Крисса…
— За-мол-чи! — глухо крикнула она. — Не хочу…
Кэт вздрогнул и обернулся, даже не услышав, а спиной уловив движение далеко сзади. Через пляж, от светящегося розовыми стеклами дома, к ним шагал Виктор. Кэт чуть не вскочил, в первый момент приняв его за Эрика: то была не слегка развинченная походочка мальчишки, прятавшего за напускной развязностью свою растерянность перед окружающим миром, а решительный шаг самостоятельного, зрелого Ларсена. Наташа тоже повернула голову и смотрела на Виктора через плечо.
— Малыш, — тихо начал Кэт, — я тебя прошу…
— Не смей, — так же тихо и с угрозой отрезала она. — С меня хватит.
— Послушайте, какого черта? — еще издали начал Виктор. — Что стряслось? Приезжаю домой — никого нет, двери нараспашку, все разорено… — Он остановился над Кэтом. — Что случилось?
Наташа поднялась и перебралась через скользкий ствол, к мужу.
— Вики, мы уезжаем отсюда. Насовсем.
— Что-о? С какой стати?
— Мы уезжаем, — повторила она очень отчетливо.
— Малыш, ты на солнце перегрелась? Чем ты ее обидел? — спросил Виктор у Кэта.
Кэт молчал, откинув голову; бархатные кофейные глаза стали жесткими. Наташа крепко взяла мужа за локоть.
— Пошли. Я уже почти собралась.
— Так кто у нас будет самый главный? — спросил Кэт.
Она фыркнула и яростно к нему повернулась, однако так же внезапно остыла.
— Язвишь? Ну-ну! А мы все равно уезжаем.
Виктор высвободился и отступил.
— Ты с ума сошла? Что за ерунда в самом деле? Кэт!
Кэт тоже поднялся, сунул руки в карманы. Ему было холодно.
— Мы с Наташей немного поцапались. Это она сгоряча. Малыш, пожалуйста, мы договорим с тобой после.
У нее снова засверкали глаза.
— Не будет после! Вики, ты только посмотри, посмотри на него. Да внимательнее гляди, лучше!
Виктор пожал плечами.
— Гляжу. Кэт как Кэт.
— Да?! Не просто Кэт, а трус, подлец и негодяй!
А вот это ты, милая, зря, подумал Кэт, зябко передернув плечами. Плохо ты знаешь своего мужа.
— Ты чего? — отозвался Виктор с неожиданной холодностью.
Наташа, однако, еще не поняла, что проиграла.
— Это… Он…
— Замолчи, ради Бога! — вмешался Кэт. — Ты погубишь нас всех.
— По-моему, вы оба перегрелись, — заявил Виктор. — Хорош трепаться, идем домой и садимся обедать.
— Вики! — возмутилась Наташа. — Я тебе…
— Обедать.
— Но послушай…
— Будет когда-нибудь обед в этом доме?! — рявкнул он.
— Не смей на меня кричать! — Голос ее сорвался на пронзительной ноте.
Виктор отшатнулся, вид у него сделался затравленный.
— Что же ты делаешь, Малыш… — укоризненно промолвил Кэт.
Она долго молчала, что-то рассматривая на песке под ногами. Потом подняла глаза на Виктора.
— Извини. Я хотела сказать, что твой лучший друг живет на нашей с тобой крови. Он на кого-то работает, пасет тебя, как овечку… бережет, холит.
Кэт не сдержал невольной усмешки — настолько невероятно это прозвучало в ее изложении.
— Братец Кэт говорит, что он ангел-хранитель, — продолжала она ровным голосом, — а на самом деле — пастух. Рачительный хозяин. Откармливает тебя на убой, ждет, когда некто явится и скажет: подайте-ка его сюда, он мне потребен.
Брови Виктора сошлись к переносью.
— Какой дряни ты нанюхалась? Что за бред?
— А вот ты спроси у него. У друга своего бесценного.