Бадранг заподозрил неладное:
— Гуррад, Хиск! Вышвырните эту выдру из ямы и копайте вместо нее!
Те стремглав бросились исполнять приказ. Положив свои розги на землю, они вытащили Туллгрю из ямы и что было сил заработали лапами; их подгонял злобный огонек в глазах тирана.
Яма уже скрывала их почти до макушки, но, кроме земли, ничего не встречалось. Бадранг яростно бросил:
— Вылезайте, болваны. Неужели не видите, что там ничего нет?
Хиск и Гуррад вылезли из ямы и поплелись вслед за тираном, который бросился прочь из загона. Туллгрю развела лапами:
— Куда подевалось наше оружие? Баркджон погрозил Кейле лапой:
— Ты знаешь, жулик ты этакий!
Кейла плутовато улыбнулся:
— Я-то знаю, а вот Друвп — нет. Он следил, как Туллгрю закапывает оружие, а я следил за ним. Когда он заснул, я осторожненько сдвинул тюфяк Туллгрю вместе с ней в сторону. Она так устала, что даже не пошевелилась. А я все выкопал и перепрятал.
Туллгрю изумленно тряхнула головой:
— Где ж ты его спрятал?
— Зарыл в самом центре загона, как раз там, где стоял Бадранг!
Сидя среди объедков своего пиршества, Друвп смаковал вино, когда дверь с грохотом распахнулась. Влетел Бадранг, а с ним — Гуррад и Хиск. Вино пролилось на стол, кубок полетел в стену. Из-под Друвпа вышибли стул, и он растянулся навзничь на полу, когти Бадранга приблизились к его горлу.
— Ты выставил меня на посмешище, Друвп. — В голосе горностая клокотал едва сдерживаемый гнев. — Мне бы следовало тебя убить, но я этого не сделаю. Ты и дальше будешь для меня шпионить. Но сначала ты должен получить хороший урок.
К горлу Друвпа подкатил всхлип, когда Бадранг крикнул своим помощникам:
— Подайте-ка мне розги и встаньте у двери, чтоб он не убежал!
Стоял душный летний вечер, день шел к концу. Вдоль берега горели костры — пираты Трамуна Клогга готовили ужин. Капитан не позволил им встать на постой в замке Бадранга, где шайка тирана могла перебить их сонными, — лучше оставаться на открытом берегу, у самой воды.
Во время отлива Клогг осмотрел корпус своего корабля. Как оказалось, его вполне можно было вытащить на берег и попытаться нарастить борта. Клогг подсел к костру, и от его промокшей одежды пошел пар. Он грыз жареную макрель и шумно пил из кувшина эль из морских водорослей.
В сумерках он не заметил диковинно одетого зайца, пока тот не подал голос:
— Послушай-ка, старина, нельзя ли и мне удружить глоточек эля? Обожаю, знаешь, всякую моряцкую бурду.
Невозмутимый Клогг прижал к себе кувшин и окинул странного зверя негодующим взглядом:
— Пей свое, кролик. Слушай, а ты что, не из моей команды?
Заяц бесцеремонно пихнул его в бок и подмигнул:
— А на халяву?
Трамун повернулся:
— Эй, Гроуч, кто этот пижон? Он, часом, не из шайки Бадранга?
Гроуч, прищурившись, глянул на зайца:
— В крепости, кэп, я его вроде не видал. Хочешь, я его замочу? — И он вытащил длинный ржавый кинжал,
Баллау — а это был именно он — внезапно вытянул лапу над костром:
— Эй, смотрите-ка!
В воздух поднялся огромный столб зеленого пламени в клубах желтого дыма.
Пираты отпрянули от костра. Из разинутого рта Клогга выпал кусок рыбы и исчез за пазухой его мокрой рубахи.
— Разрази меня гром, кролик-волшебник! Как тебе это удается, братишка?
— Не могу и словечка вымолвить, старая акула. Чтой-то у меня в горле пересохло.
Клогг протянул ему кувшин:
— Ну так промочи глотку.
Баллау потер лапой край кувшина и одним духом его опорожнил. Пиратов это просто потрясло:
— Сколько доброго эля-то даром пропало: все равно что в колодец его выплеснуть!
Баллау высоко подпрыгнул и издал пронзительный вопль:
— О-у-у-у-у-у!
Потом он рухнул навзничь на песок и замер.
— Хо-хо-хо, так и знал, — захохотал Клогг. — Больно много эля разом заглотнул, вот и скапустился.
Ну, братва, и чего нам теперь с этим дохлым кроликом делать?
— Да он вовсе и не дохлый, кэп. Глянь-ка, оживает!
Длинные лапы Баллау дрогнули; он застонал и, схватившись одной лапой за горло, засунул другую себе в рот.
Глядя на то, как корчится заяц, Клогг прищурился:
— А теперь чего он выкаблучивает, Крестозуб?
— Похоже, кэп, у него что-то в глотке застряло. Ой, глядите-ка!
Пираты изумленно ахнули: Баллау стал вытаскивать изо рта длинную разноцветную ленту. Ей, казалось, не будет конца: заяц перебирал лапами все быстрее и быстрее, а лента, вылезавшая у него изо рта, меняла цвет: то красная, то синяя, потом розовая, коричневая, лиловая и, наконец, ярко-желтая с надписью, выведенной большими черными буквами.
Баллау сел и прочел эту надпись вслух:
— «Капитан Трамун Клогг» — это, должно быть, ты, милейший!
Клогг яростно почесал свою бороду:
— Откуда ты это знаешь?
Баллау наклонился ближе к уху Клогга:
— Мы, кролики-волшебники, еще и не такое знаем. На-ка, держи! — И он преподнес Клоггу румяное яблоко, которое вынул — так казалось — из уха пирата.
От восторга Клогг пристукнул своими деревянными башмаками. Новый друг его просто пленил.
— Хныкса, Боггс, принесите-ка нашему кролику вина и жратвы. Ну, братишка, как тебя зовут?
Баллау вежливо раскланялся:
— Килорк!
— Килорк? Что еще за имя такое?
— Да просто слово «кролик» наоборот, корешок мой пузатенький.
— Ха-а-ха-а-ха! А ну отколи нам еще какую-нибудь волшебную штуку.
Баллау пригорюнился, уши его горестно обвисли:
— Увы, спешу и должен идти. А не хотел бы ты увидеть других зверей-волшебников? Мы можем показать вам иллюзионный аттракцион, а также спектакль о неразделенной любви с такими трюками и кунштюками, которые потрясут вас до глубины души!
— А как же, братишка Килорк, — нетерпеливо кивнул Клогг. — И когда ж ты приведешь своих дружков?
— Да хоть завтра сразу после заката мы придем во двор вон той крепости. Только обещай, что никто не причинит нам вреда.
Клогг положил сомнительной чистоты лапу себе на живот, который ценил гораздо больше сердца:
— Клянусь честью пирата, братишка! Тебе и твоей братве будет оказан королевский прием, вас будут на руках таскать и пылинки с вас сдувать, и я этой вот лапой перережу глотку любому, кто на вас косо посмотрит!
— Тогда до завтра, любезный мой папаша Клогго! — Баллау вытянул лапу над костром. Вспыхнуло ослепительное белое пламя, поднялся клуб густого лилового дыма, и заяц исчез.
Притихшие пираты столпились вокруг костра, протирая глаза, ослепленные яркой вспышкой. Хныкса грустно покачал головой:
— Ну вот и нет кролика-волшебника — пых, и с концами. Как думаешь, кэп, сдержит он слово?
Клогг ответил не сразу: пошарив за пазухой, он выудил недоеденный кусок макрели и, жуя, кивнул:
— Придет, куда денется. Слыхал, как он меня назвал? «Любезный мой папаша Клогго». Красиво, правда?
Мурлыкая про себя какой-то мотивчик, Баллау возвращался в лагерь. Его встретила Дубрябина:
— А-а, вот и наш кролик-волшебник Килорк. Ну, как твой дебют в стане пиратов?
— Сама ты кролик-волшебник, толстуха в полосочку. — Баллау схватил большую ватрушку. — Завтра вечером у нас премьера в главном дворе крепости Поганка… в смысле Маршанка.
При свете месяца бродячая труппа «Шиповник» принялась репетировать завтрашнее представление. Феллдо и Бром быстро овладевали актерским мастерством — другого выхода у них просто не было.
15
На расстоянии дня пути к югу от становища землероек Мартин и его друзья устраивались на ночлег. Пришлось обойтись без костра. Кто знает, что их может ждать в незнакомой местности. Уставшая компания растянулась на опушке рощицы, простиравшейся почти до самого обрыва.