Между окон была маленькая тёмная дверца, куда Мэри Поппинс и втолкнула коляску; Джейн с Майклом вошли следом и попали в маленькую полутёмную комнатку.
Вдоль трёх её стен тянулись прилавки со стеклянным верхом. Под стеклом были выложены ряды тёмно-бурых пряников, и на каждом горела звёздочка, их было так много, что казалось — это они освещают комнату слабым сиянием. Джейн с Майклом огляделись — интересно, кто торгует в этой древней лавке, как вдруг Мэри Поппинс громко позвала:
— Фанни! Анни! Вы где? — её голос несколько раз эхом отразился от тёмных стен. И тут же за прилавком возникли две великанши и поздоровались за руку с Мэри Поппинс. Потом перегнулись через прилавок и могучими, под стать росту, голосами приветствовали Джейн и Майкла.
— Здравствуйте, мисс… — Майкл помедлил, не зная, кто Анни, кто Фанни.
— Меня зовут Фанни, — сказала одна из сестёр. — Какое «здравствовать!» Ревматизм замучил. Но всё равно на добром слове спасибо.
Она говорила с такой скорбью, как будто первый раз в жизни её так учтиво приветствовали.
— Какая прекрасная сегодня погода, — вежливо обратилась Джейн ко второй сестре, которая целую минуту не выпускала её ладошку из своей огромной руки.
— А я — Анни, — представилась она плаксивым голосом и прибавила: — Не по милу хорош, а по хорошему мил.
Джейн и Майклу их манера говорить показалась весьма странной, но удивляться было некогда. Мисс Фанни и мисс Анни уже тянулись к коляске, и каждая поздоровалась за руку с одним из близнецов. Джон с Барбарой испугались и стали реветь.
— Что, что, что такое? Кто тут шумит? — раздался из глубины лавки тонкий голосок. Услыхав его, мисс Фанни и мисс Анни так испугались, точно попали в лапы к людоеду. Они заметались по лавке, словно искали уголок, куда бы спрятаться.
— Что тут происходит? — голосок с нотками любопытства прозвучал совсем близко, и из-за прилавка выскочила маленькая сухонькая старушонка, с маленьким, сморщенным личиком, тремя волосинками на голове, уложенными, однако, в модный пучок на макушке, и тонкими, как жёрдочки, ножками. Такой древней старухи Джейн с Майклом никогда в жизни не видели. Несмотря на это, она легко и весело подбежала к ним, точно молоденькая девушка.
— Что, что, что такое! Вот тебе на! Да ведь это, Господи прости, Мэри Поппинс с Барбарой и Джоном Банксами! Да тут, никак, и Джейн с Майклом! Какой приятный сюрприз! Какая приятная неожиданность! Последний раз я была так же приятно удивлена, когда Христофор Колумб открыл Америку. Даю честное слово!
Она сияла от радости, а ноги, обутые в мягкие сапожки, выделывали мелкие задорные па. Она подбежала к коляске и стала покачивать её и делать козу тонкими скрюченными пальцами. Джон и Барбара сразу перестали плакать, загулили и засмеялись.
— Так-то лучше! — весело пискнула старушка. И вдруг сделала очень странную вещь — отломила два своих пальца и протянула Джону с Барбарой. Но это ещё не всё! На месте отломанных тотчас же выросли два новых. Джейн с Майклом видели всё это собственными глазами.
— Это всего-навсего ячменный сахар, — объяснила старушка Мэри Поппинс. — Он им не повредит.
— Вы, миссис Корри, можете дать им что хотите. Из ваших рук им ничего не повредит, — ответила Мэри Поппинс с несвойственной ей любезностью.
— Как жаль, что это не мятные палочки, — вырвалось у Майкла.
— Иногда они бывают и мятными палочками, — с радостью сообщила миссис Корри. — И к тому же очень вкусными. Я сама их люблю грызть, особенно если не спится ночью. Мята очень полезна для желудка.
— А чем они будут в следующий раз? — спросила Джейн, проявляя вполне понятный интерес к пальцам миссис Корри.
— Это действительно вопрос! Не знаю, — пожала миссис Корри плечами. — Это непредсказуемо.
Впрочем, можно попытаться угадать. «Почему бы не попытаться», как сказал Вильгельм Завоеватель своей матери, которая не советовала ему идти покорять Британию.
— Вам, наверное, очень, очень много лет, — вздохнув, сказала Джейн. Она так завидовала миссис Корри — столько прожить и всё помнить! Вот бы и ей такую память.
Миссис Корри тряхнула маленькой головкой и залилась тоненьким смехом.
— Очень много лет! Да я сосунок по сравнению с моей бабушкой. Вот ей действительно очень, очень много лет. Но моё появление на свет восходит к незапамятным временам. Я, во всяком случае, помню, как создавали землю. Я была тогда желторотым подростком. Боже мой! Это был труд, скажу я вам!
Она вдруг замолчала и скосила на детей свои остренькие глазки.
— Да что это я! Совсем зарапортовалась, а гости мои ждут. Полагаю, душенька, — она повернулась к Мэри Поппинс, как видно, своей старой знакомой, — что вы пришли ко мне за пряниками?
— Вы не ошиблись, миссис Корри, — учтиво ответила Мэри Поппинс.
— Отлично. Фанни и Анни уже дали вам пряников? — Миссис Корри вопросительно посмотрела на Джейн и Майкла.
Джейн отрицательно покачала головой. А за прилавком послышался приглушённый шёпот.
— Нет, мамочка, — едва слышно проговорила мисс Фанни.
— Мы как раз собирались дать, мамочка… — начала мисс Анни испуганно.
Выпрямившись во весь свой рост и бросив испепеляющий взгляд на дочерей-великанш, миссис Корри сказала тихим, полным ярости, устрашающим голосом:
— Как раз собирались дать? Вон что, оказывается! Потрясающе интересно! А кто, позволь тебя спросить, Анни, позволил вам раздавать мои пряники?
— Никто, мамочка. Я никому ничего не давала. Я только подумала…
— Она только подумала! Очень мило с твоей стороны. Буду очень тебе обязана, если ты перестанешь думать. В этом доме обо всём думаю я! — сказала миссис Корри тихим, но пронзительным голосом. И вдруг рассыпалась мелким хрипловатым смехом.
— Взгляните на неё! Нет, вы только взгляните! Трусишка-зайчишка! Рёва-корова! — тыкала она узловатым пальцем в свою дочь.
Джейн с Майклом взглянули и увидели, как по огромному несчастному лицу мисс Анни катится большая слеза: но они не осмелились вмешаться — крошечная миссис Корри внушала им трепет, почти ужас. Правда, стоило миссис Корри отвернуться, Джейн улучила минуту и протянула мисс Анни свой носовой платок, который от одной слезы так намок — хоть выжимай. Мисс Анни и выжала его и только потом отдала Джейн.
— А ты, Фанни, интересно, ты тоже думала? — тонкий пронзительный голосок хлестнул вторую сестру.
— Нет, мамочка, — дрожа, ответила мисс Фанни.
— Ну, хоть ты, слава Богу, не думала! Подними это стекло!
Пляшущими пальцами мисс Фанни открыла стеклянный верх.
— А теперь, мои дорогие, — совсем другим голосом проговорила миссис Корри, глядя на Джейн с Майклом, и улыбнулась так ласково, что они устыдились: кого тут бояться — такая милая старушка, — подите сюда, мои птенчики, и выберите себе пряники, — продолжала она. — Пряники приготовлены сегодня по особому рецепту — я получила его от Альфреда Великого. Он очень хорошо стряпал, хотя, помню, печенье у него один раз подгорело. Сколько вам дать?
Джейн с Майклом посмотрели на Мэри Поппинс.
— Каждому по четыре, — сказала она. — Всего двенадцать. Значит, дюжину.
— Прибавлю ещё один и будет чёртова дюжина. — Миссис Корри озорно глянула на детей. — Ну, берите же!
И Джейн с Майклом взяли тринадцать душистых коричных пряников, у каждого наверху светилась звёздочка из золотой бумаги. Майкл не удержался и откусил от одного кусочек.
— Вкусно? — прокудахтала миссис Корри. Майкл кивнул. Миссис Корри на радостях подхватила руками юбки и пустилась в пляс.