Но без успеха. Оказалось, у хитрой лисы несколько выходов из норы. Пока раскапывали тот, что на опушке, лиса через другую лазейку благополучно выбралась в поле и притаилась в терновнике.
Женщины бранились, что зря потратили время, дети кликали собак, которые с громким лаем рыскали по опушке, отыскивая следы. Заслышав крик и лай, пастушата подняли головы, загляделись и позабыли про гнома.
А Чудило-Мудрило встал, натянул колпачок и, юркнув в борозду, исчез в прошлогоднем бурьяне. Так Зося и Кася, Стах, Юзек, Куба и Ясь никогда и не узнали, во сне им все это привиделось или на самом деле у костра сидел гномик и рассказывал чудесную сказку.
VII
Между тем Чудило-Мудрило крадучись добрался до леса. Было еще светло, но в чаще царил полумрак, и тропинка, по которой он шел, еле виднелась – такую густую тень отбрасывали сосны и ели.
Так шел он, может, час, а может, больше: устал, проголодался. И вдруг, споткнувшись, свалился в глубокую яму.
А в яме этой жила лиса Сладкоежка, известная на всю округу похитительница кур. Та самая, на которую ходила облавой деревня. Лиса как раз сидела в норе и обгладывала жирную курицу. На полу повсюду были разбросаны перья.
Увидев непрошеного гостя, Сладкоежка тотчас прервала свою трапезу, проворно покопала лапкой, сбросила кости в ямку и присыпала землей. А сама села и смотрит как ни в чем не бывало.
Лису смех разбирал – уж очень неожиданно влетел Чудило-Мудрило в нору, да еще перекувырнулся через голову. Но притворщица и виду не подала – скромнехонько встала и сделала шаг навстречу гостю.
– Вы, должно быть, дверью ошиблись, милостивый государь? – пропела она сладеньким голоском.
– Да, вы правы, – ответил летописец. – Темновато, знаете, и я не заметил входа. К тому же у меня вообще ослабло зрение от непрерывной работы над большим историческим трудом.
– Ах! – захлебываясь от восторга, воскликнула Сладкоежка. – Значит, я имею честь приветствовать ученого коллегу! Я тоже посвятила себя науке. Я пишу большое исследование о разведении в деревнях кур и голубей и даже предлагаю новый проект постройки курятников. Вот перья, которыми я пишу. И она небрежным жестом указала на разбросанные по всей норе перья съеденной курицы.
Чудило-Мудрило остолбенел от удивления.
Если он одним-единственным пером завоевал себе столь громкую известность среди своего народа, то как же должен быть знаменит тот, кто извел целый пук таких превосходных золотистых перьев!
Сладкоежка подошла поближе и спросила:
– А у вас, любезный коллега, откуда такое замечательное перо и где обитает то милое создание, которому оно принадлежало? Я была бы счастлива с ним познакомиться.
– Это перо из крыла серой гусыни, которую вместе с другими гусями пасет сиротка Марыся, – ответил Чудило-Мудрило.
– Вместе с другими гусями? – переспросила лиса, облизываясь. – И вы говорите, коллега, что пасет их малолетняя сиротка? Бедняжка! Нелегко ей, наверное, управляться с целым стадом гусей! Ах, с какой радостью я помогла бы ей! С каким удовольствием присмотрела бы за стадом вместо бедной милой сиротки! Надо вам сказать, дорогой коллега, что у меня очень мягкое сердце. Мягче масла!
В подтверждение своих слов она приложила лапу к груди. Потом, подойдя вплотную к летописцу, обнюхала перо и, смахнув слезу, сказала:
– Не удивляйтесь, дорогой коллега, моему волнению. Я почувствовала в эту минуту, в чем мое призвание.
Наставлять заблудших гусей на путь истинный – вот мой долг! Помогать сироткам пасти их – вот высшая цель моей жизни! – И, воздев передние лапы к небу, лиса воскликнула: – О вы, невинные существа! О вы, дорогие создания! Отныне вся моя жизнь принадлежит вам! С этими словами она поспешила к выходу, а за ней по длинному темному коридору засеменил Чудило-Мудрило.
Они прошли уже довольно много, когда лиса сказала:
– Не забудьте, любезный коллега, написать в вашей бесценной книге про сегодняшнюю встречу. Только, прошу вас, никаких похвал, никаких славословий по моему адресу! Напишите просто, что встретились с великим другом человечества Сладкоежкой – не забудьте, пожалуйста, моего имени, – с великим ученым, автором многих трудов – одним словом, с лисой во всех отношениях незаурядной и достойной доверия как пастушат, так и самих владельцев кур и уток. Вы понимаете, дорогой коллега, что врожденная скромность не позволяет мне хвалить себя. Поэтому я не буду распространяться о своих достоинствах и положусь на вашу проницательность. Они обменялись рукопожатием и двинулись дальше. В подземном туннеле становилось все светлей и теплей: сюда уже проникали лучи румяного солнца.
А когда они добрались до выхода из норы, прорытого под трухлявым пнем, лиса одним прыжком очутилась снаружи и, крикнув своему спутнику: «До свидания!» – исчезла в густых зарослях.
От запаха сырого мха и молодой травки у нашего ученого закружилась голова. Он присел на прошлогоднюю шишку – отдохнуть перед дальней дорогой, – счастливый, что ему довелось познакомиться с таким добродетельным зверем.
VIII
Сидит Чудило-Мудрило на шишке, глядь – крестьянин идет. В полушубке, в лаптях, в высокой барашковой шапке, на плече топор и котомка холщовая – заправский дровосек! Идет, насвистывает, по сторонам поглядывает – видно, весело ему.
Чудило-Мудрило и подумал: «Дай спрошу у него, когда весна придет».
Но, вспомнив про свою ученость, надулся как индюк и сказал себе:
«Негоже мне, ученому, у простого мужика уму-разуму учиться». А дровосек как раз мимо шел. Глянул случайно под ноги, видит – к шишке что-то круглое, как шарик, прилепилось. Он подумал, что это «волчий табак», наподдал ногой и пошел дальше. Хотя лапоть дровосека только слегка задел его, Чудило-Мудрило вместе с шишкой кубарем отлетел в сторону. Хорошо еще, что чернильница не разбилась и пробка не выскочила. Скатившись в ямку, ученый летописец сел, ощупал бока и, убедившись, что все ребра целы, плюнул с презрительной гримасой:
– Тьфу! Мужик! А я еще хотел с этим невежей в разговоры пуститься!
Только этого не хватало! Вот бы отличился! Нет, надо умнее за дело браться. В раздумье стал он потирать свой длинный нос. Наконец хлопнул себя по лбу и воскликнул:
– Как же я узнаю, когда придет весна, если не измерю сначала, много ли ей еще идти до нас!
И он стал озираться: из чего сделать глобус, чтобы измерить по нему путь весны?
Глядь – еж спешит по тропинке. Мордочку выставил, иглы ощетинил – яблоко тащит. Обрадовался Чудило-Мудрило и, вежливо поздоровавшись, попросил у ежа яблоко. А у того совесть была нечиста: он это яблоко ночью украл у одной крестьянки и теперь нес в нору. «Это еще что за человек?» – подумал ежик, испугался и пустился наутек, потом свернулся в клубок и, как мячик, скатился с пригорка.
– Стой! Стой! Погоди! – кричал ему Чудило-Мудрило. – Я только путь весны измерю по твоему яблоку и сейчас же отдам обратно. Но еж исчез в сумраке леса.
– Вот глупый еж! – пробормотал ученый. – Удрал с таким чудесным глобусом!
Делать нечего, придется поискать что-нибудь другое. И он отправился дальше, перепрыгивая через камни и рытвины. Скоро посчастливилось ему найти кусочек глины. Он сделал из нее шар, вкатил на кочку и еловой иголкой нацарапал на нем материки, моря, горы, реки. Изобразив все части света, нацепил большущие очки и стал искать дорогу, по которой придет весна.
Тем временем в низинах заклубился туман. Белой пеленой заволакивал он овраги, а луга, поля и дубравы все еще стояли в золотом сиянии солнца.