— Входи! — Дель Гуэлла перевернул стопку листов исписанной стороной вниз. Хоть и лучший сыщик, а доверять в этом мире нельзя никому.
Мастер вошел. В сером суконном камзоле и высоких сапогах он походил на выслужившего полный пенсион кавалерийского капитана. Из тех, кому предоставляют земельные наделы в Тьяле, на левом берегу Дорены.
Сыщик слегка поклонился. Глава тайного сыска дружески кивнул и жестом указал на стул с высокой резной спинкой. Раболепно кланяться — удел бесталанных. Человек, распутавший столько сложных и подчас непостижимых простым разумом преступлений против Империи, имеет право на маленькие привилегии.
— Чем порадуешь? — с трудом сдерживая зевок — время-то позднее, — спросил т’Исельн.
Мастер пожал плечами.
— В нашем деле радостей все меньше и меньше, — сказал он, пододвигая стул ближе к шикарному столу начальника.
— И все же… Просто так ты не пришел бы. Так что давай не будем уподобляться юным влюбленным: «Угадаешь — поцелую!» — Дель Гуэлла передернулся, вспомнив мужеложцев — один из них так и заявил, когда на допросе его спросили о роде занятий и месте постоянного проживания.
Лучший сыщик Аксамалы тихонько рассмеялся. Интересно, о чем он подумал — о том же или о чем-то своем?
— Он еще и смеется! — Т’Исельн откинулся на спинку стула, всплеснул ладонями. — Ты знаешь, что у меня уже лежит донос на твою бордельмаман?
— Она такая же моя, как и сотен достойных аксамалианцев, — невозмутимо отозвался Мастер. — Женщина мудрая, спору нет, но неужели я свяжу жизнь с хозяйкой борделя?
— Да? А мне показалось…
— Показалось. — Глаза Мастера сверкнули сталью. — Кто написал донос?
— О… Один весьма почтенный горожанин. Его зовут Доброжелатель. Не слышал о таком?
— Как же! Приходилось. Много их у нас в Аксамале. Как котов нерезаных.
Дель Гуэлла позволил себе ухмыльнуться. Насолить умному и удачливому подчиненному — вроде бы бесполезная мелочь, а все равно приятно. Меньше будет выделываться. А то ишь ты, моду взял называться кличкой, словно наемник или портовый грузчик — человек из самых низов. Никогда не представляется родовым именем, которое, если разобраться, звучит ничуть не менее гордо, чем дель Гуэлла. Ничего, будешь жить теперь с оглядкой. Карьеру-то портить тебе, дружок, никто не собирается — себе дороже терять сыщика такого уровня, а вот подержать на крючке, пожалуй, можно. Тем более если этот крючок — черноволосая и пышногрудая фрита Эстелла, хозяйка «Розы Аксамалы».
— И что пишет наш доброжелатель? — Мастер почти незаметно приподнял бровь, выявляя заинтересованность вопросом.
— Требует закрыть мерзкое заведение, ознаменовавшее день тезоименитства матушки императора, да живет он вечно, безобразнейшей дракой с кровопролитием.
— Да? Очевидно, это случилось уже после моего ухода.
— И больше тебе нечего добавить?
Сыщик пожал плечами:
— Когда я уходил, там оставалась веселая компания студентов. Императорский аксамалианский университет. Судя по обрывкам фраз, они сдали сегодня экзамен по астрономии, а следовательно, закончили подготовительный факультет.
— Вот они-то и учинили драку с гвардейцами. Сегодня всем молодым дворянам, прошедшим испытательный срок, присвоили звание лейтенантов. В честь праздника, само собой.
— И молодежь, выходит, не поделила девочек Эстеллы?
— Выходит, что так.
— Странно… Обычно у нее все чинно и мирно.
— Сегодня не обычный день. — Дель Гуэлла наклонился через стол. — Два трупа. Еще один покалечен так, что неизвестно, доживет ли до утра.
— И кто победил? — прищурился Мастер.
— Не смешно! — отрезал глава сыска.
— Мне еще предстоит давать объяснения по этому поводу перед самим императором, да живет он вечно!
— Кстати, как здоровье старика?
Дель Гуэлла махнул рукой:
— Знаешь, иногда мне кажется, что он не доживет до окончания разговора, а иногда — что всех нас переживет. — Он сделал пальцами знак, отгоняющий сглаз, и проговорил, поднимая глаза к потолку. — Да живет его императорское величество вечно!
Мастер покивал, потер щеку сгибом большого пальца.
— Думаю, пора рассказать, зачем я пришел.
— Что ж, расскажи.
— Мне кажется, что я наконец-то вышел на след айшасианского шпиона.
— Да? — Брови дель Гуэлла поползли вверх. — В борделе фриты Эстеллы?
— Именно. У нее. Жаль, что пока мне не удалось обнаружить, кто именно этот шпион и каким образом ему передают сведения.
— Знаешь, это очень немного, — грустно проговорил глава сыска, строго взглянув на подчиненного.
— Знаю. Есть подозрения. Некий профессор Носельм. Он же Нос, он же Гусь…
— Первый раз слышу такие клички… — Т’Исельн нахмурился, наморщил лоб, плавно переходящий в высокие залысины.
— Немудрено. Эти клички дали ему студенты все того же Аксамалианского императорского университета. Их же мне передал и осведомитель.
— Кто? — напрягся дель Гуэлла.
— О нет! Это мой маленький секрет. Хорошие осведомители — большая редкость, и я ценю каждого.
— Ну, не хочешь говорить, не надо. Я не настаиваю.
— Это радует. Продолжим. Я понаблюдал за Гусем, или лучше сказать, за фра Носельмом.
— И что же?
— Пока ничего с уверенностью сказать нельзя, кроме, пожалуй, того, что живет он не по средствам. Дом на широкую ногу. У супруги и двух дочерей наряды, которым позавидовали бы даже внучатые племянницы императора. Много играет на петушиных боях, на кошачьих травлях… Причем не переживает, когда проигрывает, а проигрывает очень часто. Опять же посещает «Розу Аксамалы», а она по карману лишь дворянам и преуспевающим купцам, но никак не профессору астрономии, чье жалование не так велико.
Дель Гуэлла задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— Астрономии, астрономии… Так ты говорил, те студенты, что устроили дебош, сдали экзамен…
— Да. Именно по ней. Они наверняка его знают. Именно их приход и спугнул Носельма. Он ушел из «Розы Аксамалы» и, похоже, так ни с кем и не обменялся записками. Хотя сидел и ждал. Я пошел следить за ним. Кстати, именно потому и пропустил развлечение, которое устроила наша золотая молодежь. Довел до дома… И ничего! Сорвался.
Глава тайного сыска задумался.
Мастер не торопил его. Сидел, закинув ногу за ногу, и задумчиво покачивал носком сапога.
— Что ж… — проговорил дель Гуэлла наконец. — Сам Триединый, очевидно, послал нам в руки этих студентов. Аксамалианский университет всегда был оплотом вольнодумства. Пора раздавить эту заразу кованой подошвой…
— При чем тут университет? — возразил сыщик. — Одна паршивая овца…
— Вот именно! Все стадо портит. Займись-ка ты студентами. Или, правильнее сказать, бывшими студентами.
— Какое их ждет наказание? — пристально взглянул на собеседника Мастер.
— Строго по закону. — Т’Исельн погладил лежащие перед ним листы бумаги, словно это был уже подписанный приговор нарушителям правопорядка. — Из университета, само собой, вылетят. Не удивлюсь, если приказ на отчисление будет подписан деканом еще до рассвета. А потом, скорее всего, каторга. Каменоломни, рудники или лесоповал. Возможно, строительство дорог, но это вряд ли… Туда стараются брать сельских жителей — они лучше работают. В военное время каторгу заменили бы на армейскую службу, но, хвала Триединому и мудрому императору, да живет он вечно, Сасандра пока ни с кем не воюет. Офицерам же разжалование, лишение дворянского звания, батоги, а потом все то же самое. За одним исключением. В армию их могут взять. В какой-нибудь завшивевший гарнизон на окраине. Без права выслуги из рядовых.