- Не знаю, набрался ты или свихнулся, но свое держи при себе. У меня нет времени заниматься твоими делами, попу там утирать или слезы. Ты взаправдашний, как и я сам, но если будешь глядеть на себя такими глазами, действительно превратишься в покойника, червей кормить будешь... Ну что нам в том, откуда ты здесь взялся? Понял меня, а, парень?
Джон-Том перестал хлюпать носом и разом обрел подобающий ему возраст. "Сиди тихо, - одернул он себя самого. - Придется принять все как есть; потом разберусь. Следуй логике и молись - только бы проснуться... Хоть на больничной койке. Но, снится эта зверюга или нет, не стоит быть смешным, даже если перед тобой только порождение собственного воображения".
- Так-то лучше, - выдр выпустил трясущиеся руки юноши. - А то бормочешь названия, каких я даже не слышал. - Вдруг он всплеснул коротенькими передними лапами и с восторгом подскочил в воздух. - Ага, понятно! Как это я, крысоголовый дурень, сразу не догадался! Клотагорбова работа. Опять старый пьянчуга принялся за фокусы с основами природы. - Выдр мгновенно преисполнился симпатии к Джон-Тому и, топорща усы, закивал, обращаясь к юноше, раскрывшему от изумления рот.
- Щас-щас, бедолага, теперь все ясно. Понятно, откуда ты вылупился, ничего не зная, не понимая. А я-то думал... - Он поскреб землю носком сапога, раздвигая цветы. - Тебя сюда приворожили.
- Приворожили?
- Ага! Ну че опять зенки выкатил, шеф? Не думаю, чтоб дела твои были плохи. Старина Клотагорб у нас дока, прямо тебе доцент-процент, ему-то не занимать ума, мастеровито колдует, ежели трезв и в своем уме. Стареет вот тока, путает все - а этого в нонешнее время нельзя. Иной раз и не поймешь, чего он хотел. И не так уж и стар, просто ошибаться начал... С каждым может случиться. Сам-то я держусь от его дома подальше. Понял? И все, у кого есть мозги в голове, тоже. Как знать заранее, каким дурацким заклинанием тебя зацепит.
- Значит, волшебник он, - пробормотал Джон-Том. - Трава, деревья, выдр... Одетая зверюга на задних лапах... Караул, пожар! И что - неужели все это реально?
- Я ж тебе все сказал, не понял, что ли? Эй, парень, прочисть-ка уши. Буду я все тебе повторять по два раза. Или ты тупой?
- Это я тупой? - Джон-Том слегка возмутился. - Видишь ли, я в смятении. Просто в тревоге. Если честно - я безумно испуган. - Рука его задумчиво опустилась к раненому боку. - Но я не тупой.
Выдр пренебрежительно фыркнул.
- А ты вот знаешь, кто был президентом Парагвая с 1936 по 1941 год?
- Не. - Мадж шевельнул носом. - А ты можешь сказать, сколько булавок может сплясать у ангела на голове?
- Нет, но... - Джон-Том помедлил, нахмурился. - Говорят ведь не так: сколько ангелов может разместиться на булавочной головке.
- Умником себя считаешь, - присвистнул Мадж. - Хорошо, огня я не вызову - я ж даже не ученик, но булавки - те у меня спляшут.
Запустив лапу в карман жилета, он извлек оттуда пять небольших серебряных булавок. Каждая была длиной около дюйма. Выдр неразборчиво пробормотал какие-то слова и сделал пару пассов над ними. Поднявшись на острия, булавки исполнили на его ладони вполне респектабельный кекуок.
- Аллеман налево, - скомандовал выдр. Булавки выполнили распоряжение, нечетная пятая с некоторой неуверенностью, ибо ей мешало отсутствие партнера.
- Вечно не могу справиться с этой пятой. Видишь - дело только за головой ангела.
- Очень интересно, - отозвался невозмутимо наблюдавший Джон-Том, прежде чем потерять сознание.
- Очень интересно, - отозвался невозмутимо наблюдавший Джон-Том, прежде чем потерять сознание...
- Вот что, шеф, ты с этим делом кончай, не то хребет у тебя в пилу превратится, пойдет зубцами, как вершины Когтей Килкапнийских. А о мехе твоем и говорить нечего.
- О моем мехе? - Перекатившись на живот и встав на колени, Джон-Том два раза глубоко вздохнул, затем поднялся на ноги. - А... - и он пригладил рукой длинные, до плеч, кудри и привалился к плечу услужливого выдра.
- Хоть и мало его у вас, у людей, а лучше все-таки его поберечь. - Мадж выпустил руку Джон-Тома. - Что до меня, так уж лучше лишай.
- Мне пора возвращаться домой, - устало пробормотал Джон-Том. - Я не могу здесь больше. Меня ждут работа, занятия... наконец, у меня свидание вечером в пятницу, и мне надо...
- Все эти твои делишки в ином мире меня не интересуют. - Мадж указал на повязку. - Рана не тяжелая, парень, и если ты хочешь, то спокойно мог бы убираться восвояси. А раз тебе желательно домой, пойдем-ка лучше к Клотагорбу. Лучше я тебя ему сдам. У меня и собственных дел по горло. Иттить можешь?
- Могу... Значит, идем к... волшебнику? Ты зовешь его Клотагорбом?
- Да, парень, к волшебнику, так оно и есть. Вечно с ним одна маета. Берется за всякие там силы, с которыми и управиться уже не может. Не сомневаюсь, приятель, ты здесь оказался не без его помощи. И он должен отослать тебя обратно, пока чего худого не приключилось.
- Я сам в состоянии о себе позаботиться. - Для его лет Джон-Том путешествовал, пожалуй, довольно много; он гордился своим умением приспосабливаться к экзотической обстановке. Объективно говоря, все, что он видел вокруг, трудно было считать более чуждым человеку, чем, скажем, верховья Амазонки, а уж, например, Манхэттен - место, в любом случае куда более опасное. - Пошли искать твоего волшебника.
- Вот это правильно, шеф. - Высокий юноша все еще казался Маджу скулящим сопливым младенцем. - Вот-вот оно все и уладится, быстренько, значит.
В лесу главенствовали дубы и сосны, высоко вздымавшиеся над сикоморами и березами. Кое-где, как показалось Джон-Тому, попадались ели. Лес являл собою истинный ботанический кошмар, хотя отсутствие необходимых познаний не позволило юноше заметить это.
Вокруг изобиловали эпифиты(*2), грибы - гигантские и обыкновенные. С разбросанных в зарослях бурых и зеленых лоз осыпались ягоды... черные, алые, ярко-зеленые. Невысокие деревья листвой походили на вязы, только синяя кора их отливала радугой.
Стеклянные бабочки порхали всюду, разбрасывая прозрачными крылышками радужные огоньки среди ветвей. И все было вполне на месте, все казалось естественным, даже позвякивавшие на ветру колокольчики, что выглядывали из листьев неведомого дерева, давшего имя лесу.
Прохладный лес с его бодрящим запахом мяты уже стал для Джон-Тома почти привычным, когда юноша наконец впервые увидел вблизи здешнюю "птицу". Она с любопытством разглядывала идущих, сидя на невысоком кусте.
Сходство с птицей ограничивалось перьями. В маленькой пасти виднелись острые мелкие зубки, между которыми проскальзывал длинный раздвоенный язычок. Выпустив ветку из когтистых лап, пернатая рептилия (а может быть, чешуйчатая птица?) сделала кружок-другой над их головами. Потом испустила чарующую трель, напомнившую Джон-Тому пересмешника. Однако существо это было весьма похоже на то, что исчезло на опушке под валуном, и по виду явно приходилось родней не зяблику, а гадюке.
Промелькнул в воздухе камушек, с возмущенным криком крылатое недоразумение исчезло среди деревьев.