Удовлетворившись состоянием места, мимпа расступились и принялись переговариваться на своей тарабарщине, указывая на привязанных к шесту пленников. Все это очень не понравилось Джон-Тому.
Невзирая на прохладу зимнего утра и плотные облака, ему было жарко без всякого плаща. Ногтями и движениями рук молодой человек пытался разорвать путы. Он поломал ногти, веревки покрылись пятнами крови, однако волокна не только не порвались, но даже не растянулись.
Наряду с прочими бесполезными фактами он заметил, что трава еще влажна после ночного дождя... и что ноги его указывают прямо на север.
Клотагорб хотел заговорить. Кляп мешал понять его, и сил в старческом теле не хватало, чтобы продолжить попытки.
- А ногами шевелить можно, - подметил Джон-Том, поднимая связанные ноги и с силой ударяя ими о землю.
- Действительно, лучшей позиции для обороны просто не придумаешь, - согласился Каз. - Спины защищены, мы не совсем беспомощны.
- Если сюда явятся нулпы, они узнают, какие у меня ноги. - Мрачная Флор для пробы брыкнула.
- Счастливчики, - позавидовал Мадж.
- Что у тебя за голова, выдр, la cabeza bizzara(*4). - Подобрав колени к груди, она вновь выбросила ноги вперед. - Любой хищник, оказавшийся около меня, поплатится за это зубами или поперхнется моим каблуком.
- Возможно, - заметил Каз. - Однако я полагаю, что все мы размечтались. - Он кивнул в сторону бормочущих внимательных кочевников. - Они не обнаруживают страха ни перед кем. По-моему, нас ждет противник настырный и близорукий.
Действительно, если ожидалось появление свирепого хищника, мимпа не стали бы крутиться неподалеку. Они держались спокойно и чего-то ждали - испытывая страх не больше, чем дети на пикнике воскресной школы.
Какого же прожорливого божка они ожидают?
- А вы ничего не слышите?
Неуверенный вопрос Талеи заставил всех примолкнуть. В выжидательных позах немедленно застыли и мимпа. Значит, приближается. Джон-Том напрягся и подобрал ноги. Он будет отбиваться изо всех сил, а если кто-нибудь из этих хищников доберется до него, то, следуя совету Флор, он запихнет тому ноги в пасть и постарается задушить. Они будут отчаянно сопротивляться, и, если никто из шестерых не спасует, возможно, им все же удастся отогнать этого хищника или хищников.
К сожалению, им грозили не пасти.
Напрягшись, Джон-Том мог увидеть гладь степи. Над зеленью высилась роща, усеянная роскошными голубыми и розовыми цветами. То, что она движется, он осознал не сразу.
- Где ты видишь движение? - спросила Талея.
- Там, откуда доносится шум. - Он кивнул в сторону севера. - Где-то там.
- А что ты видишь?
- Не много. - Цветы продолжали приближаться. - Цветущие заросли, они становятся все ближе и ближе. Камуфляж или предохранительная окраска.
- Боюсь, что угроза окажется более основательной. - Нос Каза дергался.
Клотагорб испустил глухой требовательный стон.
- Боюсь, что пятками не отобьешься, - продолжил Кролик, явно упав духом. - Кажется, нас подложили на пути Бродячего Скачикорня.
- Что это такое? - удивилась Флор. - Язык сломаешь, прежде чем выговоришь.
- И не только язык, черноволосая. - Кролик усмехнулся в усы.
- Кролик усмехнулся в усы. - Боюсь, что очень скоро мы все с ним познакомимся.
Они вновь возобновили попытки освободиться, а тем временем вопли выжидающих мимпа усилились. Аборигены уже прыгали на месте, колотили по земле копьями и дубинками и, блаженствуя, показывали пленникам на цветы.
Обессилевшая Флор осела на землю, бросив попытки освободиться.
- Зачем они так поступили с нами? Мы же ничего им не сделали.
- Мозги примитивных созданий иначе понимают причинно-следственные связи, определяющие нашу жизнь. - Каз принюхался, опустил уши. Нос кролика находился в постоянном движении. - Да, Скачикорень. Вот-вот увидим.
Вопли и визги впавших в истерику мимпа начал перекрывать иной звук - жуткий, ровный, напоминающий треск мелких сучков под ногами... Или капли дождя, барабанящие по крыше... Или же ровный хруст сотни мышей, грызущих штукатурку. Но более всего он напомнил Джон-Тому собравшуюся в театре толпу, с хрустом жующую воздушную кукурузу, не отрываясь от зрелища. Шум явно был связан с поглощением пищи.
На севере зашелестела трава. С ужасом пленники пытались разглядеть, что творится за зеленью.
Вдруг между тонкими, привычными уже стеблями мечтравы появились иные - темные листья. Сперва они казались обычными, только принадлежавшими другому растению, однако на конце каждого змеей извивающегося оливкового стебля был округлый роток с мелкими зубами, впивающимися в стебли мечтравы. Ели рты неторопливо, но их были дюжины и дюжины, и трава исчезала столь же равномерно, как под косилкой.
Спутанные жутко живые стебли уходили в буро-зеленый лабиринт сплетенных ветвей, сучьев и стволов, над которыми трепетали прекрасные псевдоорхидеи с розовыми и голубыми лепестками.
У подножия медленно перемещающейся растительной массы змеились белые пушистые черви. Они глубоко зарывались в почву, а из зарослей постоянно появлялись все новые и, подобно лапкам сороконожки, втыкались в землю.
- Я никогда не видела ничего подобного, - с отвращением проговорила Талея.
- Это не животное. Во всяком случае, по-моему, - пробормотал Джон-Том. - Похоже на растение, подвижную колонию, замкнутую растительную экосистему.
- Зачем волшебные слова? - Талея без малейшего успеха рвалась из веревок. - Они нас не могут освободить.
- А видите, - сказал он, заинтересованный и устрашенный, - как оно движется? Выставляет вперед корни.
- Не просто движется, - заметил Каз. - Очищает землю от растительности. Выстригает в степи ровную и аккуратную тропинку - как сенокосилка.
- Но мы же не растения и не имеем к степи никакого отношения. - Флор тупо уставилась на приближающиеся растения.
- Вопросы гражданства и прочего Скачикорень не беспокоят, - устало отозвался кролик. - Он потребляет все, что попадется, и наверняка способен сожрать все, что не сможет убраться с его пути.
Теперь на расчистке уже оказалась большая часть Скачикорня. Мимпа отодвинулись назад, но тем не менее продолжали наблюдать за его приближением и воздействием на потенциальных жертв. Растение это оказалось много больше, чем поначалу показалось Джон-Тому. В ширину оно составляло около двадцати футов.
И если за ним, как только что объяснил Каз, пролегает лишь полоса голой земли, значит, вот-вот от них и косточек не останется.
Ожидание было ужасным. Куст, казалось, двигался слишком неспешно. Скачикорень смещался на дюйм-другой каждые несколько минут, он приближался медленно, но неотвратимо.