На середине пути ведра наклонялись, вода выливалась в желоб и по нему стекала в яму. Ведерное колесо приводило в действие систему шестерен, соединенных со стрелками часов на всех четырех стенах башни. При помощи другого механизма часы отбивали время.
– Давно уж мы здесь не бывали... хых, хых, – громко сказал король Ишбахар, стараясь перекричать плеск воды и лязг металла. – Объясни ты нам, пожалуйста, любезный господин Джориан, в чем тут дело.
Джориан уже довольно бегло говорил по-пенембийски, хотя и с ошибками. В затруднительных случаях на помощь приходил Карадур, и Джориан вкратце описал королю принцип работы часов. Пока он говорил, в комнату вошла группа знатных господ, доставленных следующим лифтом.
– Ты, наверно, знаешь доктора Борэ, Джориан, – сказал король. – Он ректор Дворца Познания. По крайней мере, сейчас.
Борэ, пузатый, седобородый господин в юбке, поклонился Джориану и бросил прищуренный взгляд на Карадура. Кланяясь, он пробормотал что-то себе под нос, но Джориан не разобрал, что именно.
– Извините, – обратился ко всем король. – Нам хотелось бы обсудить с ним кое-какие планы, касающиеся нашего города. Ведь лучшего места для этого не придумать: отсюда весь город виден как на ладони и карты не нужно.
Король заковылял к окну и там стал оживленно говорить что-то Борэ, указывая пальцем вниз то в одну, то в другую точку. К Джориану обратился толстячок в брюках, годами несколько старше него.
– Прошу прощения, господин Джориан. Мое имя Вег, я предводитель партии Штанов. Судя по одежде, ты человек передовых взглядов, каких придерживаются члены моей почтенной организации. Получив пенембийское гражданство, ты, вероятно, захочешь...
– Что, Вег, уже агитируешь? – сказал высокий худощавый вельможа с острой седой бородкой. – Нехорошо получается.
– Кто смел, тот и съел, – усмехнулся Вег.
– Извините, господа, – вмешался Джориан. – Я не понимаю иразская политика. Объясните, пожалуйста.
Вег улыбнулся.
– Это господин Амазлук, предводитель партии Юбок. Ему, само собой, хочется зачислить тебя...
– Вот еще! – возмутился Амазлук. – Бедняга в Иразе совсем недавно. Конечно, ему ничего не известно о славных традициях нашего прошлого, которые поддерживает и так высоко ценит моя партия. Мой тебе совет, молодой человек, если хочешь здесь вращаться среди людей достойных, не носи больше этой варварской одежды, этой части туалета.
– Тебе не кажется, Амазлук, что ты встрял в нашу беседу? – сказал Вег. – Не лезь не в свое дело, дай спокойно поговорить с господином Джорианом.
– Это мое дело! – вскричал Амазлук. – Когда я вижу, как ты морочишь голову молодому чужеземцу, ничего не понимающему...
– Морочу голову! – возмутился Вег. – Ну, знаешь!
– Господа, господа! – вмешались другие придворные, разводя в разные стороны разозлившихся предводителей.
– Во всяком случае, – заявил Амазлук. – В моей партии не водится изменников, сбежавших в провинцию подымать бунт!
Он повернулся кругом и гордо удалился.
– Что он говорил? – спросил Джориан с наивным видом.
– Он имел в виду этого негодяя Мажана, лидера группы диссидентов, который был членом моей почтенной организации, пока мы его не исключили. Никуда не денешься от экстремистов, жаждущих кровопролития, в семье не без урода. У нас вот – Мажан.
– Да?
– Видишь ли, Джориан, мы, то есть партия Штанов, держимся золотой середины. Мы за выборный королевский совет, наделенный законодательной властью. Нам чужды обе крайности, существующие в Иразе: и консерваторы вроде Амазлука, враги прогресса, от которых попахивает плесенью; и маньяки вроде Мажана, которые вообще отменили бы монархию. Кроме нас, в Иразе нет здравомыслящих людей.
– Что такое? Мажан убежал?
– Он и несколько его сторонников исчезли.
Ходят слухи, будто они сбежали из города, когда провалилась попытка Мажана занять мое место. С тех пор их никто не видел. У меня есть подозрение, что все это дело рук богатых молодчиков Амазлука, они выследили группу Мажана и, явившись на какое-нибудь тайное совещание, всех их перерезали, а уж потом состряпали историю о побеге, чтобы опозорить партию Штанов. Когда...
– Господа! – пропыхтел король. – Мы, пожалуй, уже насмотрелись. Давайте спустимся во двор, нам надо кое-что вам сказать.
Когда все оказались во дворе, королевские гвардейцы расступились и король Ишбахар встал в середине образованного пустого пространства.
– Мы имеем удовольствие объявить, – сказал он, – что за особые заслуги перед нашей короной и государством доктора Карадура из Мальваны и господина Джориана из Кортолии, усилиями которых были починены часы на башне Кумашара, мы назначаем первого ректором Дворца Познания, а второго нашим новым часовщиком. Доктору Борэ и часовщику Йийиму за верную многолетнюю службу присуждается пенсия. Доктор Борэ назначается почетным членом комиссии по планированию городского строительства.
– Кто сказал, что я хочу быть часовщиком? – прошептал Джориан Карадуру.
– Не волнуйся, сынок. Должен же ты чем-нибудь заниматься, пока я пытаюсь вернуть твою жену, а жалованье щедрое.
– Ну, ладно. А Борэ, похоже, не в восторге от того, что его отправили на пенсию.
– Ничего удивительного: его доход уменьшится вдвое. За почетное членство жалованья не платят.
– Тогда надо держать ухо востро, у нас еще один враг.
– Ты слишком уж мнителен...
– А теперь, господа, – сказал король, – пора домой, в наше бедное жилище. Доктор Карадур и господин Джориан, имеем удовольствие просить вас сегодня отобедать с нами.
Джориан с Карадуром проехали через огромные ворота и попали на территорию дворца, окруженную стеной. На воротах сверху торчали железные колья, на один из них была насажена человеческая голова.
– Врата Счастья, – пояснил Карадур.
– Этот парень наверху, похоже, не очень-то счастлив, – заметил Джориан, показывая на голову.
– А, этот! Здесь по традиции выставляют головы преступников.
– Врата Счастья, ну и название! У кого-то была богатая фантазия.
– Ты прав, сынок. Однако теперешний монарх – человек мягкий и жалостливый, поэтому в последнее время здесь редко увидишь больше одной головы. Консерваторы ворчат, что такое милосердие поощряет злоумышленников.
Прибыв во дворец, король отпустил вельмож, которые несли паланкин. Джориана и Карадура проводили в личную королевскую столовую, где они и откушали вместе с королем, можно сказать, без посторонних, если не считать двоих стражников, стоявших в углах, секретаря, делавшего на листке заметки, и слуги, который обязан был пробовать еду.
После обмена любезностями Джориан упомянул в разговоре о пиратах из Альгарта, встретившихся ему во время путешествия.
– Мне показалось, – заметил он, – что у здешних берегов они нахальнее, чем где бы то ни было. Ваше Величество, верно, знает, какие следует принять меры.
Король Ишбахар заметно погрустнел.
– Герекит, – сказал он секретарю, – напомни мне переговорить с адмиралом Кьяром. Ах, если бы мы только могли уговорить этих негодников честно трудиться и жить, как все люди! – снова обратился он к Джориану. – Неблагодарные! Знаешь ли ты, до чего обнаглели эти мошенники? Им, видишь ли, мало тех даров, которые они получают ежегодно. Требуют еще!
– Так Ваше Величество, что же, платит им д... да... – Джориан осекся, почувствовав, как Карадур ударил его под столом по голени, – Я хотел сказать... ваше правительство выплачивает этим господам некоторые суммы...
– Можно сказать, что так. Да, так оно и есть. Я знаю, жесткая политика имеет свои плюсы.