Я осторожно присаживаюсь на заднюю доску и закидываю под ноги мешок с едой. Мой проводник усаживается спереди.
– Отец, я скоро, – крикнула она старику.
– Давай, доченька.
Мы поплыли на тот берег, лодку быстро сносит по течению.
Отнесло нас далеко. Мы вытащили лодку на берег и девица подошла ко мне.
– Военный, просьба к тебе. Я молодая, а живу на голодном пайке. То мужиков нет, а если есть, то уроды. Помоги мне, нельзя же так мучить меня.
– Ты о чем?
– Разве не догадался.
Девушка подошла вплотную и положила руки на плечи.
– Что, прямо здесь?
– А где же? Конечно здесь. За сотню километров ни одной живой души нет.
Она уже поспешно стала снимать одежды и вскоре совсем голая встала передо мной.
– Ну что же? Чего медлишь?
Девушка повалилась на песок.
Трудно описывать эти пять с половиной дней. Тайга цепко следит за тобой и не дай бог потерять бдительность. Старушкина жидкость спасла от всяких летающих паразитов, а зверье, хоть и не попадалось на пути, но мне казалось, что следило за мной днем и ночью. Вышел на вторую реку и как подсказал старик, двинулся по берегу против течения. Вот и развилка реки. Пришлось переплыть речку до самого выступа «рогатки» и там долго греться перед костром. Когда подсохла одежда, опять тронулся в путь и, действительно, заброшенную дорогу нашел через два часа и теперь бреду не то по колее, не то по густой траве. Погода разгулялась, солнце разогрело землю и тяжелый аромат прелых игл, поплыл между деревьями. Неожиданно вышел на грейдерную дорогу, стало идти легче. Вскоре замелькали строения. Я очень обрадовался, наконец-то жилье, но наткнулся на забор с высокими вышками через каждые пятьсот метров и валы колючей проволоки. Похоже это и есть колония для заключенных. Чтобы как-то не выглядеть таким страхолюдой, сдергиваю с себя куртку и теперь в военной форме, с большой бородой, топаю по тропинке вдоль забора. Вышел к главным воротам лагеря и здесь увидел первую живую душу. Двери в воротах вдруг приоткрылись и от туда вышла старушонка с большой сумкой и медленно заковыляла по дороге .
– Бабушка, – крикнул я, – постойте.
Она послушно остановилась и уставилась на меня.
– Ты кто? – прохрипела она.
– Военный, иду от туда, – махнул рукой на север.
– Почему от туда?
– Самолет попал в аварию, вот и пришлось брести.
– Так что вам надо?
– Не подскажете, какая-нибудь машина или автобус в сторону железной дороги есть?
– Автобус ходит раз в неделю и то не до железной дороги, а до города, а попутные машины бывают иногда, их ловить надо, да и то не здесь, а в поселке.
– А поселок где?
– Так вот я иду.
– Можно я с вами. Давайте сумку, я помогу вам.
– Бери, тащи если можешь.
Медленно топаю со старушкой по дороге, удаляясь от тюрьмы.
– Я вижу, что ты действительно парень не плохой, – болтает со мной старушка. – Сегодня какая-нибудь машина навряд ли уедет из поселка, зато завтра рано утром в город направляется грузовик за продуктами. Если хочешь я поговорю, тебя захватят, а пока ночь переночуешь в моем доме.
– Если так, то я не против.
Впереди показались первые деревянные избы и небольшие каменные домики.
– Ух ты, за столько дней, первое жилье увидел.
– Этот поселок выстроен для семей охранников и обслуживающего колонию персонала.
– Простите, а вы кто?
– Кто– кто, старуха, бывшая жена коменданта колонии. Муженек-то, помер, царствие ему небесное, а мне некуда было уехать, так и осталась здесь свой век доживать. Начальство, в память о муже, помнит обо мне, подкармливает. Вот продукты домой тащу. Ты-то небось голоден?
– Да.
Мое вяленное мясо и рыба кончились только вчера.
– Ну вот, чего-нибудь придумаем на вечер.
Идем по поселку, все для меня, как-то необычно – где то орут петухи, скрипят ворота, дымят трубы.
На улице несколько грязных детей играют в прятки. Мы подходим к черной, чуть скошенной на бок, избе.
– Сынок, ты посиди здесь на крыльце, а я сейчас через два дома сбегаю к соседу у которого машина, договорюсь о тебе завтра.
– Хорошо, бабушка.
Валюсь на ступеньки и с наслаждением вытягиваю ноги.
Она пришла минут через пятнадцать, хмурая и расстроенная.
– Ты случайно не лейтенант Комаров?
– Да, я, – от удивления даже поднялся. – Откуда меня здесь знают? Сообщили из моей части что ли?
– Плохо твое дело, лейтенант. На тебя пришел заказ.
– Не понял.
– Чего не понимать-то, подняты все стражники, мужики ближайших и дальних деревень для твоей поимки. Приказано считать тебя беглецом. Большая награда будет тому, кто тебя убьет.
– Да что же такое делается? Я же не преступник, иду к своей части.
– Это я не знаю, кому ты там перешел дорогу. Факт остается фактом. Не возьмет тебя завтра мой сосед в город, не хочет потерять голову, если посадит в машину.
– Вот так новость. Что же делать? Может пойти к начальнику колонии…
– Не делай глупостей, начальник тебя не примет, а если узнает, что ты здесь, может сам с удовольствием будет за тобой охотится. Вот что, молодой человек, сначала давай перекусим и сообща покумекаем, что тебе делать дальше.
Мы заходим в избу. Пока я сижу на лавке и мучительно думаю, что делать, старушка раскочегарила плиту и вскоре ароматный запах гречихи заполнил все пространство.
– Иди поешь.
Передо мной стоит миска с ароматной кашей. Пока я ее наворачиваю, женщина задает мне вопросы.
– Так выходит ты из тех военных, которых загоняют в тайгу для выживания?
– Да, я из такого отряда.
– Здорово ты видно насолил начальству. За двадцать лет, как создали ваш центр, это третий случай, когда дали команду всем стражникам порядка, жителям деревень и поселков нашего района вылавливать вашего брата.
– А тех поймали?
– Кого?
– Ну тех, на которых до меня был заказ.
– А как же, их убили в тайге. И тот кто убил, получил хороший приз.
– Но наших ребят очень часто забрасывают в тайгу…
– На них не приходило указание сверху, так что те почти все возвращались. Если уж они и гибли в лесах, то только по своей глупости и от страха.
– Значит мне придется опять пробираться по тайге.
– Придется. Стражники порядка натасканы на ловле зэков, бежавших из тюрем и колоний, знают в лесах, каждую тропку, все ложбинки, каждый кустик, так что надо быть очень осторожным. Как можно дальше держаться от жилья и дорог и больше придерживаться ручьев и речек.
– Почему?
– У тех, кто за тобой будет гнаться, могут быть собаки. Сбить след можно только в воде.
– Все понятно.
– Сейчас ты попьешь чайку, отдохнешь часика два и давай… уходи. Не хочу неприятностей от нашего начальства, а то не будут еще оказывать помощь.
Опять в лесу. Теперь у меня все на нервах. Слух обострен, иду по кошачьи, переступая с пятки на носок, внимательно изучаю окрестность и землю под ногами. Начало темнеть, пришлось залезть на ель и пристроиться для сна.
Проснулся под утро от хруста сучка и тихого разговора. У ели, на которой сидел, остановились два человека, оба в выцветших гимнастерках и штанах, заправленных в сапоги, со старенькими вещ мешками за спинами, на голове зеленые фуражки, в руках автоматы Калашникова.
– Куда же он исчез? – тихо спрашивает один другого.
– Тс… В темноте не очень то быстро набегаешься. Видел след в метрах двадцати от сюда. Осторожный черт, идет особым шагом, видно натаскан неплохо. Раз натаскан, то и под луной могет ходить.
– К Земляничной пошел наверно?
– А хрен его знает. Если так опытен, то не побоится на речку выйти.
– А если все-таки не выйдет?
– Значит Покровские его брать будут.