– Это на какое время посетители?
Секретарша беспокойно заморгала глазами и пропищала:
– Одни на полпервого, другие на час… А вот мужчина – на двадцать минут первого.
– К Боженовой или Гришиной?
– К Боженовой.
– Что она копается? Уже полпервого! – приподняла подбородок начальница.
Она пересекла холл и, распахнув дверь в углу, высоким голосом произнесла:
– Лена, а почему у тебя посетитель на двенадцать двадцать все еще в холле?
В ее тоне сквозило раздраженное высокомерие и нетерпение.
– Сейчас, Екатерина Борисовна… еще небольшая укладочка…
– Подождите, пожалуйста, – дежурно улыбнулась Екатерина Борисовна Китайцу.
Китаец встал и молча направился к выходу. Этот жест заинтриговал Екатерину Борисовну. А может, вызвал у нее опасения коммерчески-престижного характера. Ну, как же! Допустимо ли, чтобы посетитель покидал элитный салон неудовлетворенным? Недовольным не просто обслуживанием и работой мастера, а тем, что его заставили проторчать в холле лишние десять минут!
– Подождите, – окликнула Китайца блондинка, – через пять минут вас смогут принять.
– Значит, у меня есть время покурить, – невозмутимо отозвался он.
Екатерина Борисовна с недоумением посмотрела на него. «Зря волновалась», – иронично подумал Китаец.
– А если… – он подошел к блондинке и, с удовольствием вдыхая исходящий от нее свежий и лаконичный аромат, загадочно улыбнулся, -…вы мне составите компанию, то это будет просто замечательно. У вас курят в фойе?
Она кивнула и пожала плечами.
Китаец и Екатерина Борисовна, захватившая сигареты со стола секретарши, вышли в фойе.
– Вы всегда такая строгая? – начал флирт Китаец, галантно поднося к сигарете собеседницы зажигалку.
– А иначе нельзя, – безапелляционно заявила Екатерина Борисовна, которая, как понял Китаец, особой тонкостью не отличалась и пленяла исключительно животной красотой.
Он был разочарован надменным и резким тоном.
– Раз спустишь – появится прецедент, – продолжала она, дымя, как паровоз. – А зажигалка у вас старенькая, – насмешливо посмотрела она на Китайца.
– Да, – вздохнул он, – но мне моя «Зиппо» досталась как бы по наследству, и я не променяю ее ни на какую дорогую дребедень.
– Вы, наверное, меланхолик, – усмехнулась Екатерина Борисовна.
– Смотря по обстоятельствам… – уклончиво ответил Китаец, стряхивая пепел в напольную цилиндрическую урну с золотым ободком.
– А кто вам подарил зажигалку? – заинтересовалась начальница.
– Один приятель… журналист. Когда-то я сам был журналистом.
– Правда? – внимательно посмотрела на него Екатерина Борисовна.
Китаец кивнул с усмешкой.
– А теперь? – спросила она.
– Что теперь?
– Кто вы?
– Одиночка… – хитро улыбнулся он.
– А работаете кем? – дала волю любопытству Екатерина Борисовна.
– Частным детективом.
Блондинка недоверчиво посмотрела на Китайца.
– Мы ведь с вами даже не познакомились, – засмеялась она.
– Ну, я-то знаю, как вас зовут в миру…
– А вас?
– Танин Владимир Алексеевич. Вот мы назвались, и что изменилось? – скептически усмехнулся Китаец.
– Не понимаю… – стряхнула пепел Екатерина Борисовна.
– Вы никогда не впадали в замешательство, когда вас, например, вызывали к доске?
– К доске? – удивилась она.
– Да, в школе.
– Ну если только страх, когда не выучишь урока…
– А недоумения вы не испытывали? – Китаец сделал глубокую затяжку и сощурил глаза, выпуская струю сизого дыма.
– Вы – довольно странный, – с легкой тенью настороженности взглянула на Танина Екатерина Борисовна.
– А я испытывал, – Китаец смотрел куда-то в пустоту, – не понимал, как это имя, слово, которое может произнести любой, каким-то образом относится ко мне, принадлежит мне и является некой самодостаточной фонетической и лексической единицей, обозначающей именно меня. Несмотря на то что, конечно, всякое имя произвольно… Но при всей произвольности и случайности вас окликают именно им…
Китаец задумался. Екатерина Борисовна глядела на него с каким-то боязливым интересом. Он же утратил всякий интерес к беседе. Так случалось всегда, когда понравившаяся ему женщина оказывалась или откровенно глупой, или недостаточно тонкой и сообразительной.
Чтобы совсем не скиснуть, он принялся разглядывать ее кофточку, под полупрозрачной материей которой угадывалось черное шелковое белье. Екатерина Борисовна поежилась под этим спокойным раздевающим взглядом.
– Уф, – сказал он. – Первый раз сижу в таком тесном помещении. В СИЗО и то куда просторнее.
Наташа изумленно сглотнула. Михал Иваныч вжался здоровенной спиной в холодильник.
Лежащий на полу и остекленело таращившийся на Горина Влад уронил голову и забормотал что-то нечленораздельное, отдающее бредом.
– Его полное имя – Леонид Валентинович Горин, – сказал Багор, присаживаясь на край стола. – Ведь ты, Наташа, наверно, и не знала его фамилии? Правильно. Потому что он мой сын.
– Значит… значит, все подстроено с самого начала? – пролепетала Наталья.
– Вот именно. С самого начала. Это та игра, за которую известный вам Краснов шьет мне склонность к так называемым Монте-Кристо-шоу. А началось все это восемь с лишним лет назад, когда лежащий на полу молодой человек, Владимир Антонович Свиридов, шантажировал мою жену Инну Алексеевну, грозя раскрыть правоохранительным органам отдельные подробности деятельности ее супруга. То есть меня. Я доступно излагаю? Мне за них, эти подробности, тогда светила «вышка», как сейчас Владимиру – «пожизняк».
Наташа закрыла глаза, но слух не переставал воспринимать мерные, спокойные слова Горина:
– Ты, Свиридов, тогда был спецслужбистским зубром, а я казался тебе криминальным шакалом, который не стоит того, чтобы задумываться о методах моей отработки. Тогда, помнится, ты без особого труда пресек попытки моей жены противопоставить тебе грубую силу знакомых бандитов. Она, кстати, до сих пор не может оправиться от тех ударов, что ты ей нанес… Стала сварливой старухой, и ничего не осталось от той женщины, которую я когда-то любил.
– И шакалы могут любить? – отозвался Влад.
– А теперь мы поменялись местами, – продолжал Горин, не замечая реплики Свиридова. – Я поднялся, а ты измельчал, ссучился, стал лошком на побегушках у этого Липского, которого два или три года назад ты прихлопнул бы, как мошку малую. Я долго шел по твоему следу. Никак не мог найти. Однажды смог выйти на тебя, но тогда ты мне был не по зубам… – Горин перевел взгляд со Свиридова на Наташу. – А известно ли тебе, Наталья Михайловна, что твой муженек не так давно, всего пару лет назад, был одним из руководителей службы безопасности олигарха Маневского?
Буркин вытаращил глаза; Наташа только вздохнула, потому что последние дни напрочь отбили у нее счастливую способность удивляться.
– И все-таки я его нашел, – продолжал Горин. – Это стоило мне многих трудов, но я нашел его. И – разыграл эту красивую партию. Мне было мало просто убить Свиридова: захотелось шаг за шагом развернуть перед ним то, что он с подачи Гриба организовал для меня и моей семьи несколько лет тому назад. Наверно, я убил бы его (Влад пошевелился и что-то глухо пробормотал), но тут подвернулась ты.
– Я? – удивилась Наташа.
– Ты понравилась мне. Я подумал, что неплохо будет перехватить эстафету у твоего муженька, но сделать это так, чтобы он почувствовал, почем фунт лиха. Не буду углубляться в дебри психологии. Просто скажу, что никогда в жизни я не получал такого удовольствия, как от этой игры, которую закрутил вокруг тебя. Окунул, так сказать, в огонь и воду. Да, ты правильно заметила: все было подстроено. Ленка Любимова была моей… даже не любовницей, а так, подстилкой. Не сомневаюсь, что она хвасталась тебе моими подарками. Правда, не называла, от кого они. Потом я велел Ленке познакомить тебя с моим сыном. Он у меня странненький, как ты успела заметить. Не хочет пользоваться деньгами отца. Работает в каком-то занюханном институте. Ленка все сделала правильно: она в некотором роде выдающаяся сводница. Потом в игру вступил Краснов, который мастерски делал вид, будто он изумлен тем, что узнал о Владе. Даже самого себя пытался убедить в этом – для пущего вхождения в роль.
– Я сам испугался, когда услышал этот впечатляющий диалог между Свиридовым и Фокиным, – хмыкнул Краснов. – К тому же я неслабо удивился, когда узнал, кем эти ребята были в прошлом. А вообще – у меня всегда был дар самовнушения и хорошие актерские данные.
И он засмеялся.
– Дальше, думаю, тебе все понятно, – продолжал Горин. – Если бы не инициативы господина Свиридова, как-то появление на моей вилле или побег из квартиры, где его содержали по моему приказу, то все кончилось бы гораздо позже. Две недели спустя. Но ты, Свиридов, все перекроил. Это ничего. Все довольны, особенно Александр Яклич, которого в благодарность за его актерские услуги я избавил от нежелательного родственничка.