– Вы не спешите представиться, – глядя на Клима поверх бокала с вином, произнесла женщина.
– Мистер Икс или агент 007, – ответил Клим и коснулся широким фужером узкого бокала.
Раздался мелодичный звон.
– Мой фужер звучит на «ми-бемоль» первой октавы, ваш на «соль».
Лада пристально посмотрела на него.
– Нам осталось отыскать того, у кого бокал прозвучит на «до» первой октавы. «До-минор» – мое любимое минорное трезвучие.
– За знакомство, – сказал Бондарев, отпивая немного из фужера и щелкая по нему ногтем, – вот оно, недостающее «до».
– Вы любите музыку?
– И музыку тоже.
– Лада Сельникова, – назвалась женщина, – вас я тоже раньше не видела.
– Секретные агенты редко выходят на свет. Кто этот человек, вы знаете? – Клим показал на чиновника Совбеза.
Кирилл Андреевич стоял, выжидая момент, когда сможет подойти к олигарху Хайновскому. Лада пожала плечами.
– Я впервые его вижу.
– Меня, наверное, как и вас, тоже удивило его прибытие.
Она призадумалась.
– Кажется, я понимаю, почему он здесь. Вернее, почему здесь оказались все остальные, возможно, кроме вас, – прищурившись, сказала она.
– Это как у Честертона, – беспечно сказал Клим, – помните, отец Браун рассуждал, где лучше всего спрятать дерево?
– В лесу, – продолжила цитату Лада.
– Вот именно, человека, с которым нужно переговорить, удобнее всего спрятать среди гостей. Простите, – Клим взял руку Лады, – давайте потанцуем, – это Бондарев сказал, заметив, что Хайновский с Семеном Липским стали перешептываться, хотя до этого говорили вполголоса.
– Я даже не успела сказать «да», – с легкой обидой произнесла женщина.
– У меня не было времени дожидаться ответа, – и Бондарев приложил палец к губам, – скажете свое «нет» после танца.
Хайновский кивнул Кириллу Андреевичу Братину. Чиновник Совбеза показал на циферблат часов, покрутил рукой в воздухе и поманил его пальцем. Хайновский тут же отрицательно качнул головой, но все же подошел, оставив Липского в одиночестве. Бондарев почувствовал, разговор между ними троими, включая Липского, назначен на более позднее время, когда уже никому ни до кого на теплоходе не будет дела, когда веселье перевалит за наивысшую точку. Вот и злится олигарх, что его торопят.
Бондарев с Ладой оказались ближе других танцующих пар к Хайновскому в тот момент, когда Кирилл Андреевич, подойдя к олигарху вплотную, тихо, но четко произнес:
– Я узнал еще кое-что, о чем прошел слух в администрации.
Братин огляделся, продолжая нервно улыбаться. Совсем неподалеку от него танцевала пара, но мужчина и женщина смотрели в глаза друг другу, им ни до кого не было дела.
– Сменился человек, ответственный за вас, – глядя мимо Хайновского, проговорил Братин, – поэтому я и подошел к вам раньше, чем мы окажемся за одним столом с Липским.
По лицу Хайновского пробежала нервная дрожь. Олигарх хорошо понял, что президента не оставило желание сломить его упрямство.
– Это меняет дело. Я бы не хотел, чтобы об этом стало известно Семену Липскому, – побелевшими губами ответил Хайновский.
– Я, если потребуется, найду способ узнать, кто именно приставлен к вам.
Хайновский метнул быстрый взгляд в сторону Липского. Тот мирно беседовал с одним из депутатов, стоя на самом носу корабля.
– Чего вы от меня потребуете за подобную услугу?
– Не чего, а сколько.
Если бы Хайновский меньше владел собой, его брови изумленно взметнулись бы. То, что Братин согласен на банальную взятку, а не на услугу, способную принести в результате значительные дивиденды, явилось для него открытием.
– Обстоятельства так сложились. Шестьдесят тысяч. Вы подумайте и дайте мне знать, – Братин отошел в сторону.
Хайновский остался стоять, глядя на фужер с шампанским в руке. Разговор произошел очень быстро и неожиданно.
Прозвучала финальная музыкальная фраза. Клим подвел Ладу к поручням.
– Хотите еще выпить?
– Нет, кажется, я ошиблась, здесь не смертельно скучно. У вас, мистер Икс, очень тонкий слух, потому как я ничего из разговора не услышала.
– Музыкальный, – подняв палец, весело уточнил Бондарев.
Олигархи уже советовались между собой. Липский нервничал и теребил Хайновского за рукав пиджака.
– Михаил, не может этого быть. Тебе не почудилось? Он хочет получить взятку?
– Вот те крест святой, – отвечал Хайновский, – сказал, шестьдесят тысяч.
– А если это подстава? Он же человек государственный и если почувствовал, что под тобой земля зашаталась, то сдаст тебя не задумываясь.
– Я ни на кого не рассчитываю, ты тоже сдашь меня, если понадобится.
– Михаил…
– Я давно перестал быть наивным. Каждый печется только о своем интересе. И я в том числе. Вы меня будете спасать до последнего. Братин знает, что мне очень много известно про него. А ты понимаешь, что следующей в списке после моей стоит твоя фамилия.
– Михаил, – Семен Липский сокрушенно покачал головой, – я за тебя буду бороться до последнего.
– Я побеспокоился о себе сам. Мне понадобится только минимальная помощь.
– Сколько лет жили, с властью дружили, теперь, когда своих людей в верха провели, думал, покой настанет.
– В этой стране никогда покоя не будет, если у тебя лишний доллар в кармане есть, его обязательно кто-нибудь вытащит.
– Я всего лишь хотел получить от него подтверждение, что действую правильно. Через полчаса соберемся в зале.
– Вы опасный человек, – Лада положила руку на блестящий поручень, достаточно близко, чтобы мужчина мог пожелать положить свою ладонь поверх ее.
– Вы любите играть на опережение, поэтому я скажу, что намек понял, но повременю.
Лада отдернула руку от металла, словно тот был раскаленным. В ее взгляде читалась обида, но тут же улыбка тронула ее губы.
– Плохо быть умной.
– Я понимаю, умным труднее получать удовольствие.
– То, что вы делаете и говорите, граничит с хамством, но почему-то мне это нравится.
– Я привык делать только то, что мне нравится, – прошептал Бондарев прямо ей в ухо.
– Вы, как и я, не любите условностей, они скучны.
– Скучны не сами условности, а люди, соблюдающие их. Где здесь может располагаться комната для переговоров?
– Вы бы хоть для приличия сказали, что я вам понравилась.
– Если бы вы мне не понравились, я бы к вам не подошел.
– У нас еще двадцать минут, – глядя в глаза Климу, произнесла Лада, – вас же интересует встреча Хайновского с Липским?
– Вы его ненавидите, – усмехнулся Клим.
– Не преувеличивайте, – она взяла мужчину за руку, – так выглядит убедительнее, будто мы идем целоваться.
– Вы их обоих ненавидите.
– Я уже не умею ненавидеть, нельзя ненавидеть то, чем живешь.
Клим и Лада прошли вдоль борта по узкому проходу между надстройкой и поручнями. Двое охранников стояли около двери, ведущей в надстройку.
– Тут найдется место, где никто не будет на нас смотреть? – с упреком спросила у охранника Лада.
Тот лишь пожал плечами, сохранив бесстрастное выражение на лице. Служба приучила его относиться к гостям с уважением и при этом неукоснительно выполнять распоряжения начальника охраны.
– На проходе мы никому не помешаем, – бросил Бондарев.
Он вел себя довольно развязно и нагло, как и подобало высокопоставленному гостю, который может брать, что пожелает, и требовать, чего захочет.
Клим и Лада стояли в узком проходе между надстройкой и поручнями. Основное веселье шло на носу корабля. На корме стояло лишь несколько пар. Лада чуть заметно кивнула. Клим скосил глаза.
– Зал для переговоров, они соберутся там.
За открытым иллюминатором виднелась большая каюта с овальным столом для переговоров.