Сиверов видел Фурье, видел охранника, но те его не интересовали.
«Куда же подевался афганец? Неужели заметил слежку?»
Омара нигде не было. И чтобы не потерять последнюю нить, Сиверов решил держаться поближе к французу.
«Должен же афганец вернуться?»
Шах-Фаруз тем временем сел на каменный парапет, идущий вдоль фасада старого дома, и нервно закурил. Мужчина в джинсовом костюме долго ждать себя не заставил, сел рядом с Омаром. Поприветствовал его пожатием руки.
Место для разговора было выбрано удачно, от тротуара беседующих отделял широкий газон, густо засаженный можжевельником, туей и розовыми кустами. Мужчина в джинсовом костюме держал себя подобающе: спина прямая, взгляд властный, как и положено заместителю министра обороны Беларуси. Сам он был родом из России, попал в Минск за год до провозглашения независимости в звании полковника, понял, что тут сможет достичь высот, какие в России ему и не снились. Вот уже два года он носил погоны генерал-майора и занимал должность заместителя министра обороны.
— Генерал Бартлов, — рассмеялся Омар, — вы бы лучше что-нибудь попроще надели. На джинсового мальчика вы мало походите.
— Так меня труднее узнать, — улыбнулся генерал-майор, — даже родная мать прошла бы мимо меня.
— Неужели вы родились в военной форме?
— Нет, родился в рубашке, а форму надел чуть позже, в Суворовском училище, — и тут же генерал-майор с отвращением отставил расписной кувшин. — Извините, жена у меня подобную дребедень любит, ей купил.
— Конечно, нужно же чем-нибудь оправдаться, вернувшись со «Славянского базара». По всему чувствуется, вы любите свою жену, — взгляд афганца сделался насмешливым.
— Какого черта вы притащили с собой французского журналиста? — вспылил заместитель министра обороны. — Я еле улучил момент, чтобы дать вам знак о встрече.
— Восток — дело тонкое, — улыбка блуждала на губах шах-Фаруза. — Мало того, что я пригласил его, я еще и слил ему информацию о том, как переправляется стрелковое оружие через границу.
Глаза генерал-майора округлились:
— Зачем?
— Мы с вами, генерал — преступники, — спокойно говорил афганец, — международные преступники. И если уголовник совершил убийство, что он делает?
— Не знаю, — немного растерялся Бартлов.
— Он ввязывается на улице в пьяную драку и садится в тюрьму, чтобы исчезнуть на несколько месяцев из поля зрения милиции. Он француз, поэтому и сольет информацию западным спецслужбам. Груз в худшем случае досмотрят в Клайпеде. Здесь у нас крыша надежная, нам ничего не грозит.
— Мне подсказали, будто бы Макс Фурье работает на французские спецслужбы, поэтому и так рвался встретиться со мной.
— Что ж, посмотрим, по какому каналу всплывет информация о фуре, груженной автоматами. Так мы и вычислим, на кого он работает.
— Мне не нравится ваш стиль работы. А если арестуют Новицкого?
— Его арестовать может только белорусский КГБ. И будьте уверены, Бартлов, если груз задержат в Клайпеде, не пройдет и двух часов, как сами белорусские чекисты Новицкого ликвидируют.
Генерал-майор сидел задумавшись, понимая, что по большому счету Омар прав.
— Пока будут отслеживать груз, пока будут готовить операцию, мы и провернем то, о чем договаривались. Вашей жене кувшин не понравится, — внезапно переключился Омар на другую тему и потер пальцем край декоративного кувшина, — обожжен плохо.
Генерал-майор Бартлов был малой сошкой в сделках с оружием, исполнителем, от него принятие решений не зависело. Над ним стояло пять человек видных политиков, кто мог себе позволить, пренебрегая мнением мировых правительств, вести торговлю оружием с Ираком.
— Я читал в газетах, — задумчиво проговорил шах-Фаруз, — что вы уничтожили ракетный комплекс «Меркурий» в присутствии американских представителей. В таком случае, что вы надеетесь продать через меня Ираку?
Бартлов сдержанно улыбнулся:
— Американцы — тоже люди, и их легко провести. Мы уничтожили учебный вариант комплекса земля-воздух «Меркурий», и в нашем распоряжении остался неучтенный боевой.
— Вы меня успокоили, — шах-Фаруз отставил кувшин, — поскольку шестьдесят миллионов долларов, переведенных на указанные вами счета, — сумма не маленькая даже для Саддама Хусейна, тем более что ему жизненно необходимо иметь оружие против американских самолетов.
— Да, деньги получены, — подтвердил генерал Бартлов. — Зенитный комплекс разобран на блоки и в любое время может быть доставлен, куда вы укажете.
— Я рад, что мы сумели договориться и ваша сторона удовлетворилась авансом. Вторую часть, шестьдесят миллионов, я переведу на указанные вами счета после того, как мы получим ракетный комплекс земля-воздух.
— Куда и когда его доставить?
— На этот раз рисковать не станем: доставим воздушным путем в Ливию. Оплату транспортного самолета иракская сторона берет на себя.
— Подготовить груз к отправке воздушным путем мы можем через три дня.
Омар задумался:
— Хорошо, в среду мы ждем вас в Триполи. Когда эксперты убедятся, что комплекс находится в рабочем состоянии, мы перечислим остальные шестьдесят миллионов.
Генерал-майор Бартлов благодарно улыбнулся. Он любил работать с Омаром, тот всегда действовал четко, с пониманием ситуации, не создавал искусственных трудностей.
— Вы упрекнули меня в том, что я приехал с французским журналистом?
— Это не упрек, хотел выяснить мотивы.
— Я сделал это специально. В вашем министерстве работают бездари, — шах-Фаруз ударил ребром ладони по каменной кладке. — Как могло случиться, что журналисты узнали о том, что в Академии Минобороны обучается тридцать иракских офицеров по программе пользования ракетным комплексом «Меркурий»?
Бартлову только оставалось развести руками:
— Тридцать человек — не иголка, в стогу не спрячешь.
— Теперь вся западная пресса трубит о том, что Беларусь готовит специалистов противовоздушной обороны для Ирака. Именно поэтому мне пришлось сливать информацию французу, направлять его по ложному следу.
— Я отвечаю только за себя, — Бартлов поднялся.
— К вам у меня претензий нет.
Мужчины пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. И если замминистра обороны Беларуси мог теперь позволить себе расслабиться, то Омару предстояла еще одна встреча. Он, как и генерал-майор, являлся исполнителем, не вкладывал в сделку свои деньги. Сто двадцать миллионов — сумма для него была неподъемная, такие сделки заключаются только на уровне правительств. Шах-Фаруз получал лишь свои комиссионные, не больше того.
Омар взглянул на часы. Он еще успевал: до времени, указанного в записке, оставалось три минуты.
Грузный мужчина в белом костюме и самодельной соломенной шляпе поджидал его в дорогом уличном кафе под низко опущенным зонтом. Дорогое кафе было выбрано по одной простой причине: там всегда меньше народа. Люди стремятся заполучить выпивку и сладости подешевке, и, если в одном месте продают за рубль то, что рядом продают за полтора, толпа соберется у рублевого прилавка. Грузный мужчина не зря прятал свое лицо, его могли узнать. Изредка он мелькал на экранах телевизора в другом ряду при официальных дипломатических встречах.
Военный атташе Ирака в России Мансур прибыл на «Славянский базар» с единственной целью — встретиться с Омаром. Именно тот обеспечивал ему связь с белорусским правительством.
— Ты пунктуален, — проговорил атташе, ногой отодвигая стул. Омар сел, придвинул к себе чашечку остывшего кофе.