Его глаза зло горели, как-никак обидели хозяина, а за хозяина пес готов был перегрызть горло любому.
– Ну, что, сволочи, – радостно сказал Кублицкий, даже вид чужой крови не вывел его из себя, – деньги хотели у старого человека забрать, пенсию из кармана вытянули?
– Мы отдадим! Отдадим! Батя, забери свои деньги, мы тебе еще дадим бабок, только убери зверя!
– Уберу! Сейчас, разогнался! Герольд, сторожить! – насвистывая, Евгений Петрович развернулся, подобрал деньги, аккуратно уложил их в бумажник и не спеша направился по аллейке к Ярославскому шоссе, знал, с псом ничего не случится", самое страшное, исполосует одному из негодяев лицо, если попробуют убежать.
Ему повезло, наряд милиции он заприметил тотчас, лишь только вышел на тротуар. А уже через пять минут трое молодых головорезов выходили из ворот кладбища в сопровождении милиции и зло рычащей овчарки.
– Молодец, Герольд, молодец! – потрепав за уши пса, приговаривал Евгений Петрович.
– Мы до тебя еще доберемся, хрыч старый! – обернувшись, бросил один из парней.
И в это время резиновая палка ударила его по спине, заставив встать на четвереньки, а пес зарычал так, что испугался даже милиционер.
– Батя, возьми своего пса на поводок, а то он еще и меня загрызет. За это, кстати, и тебя оштрафовать можно.
– Нет, не бойтесь, он не кусается. На хороших людей он не бросится и с детьми дружит, – принялся расхваливать своего подопечного Евгений Петрович. – Если что, вот мой телефон, звоните. А по улице мы с ним в наморднике ходим, – соврал Кублицкий.
– Спасибо, – ответил сержант, – мы сейчас двоих в участок доставим, одного в больницу, разберемся.
А вас, папаша, мы теперь знаем и пса вашего знаем.
В этот вечер Герольду был устроен праздничный ужин. Он получил два огромных куска кровяной колбасы и, сытно поужинав, устроился у ног хозяина смотреть телевизор.
Так что ни хулиганов, ни пьяниц Кублицкий не боялся, когда у ног бежал его Герольд.
Снег еще не сошел, но асфальт уже был голый. Стало почти совсем темно, лишь светлело небо с низкими облаками. Проходя возле кладбищенской церкви, Кублицкий взял Герольда на поводок и приложил палец к губам.
– Тише! Смотри, не лай! – Кублицкий заслушался пением, доносившимся из раскрытых дверей храма.
Если бы он был без собаки, то, возможно, зашел бы.
Алкоголь все-таки сделал свое дело, размягчил душу и сердце Евгения Петровича. Прогулка с собакой есть прогулка. Это ритуал, в котором важна каждая мелочь.
Нужно дать псу выбегаться, наиграться вволю, чтобы он хорошо спал и ночью не беспокоил хозяина.
Уже осталась сзади церковь. Кублицкий пересек Ярославское шоссе по переходу, как положено, памятуя о гибели дога, случившейся в прошлом году. На поле снега стало больше, лишь узкая тропинка чернела, протоптанная рядом с кладбищенской оградой. Герольд уже предчувствовал скорое начало игры, бегал вокруг хозяина, приседая на передние лапы и размахивая пушистым хвостом.
– Ну, ищи, – разрешил ему Кублицкий, – ищи свою палку.
Он бы и сам ее прекрасно нашел, всегда оставлял в одном и том же месте, до самого конца втыкая ее в рыхлый снег возле обломанного кирпичного столба ограды.
Пес огромными скачками бросился вперед и вскоре исчез за сугробами. Через минуту он появился, держа в зубах погрызенную, облепленную снегом палку.
– Иди сюда, иди! – Евгений Петрович похлопал себя по бедру.
Пес подбежал и положил палку у ног, сам сел, преданно посмотрев хозяину в глаза. Ритуал не менялся день ото дня. Евгений Петрович как можно дальше старался забросить палку, а Герольд старался как можно быстрее добраться до нее, принести и бросить к ногам хозяина. Он уже весь был мокрый от снега, кусочки льда поблескивали на шерсти, разыгрался.
– Ну, давай же, давай! – Евгений Петрович ускорил шаг, широко размахнулся, и палка полетела, сорвавшись с неверной руки, полетела по иной траектории, чем рассчитывал хозяин. – Ну, ищи! – крикнул Кублицкий.
Герольд дважды тявкнул и, проваливаясь в снег, полез в сугробы. Кублицкий продолжал двигаться по тропинке, даже не обращая внимания на лужи, скованные тонким хрустящим льдом, ступая на них, прислушиваясь к легкому хрусту.
– Герольд! Герольд! – позвал он своего друга, остановился и осмотрелся. Пса нигде не было видно. – Герольд, ко мне!
В ответ Евгений Петрович услышал странный звук, смесь рычания с лаем.
– Неужели что-то случилось? – подумал он и по сугробам направился в ту сторону, откуда слышались угрожающие звуки.
По сугробам пробираться было не так-то просто.
Наст проваливался, ноги уходили в снег выше колена, в голенища набивался снег.
«Будь ты неладен! – подумал о своем псе Евгений Петрович. – Из-за тебя придется сапоги сушить».
Пес стоял в небольшой ложбинке, зло рыл лапами снег, который все время осыпался.
– Ну, что ты там нашел? – благодушно спросил Евгений Петрович.
Герольд лишь на секунду поднял лохматую голову, посмотрел на хозяина и жалобно тявкнул. А затем принялся рыть с удвоенной силой. И только сейчас Евгений Петрович разглядел, что из снега торчит нога в ботинке с рифленой подошвой.
– Герольд, ко мне! – испуганно и зло прокричал Евгений Петрович.
А пес не унимался, продолжая разгребать снег и ветки, которыми был забросан труп. Уже открылась вторая нога и бедро, только тогда Кублицкий догадался схватить пса за ошейник и оттащить. Пес же рвался к страшной яме, в которой лежал труп. В том, что это труп, а не пьяный, сомнений не было, голень была обледеневшая и разбухшая.
– Герольд! Герольд, уходим! – пристегнув поводок, потащил пса Кублицкий. – Уходим отсюда!
Пес не слушался, он тянул хозяина к яме.
– Идем, идем же!
Дорога назад показалась очень длинной – с каждым шагом Ярославское шоссе с мчащимися автомобилями не приближалось, а, наоборот, отдалялось. Изнурительная ходьба напомнила Евгению Петровичу бег на месте: бежишь, бежишь, высоко поднимаешь колени, а толку никакого, одна усталость. Ему хотелось кричать, звать на помощь. Но кого позовешь в столь позднее время и в чем, собственно, должна состоять помощь?
На шоссе появилась машина ГАИ. Евгений Петрович отчаянно замахал руками. Автомобиль, проехав метров десять, затормозил, затем сдал назад, замигав синим маячком.
– Что случилось? – опустив боковое стекло, поинтересовался лейтенант.
– Там труп.
– Вы уверены?
– На кладбище труп.
– На кладбище, папаша, трупов хоть отбавляй, – заулыбался лейтенант.
– Да нет, вы меня не поняли, лейтенант, собака разрыла, в снегу лежит…
Лейтенант понял, дело серьезное. В его руках появилась рация.
– Мы, понимаете ли, по другой части специализируемся, – объяснил он Кублицкому. – Вот если бы на дороге лежал труп или у вас машину угнали, то тут ваше обращение по адресу. А трупы на кладбище – это не наш профиль.
– Так что делать? – заглядывая в глаза лейтенанту и сержанту, сидевшему за рулем, спросил Евгений Петрович.
Пес, прижавшись к ноге, рычал.
– А собака ваша? – осведомился лейтенант.
– Моя, моя. Он-то и нашел.
– Сейчас доложим, приедут другие, разберутся. А вы подождите.
– Подождать можно, но что бы приехали…
И лейтенант принялся вызывать по рации седьмого, затем девятого, а затем десятого. И наконец со стороны центра города появился милицейский «уазик», в котором находились лейтенант и два сержанта.
– Ну, чего у вас тут?
– Гуляли мы с псом…
– Да вот, мужчина говорит, что его пес труп откопал.
– Где?
– Возле кладбища, в кустах, в яме.