Симочка покачала головой и спросила:
— Здесь кофе еще угощают?
— Угощают, — заверила я.
И мы отправились пить кофе. Симочка с удивлением отметила:
— Алиса, ты сегодня великолепно выглядишь.
— А все потому, что пропала хандра, — с гордостью сообщила я. — Алька погибает от безделья.
— Сама же запретила мне работать, — буркнула Алиса.
Я рассмеялась:
— Ха! Работать! Картины малевать! Это она называет работой!
Симочка хотела что-то сказать, судя по выражению лица, вступиться за Алису, но, слава богу, ей помешала Марго. Она снова истошно завопила:
— Он побежал! Побежал!
Мы дружно бросились в оранжерею. Марго забилась в угол, прикрылась ведром и, тыча пальцем в пол, неистово орала:
— Он побежал! Побежал!
Алиса испуганно таращила глаза, Симочка с трудом прятала улыбку, я же спросила:
— Кто побежал? Человечек в черных чулках?
Марго отрицательно помотала головой и заговорщицки прошептала:
— Нет, в платьице с кружевами и рюшами.
— Что? — удивились мы хором.
— В платьице в горошек, — повторила Марго. — С кружевами и рюшами. Симочка удивилась:
— В платьице? В горошек? Почему же тогда — он?
— Потому что гомик, — пояснила Марго. И над нами нависла тишина.
— Тварь это воздушная, — стекленея глазами, поведала Марго.
Признаться, мне стало жутко. «Как Алиса не боится с ней в доме оставаться?» — удивилась я.
А Марго осенила крестным знамением углы оранжереи и забормотала:
— Пусть будет Михаэль предводителем и Сабтабиель моим рабом в свете и светом. Пусть сделается слово моей внешностью, и я повелю духам этого воздуха и обуздаю коней солнца…
— Марго! — крикнула я ей в ухо, — это тебя уже пора обуздывать! Пора Фаину вызывать!
Она абсолютно никак не отреагировала, продолжая свое:
— Пентаграмматоном и именем Иеве, в которых сосредоточено сильное желание и чистая вера.
Аминь.
Алиса смотрела на все это безобразие с легким обожанием и снисходительной улыбкой.
Дурдом какой-то!
Судя по всему, Симочка такого же мнения была.
— Та-ак, — сказала я, — ну вы тут оставайтесь, а мне домой пора.
Оставив Марго в оранжерее, мы, минуя безжизненную мастерскую, спустились в столовую, допили кофе, и я начала собираться.
— Пойду и я, — сказала Симочка, поднимаясь. — Не провожайте.
Она вышла, мы же с Алиской начали прощаться — у нормальных женщин на это порой уходят часы. Я только хорошенько разогналась пожелать здоровья Алисе, как из прихожей раздался крик. На этот раз кричала Симочка. Мы с Алисой бросились к ней. Побледневшая Симочка стояла, прижавшись к стене. Глаза ее испуганно сверлили пол, на котором, кроме ковра, ничего не было.
— Гомик? — спросила я.
Симочка отрицательно покачала головой.
— Человечек в черных чулках? — спросила Алиса.
Симочка снова покачала головой.
— Нет-нет, — пробормотала она, — ничего, просто голова закружилась.
С этими словами она выбежала из квартиры. Мы с Алисой переглянулись.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.
— Великолепно, — ответила Алиса и поспешно Добавила:
— Человечков пока не вижу.
— Ну тогда я, пожалуй, поеду налаживать отношения с Евгением, а ты меньше думай о Германе и займись чем-нибудь. Не, ровен час погибнешь от безделья.
— Сама же запретила мне картины писать, картины писать, — обиженно пропищала Алиса.
Я посмотрела в ее огромные, слегка раскосые синие глаза, опушенные длинными, самой природой загнутыми до бровей ресницами, и подумала:
«Кукла, настоящая кукла».
Несмотря на то, что мы ровесницы, меня с детства не покидало ощущение, что моя Алиса кукла, с которой можно делать все, что угодно: кормить, причесывать, наряжать, ругать, воспитывать и укладывать спать. Возможно, причиной тому является удивительная ее покладистость.
— Сама же запретила мне писать картины, сама же запретила, запретила, — жалобно мямлила Алиса, наивно хлопая ресницами.
«И это взрослая женщина? Ох, когда же она выйдет из девичьего возраста?» — подумала я и со вздохом сказала:
— Ладно, пиши свои картины. Пиши, да не увлекайся и чаще бывай на воздухе, на воздухе.
— Ура! Ура! — закричала Алиса, пытаясь задушить меня в своих объятиях.
ГЛАВА 5
— Ваш кофе, сеньор.
Крахмальная стюардесса остановилась перед пожилым кареглазым мужчиной.
«Что делает в туристском классе этот богач? — подумала она, заученно улыбаясь. — Запонки, булавка в галстуке, костюм… Целое состояние!»
— Грациа, сеньорита, — машинально кивнул элегантный сеньор, принимая кофе от стюардессы.
Взгляд его был прикован к юному очаровательному созданию, запримеченному им еще в Монреале, где он вошел в самолет.
Сеньор осторожно поднес к губам обжигающе горячий кофе, с интересом наблюдая за тем, как озорно жестикулирует юная красавица. С этими грациозными жестами и милой улыбочкой она мучила, просто пытала своего спутника, судя по всему, отца. Бедняга явно хотел вздремнуть, девушка же требовала общения. Она нетерпеливо желала знать, когда приземлится самолет.
— Хочу попрактиковаться в испанском, — обнаруживая милый акцент, твердила она.
— Успеешь еще, — успокоил ее спутник, — я очень на тебя рассчитываю. Поможешь мне переводить техническую документацию.
— О-о! — Девушка в притворном ужасе сжала пальчиками виски. — Чертежи и пояснительные записки на языке Сервантеса. Самого Сервантеса! Это нужно запретить законом!
Серебристый «Боинг» компании «Пан Америкен» опустился с прохладных высот в знойное марево горной котловины, к обрамленному скалистыми пиками Мехико, бурлящему, кипящему во влажной экваториальной жаре.
Пассажиры уже разобрали багаж и разъехались. Девушка и ее спутник все еще томились в таможенной зоне, беспомощно вытягивая шеи. Тщетно. Обнаружить в толпе встречающих табличку со своими именами им так и не удалось.
— У вас затруднения? — Низкий голос с приятными интонациями звучал красиво.
Девушка оглянулась, растерянно уставилась на незнакомца.
— Могу вам чем-нибудь помочь? — с доброжелательной улыбкой спросил он.
Пожилой мужчина демонстрировал изысканные манеры и, на первый взгляд, был приятен.
— Скоро ли ближайший рейс на Коацакоалькос? — оживившись, спросила девушка. — Нас не встретили…
Ее спутник с чемоданами стоял рядом, явно не понимая испанского.
— Коацакоалько? — обрадовался любезный незнакомец, произнося название города на индейский манер. — Вам нужно на юг?
— Да, сеньор, — подтвердила девушка. — Нас никто не встретил, — огорченно повторила она. — Скажите, можно ли туда улететь?
— Завтра, сеньорита.
Девушка огорчилась:
— О-о! Как же нам быть?
— Но если вам не покажется назойливым мое предложение, то вы можете лететь сейчас же, со мной, — приятно улыбаясь, предложил незнакомец.
Девушка перевела разговор отцу.
— Я очень спешу, — кивнув пожилому сеньору, сообщил тот, — передай этому господину, что мы рады воспользоваться его любезностью. Но… выходит, что у него есть свой самолет?
— Да, да, — словно поняв, о чем идет речь, ответил незнакомец, — у меня есть самолет. Небольшой, но очень надежный.
Только теперь спутник девушки заметил крупные бриллианты в запонках и булавке незнакомца. Пробежался взглядом по его дорогому костюму. Почувствовал неловкость.
— Мы будем очень вам признательны, — робея, сказал он, — но… мы ограничены в средствах. Девушка, краснея, перевела.
— О, это не имеет значения, — улыбнулся любезный сеньор. — Мне нужно туда же, куда и вам. Не лететь же в одиночестве.
— Мы будем вам очень признательны, — повторил спутник девушки.