Так, спустя полчаса, четверка шутников и убыла, несолоно хлебавши, а Аркадий в тайне от друзей месяц посещал психоаналитика...
— Да, блин, дела-а, — протянул не знавший о розыгрыше Комбижирик.
Но долго ли, коротко ли текла беседа, однако, так как в числе собеседников был гражданин Ортопед, разговор в конце концов коснулся и еврейского вопроса.
— Я тут кой-чего почитал, — Михаил вытащил из заднего кармана джинсов перетянутую резинкой потрепанную записную книжку в кожаной обложке, весьма похожую на ту, что постоянно таскал с собой Харрисон Форд в киноэпопее про Индиану Джонса. — Мне чувак один статейку перевел. Амеровского конгрессмена, от Луизианы. Дэвидом Дюком[39] кличут... Наш человек, надо будет как-нибудь познакомиться, в Россию пригласить, — браток прочистил горло. — И нашел я в ней сильно интересные местечки из талмуда...[40]
— Изложи, — предложил Денис, поудобнее устраиваясь на стуле.
— Вот, — Ортопед послюнявил палец и нашел нужную страницу. — Слушайте... «Только евреи являются людьми, неевреи — это животные»...[41]
— Это как так? — возмутился Клюгенштейн, с презрением относящийся к любым националистическим и расовым предрассудкам.
— А так, — бесстрастно сказал Рыбаков. — Мишель просто зачитывает то, что в синагогах по сто раз на дню повторяется.
— Слушайте дальше, — Ортопед воздел вверх сжатый кулак. — «Даже лучшие из неевреев должны быть убиты»...[42] «Если еврей найдет вещь, потерянную неевреем, то нет необходимости ее возвращать»...[43] «То, что еврей получает воровством от нееврея, он может сохранить»...[44] «Евреи должны уничтожить книги христиан»...[45] И далее, блин, в том же духе... Или вот еще: «Еврейские священники воскресили Валаама из мертвых и казнили его»...[46] Вот тут я не совсем въехал... Какого-то Валаама казнили четырьмя разными способами...
— Валаам — это Иисус, — объяснил Денис.
— Какой? — тупо спросил Глюк.
— Христос, разумеется...
— Не понял, — помрачнел Клюгенштейн. — Они что ж, нашего Иисуса четыре раза мочили?
— Угу, — Рыбаков прикурил от поданной Комбижириком зажигалки. — Согласно существующим в традиционном иудаизме описаниям, после смерти Христа его по указке тогдашних раввинов оживил какой-то еврейский фокусник, и пейсатые всласть над ним еще поизмывались. Типа, на кресте, с их точки зрения, он маловато мучений принял... Варили в дерьме, душили, еще там чего-то делали. И это официальная позиция и даже гордость ортодоксов. У них там даже до сих пор религиозный спор идет, какая из хасидских сект больше усилий приложила, чтобы Христу максимальные страдания доставить. Причем, на полном серьёзе. Вот так то...
— А почему его тогда Валаамом называют? — хмуро осведомился Ортопед.
— Это типа псевдонима для нас, гоев. Чтобы такие, как ты, после прочтения талмуда не пошли убивать всех жидов подряд. Аркаша, к тебе это, естественно, не относится, — спокойно выдал Денис.
Глюк понимающе кивнул.
Определение «жид» Клюгенштейна никак не задевало, ибо он сам ненавидел тех соплеменников, кто играл на теме «еврейского вопроса» и использовал национальную принадлежность для оправдания своих неблаговидных поступков.
— Ибо самая первая реакция любого нормального человека — дать в башню тем, кто придерживается таких уродливых принципов, — продолжил Рыбаков. — Кстати, потому талмуд ты нигде и не купишь, в отличие от тех же Библии или Корана. Его вообще крайне неохотно показывают необрезанным посторонним. Интереснейшая книженция, если вдумчиво прочесть... Сразу многое на свои места становится. На месте наших горе-патриотов я бы, вместо занудных призывов к еврейским погромам и выпуска тупых листовок, просто собрал бы деньги и издал хороший перевод талмуда на русский.
Причем можно с минимальными комментариями, только чтоб объяснить, кого каким именем в этой книжке называют, и что слово «кьютин», которое в настоящее время обычно переводится как «язычник», это просто «нееврей» и не более того. Тираж надо было бы сделать массовым, миллиончик-другой экземпляров, и очень дешевым, в простой мягкой обложке. Дабы допечатывать по мере необходимости, если братья-пархатые начнут скупать свой талмуд партиями и где-нибудь потихоньку сжигать... А они будут, можете мне поверить! В принципе, это элементарное и очень здравое решение так называемой «еврейской проблемы». Если народ будет знать, о чем жиды-ортодоксы меж собой в синагогах талдычут, каких жизненных принципов они на самом деле придерживаются и что реально лежит в основе внешней политики Израиля, то и отношение к ним станет соответствующее... Заодно и тему холокоста навсегда придавим, немцам житуху облегчим. Фрицы только счастливы будут. Все долги разом спишут, да еще и безвозвратные кредиты дадут, чтобы мы остальным европейцам задолженность погасили...
— Напечатать талмуд — это можно, — Грызлов подбросил на ладони свою записную книжку и сурово посмотрел вдаль. — Ради такого дела, я думаю, не западло...
— Не западло, — подтвердил Комбижирик.
— А лимон экземпляров — это сколько денег надо? — поинтересовался Глюк, в паспорте которого стоял огромный штамп отказа в израильской визе.
Запрет на въезд гражданина Клюгенштейна в пределы «земли обетованной» был наложен после того, как заслуженный браток устроил небольшой погромчик на конгрессе выходцев из России, куда прибывший в качестве туриста Аркадий был приглашен уличным зазывалой.
Послушав с полчасика истеричные выкрики одного из членов политсовета русской фракции в кнессете, сильно ущербного типа с немного странной фамилией Пилхедман, поливавшего грязью как отличные от иудаизма религиозные учения, так и соотечественников Глюка, коих депутат называл «москальскими подсвинками», браток рассвирепел и принялся валтузить собравшихся, начав, естественно, с оратора.
Драка вышла знатная.
Тела вперемешку со стульями летали по всему залу, бесчувственная тушка Пилхедмана застряла в проеме выбитого окна, прибывший наряд полиции вывалился обратно на улицу через три секунды, унося пришибленного кафедрой самого рьяного патрульного, а псевдосионистская методическая литература, на которую ссылался докладчик, была свалена в кучу в центре помещения и подожжена.
Клюгенштейна удалось остановить только взводу армейского спецназа, срочно вызванному по рации перепуганными полицаями.
Да и то — с большим трудом...
— В бакинских[47] — тысяч триста-триста пятьдесят, — прикинул Рыбаков. — Чем больше тираж, тем меньше себестоимость одного экземпляра.
— Это реально, — пожал плечами Комбижирик. — Мы, вон, с тех сундуков, что в прошлом году вырыли[48] , пять лимонов зелени получили...
— Нет базара, — кивнул задумавшийся о чем-то своем Ортопед. — А где хороший перевод взять?
— Сделаем, если надо, — отмахнулся Денис. — За пять-семь штук баксов я десять переводчиков с иврита найду. Месяц работы. Тем более, что переводы-то кое-какие есть, их просто надо в единый стиль свести и комментарии грамотно расставить. Ну, и список использованной литературы подготовить. Дабы книжка была по-настоящему научной и беспристрастной, и чтобы избежать обвинений в разжигании межнациональной розни... Но это не кардинальное решение вопроса.
— А какое кардинальное? — тут же спросил Ортопед, отвлекшись наконец от своих кровожадных планов по истреблению живущего с ним в одном доме семейства Кацев, один из юных представителей которого учился на раввина и вот уже полгода веселил соседей своим прикидом, состоявшим из длинного черного сюртука и широкополой черной же шляпы. За глаза будущего ребэ называли «Зорро без маски».