У него серые кожа, волосы и усы, серая рубашка, серый костюм, серый галстук, Серые ботинки…
Он смотрит на меня, и я попутно отмечаю, какое умное у него лицо. Сразу видно, что у этого малого в котелке что-то есть.
Я представляюсь, и он адресует мне гримасу, которую, видимо, считает улыбкой.
— Рад вас здесь видеть, комиссар… Ведь это благодаря вам обнаружилась утечка информации, не так ли?
— Точнее, благодаря одному из моих подчиненных…
— Совершенно безумная история. С тех пор как я узнал о ней, никак не могу успокоиться. Вы отдаете себе отчет в ценности этого изобретения?
— Спасение человечества, профессор…
— По крайней мере, определенная защита… Если мое изобретение станет известно тем, кто планирует использовать атомную бомбу — а их, увы, становится все больше, — они поспешат изобрести нечто такое, что уничтожит защитную силу моего продукта…
— Вы правы, господин профессор. Это была бы катастрофа.
— Слава богу, — продолжает серый человек, — мое изобретение еще не завершено, значит, можно быть уверенным, что предатель не нанес непоправимого вреда… К тому же формула, которую перевозил голубь, относится к тому, что я называю фазой А моих работ…
Он переходит к сути дела, и я начинаю чувствовать неприятное онемение в суставах…
— Я попрошу вас показать мне помещения, профессор, но я бы хотел сохранить инкогнито, чтобы не насторожить предателя. Не могли бы вы поручить мне, какую-нибудь второстепенную задачу, которая позволила бы мне оставаться здесь, не привлекая внимания?
Он размышляет.
— Могу. Вы будете новым лаборантом…
— Учтите, я никак не связан с наукой… Если ваши сотрудники станут задавать вопросы на засыпку…
— Не станут. Здесь у каждого своя работа и никого не интересует, чем занимаются другие.
По-моему, папаша Тибоден отличный организатор. Должно быть, он сам помешан на своей работе и другим не дает покоя.
Я даже не моргаю.
— Отлично, господин профессор, все будет так, как вы хотите.
— Попросите Мартин выдать вам белый халат, у нее их большой запас.
— Вы говорите о вашей секретарше?
— Да. Она очень симпатичная девушка. Вы ее видели, это она проводила вас сюда…
"Я ее отблагодарю”, — думаю я.
— Она действительно очень симпатичная, господин профессор. Поскольку вы упомянули об этой девушке, давайте поговорим о подозреваемых. Сколько у вас сотрудников?
— Пять, плюс моя секретарша…
Я достаю из кармана бумагу и ручку.
— Перечислите мне их, я сделаю себе кое-какие заметки, чтобы лучше ориентироваться…
— Ну что же! В порядке значимости… У меня два доктора, Минивье и Дюрэтр. Они мои ученики, и я им полностью доверяю…
Мне смешно! Вопросы доверия я изучил досконально.
— Дальше?
— Трое лаборантов, имеющих новенькие дипломы фармацевтов…
— Их фамилии?
— Бертье, Берже и Планшони.
— В общем, вы окружены молодежью?
— Да. Я доверяю молодежи. Это она должна прокладывать новые пути… У меня было два сына…
По его лицу пробегает тень грусти, как пишут в романах для юных девственниц в трансе. Но он не начинает рассказ о своих несчастьях. Решительно пожав плечами, он отбрасывает прошлое.
— Вы хорошо знаете этих молодых людей?
— Мне рекомендовали их мои коллеги, у которых они работали.
— То есть, априори, они тоже достойны доверия!
— Ну да, увы!..
— Секретарша?
— Она работает у меня уже шесть лет. Милая девочка. Она не имеет доступа к сейфу, в котором хранятся документы…
Он хочет сказать что-то еще, но я его останавливаю:
— Подождите, профессор, давайте по порядку. Какую работу выполняет каждый из ваших ассистентов?
— Я в некотором смысле разграничил поле исследований на мелкие участки. Должен вам сказать, что мое изобретение основывается на использовании солнечной энергии.
Минивье и Планшони заняты астрономическими исследованиями по точным директивам, которые я им дал. Дюрэтр и двое остальных занимаются химическим аспектом проблемы. Я же — связующее звено, общий знаменатель…
— А характер их работ может позволить тем или другим реконструировать единое целое ваших исследований?
— Ни за что. Если ученик Художественной школы владеет палитрой Пикассо, он ведь не будет из-за этого писать картины Пикассо, верно? Это чтобы вы поняли…
— Да, я понял. Мой начальник мне сказал, что проводится очень строгий обыск?..
— Да. Это не абсолютное правило, оно касается только химиков. Я доверяю им некоторые крайне редкие продукты, которые открыл я сам и которые держу при себе. Я от природы подозрителен, а потому придумал этот тщательный контроль. Они подчинились ему внешне без возражений, хотя очень обидчивы.
Надо думать! Интересно, как он их уговорил так, что ребята не выплеснули ему в морду анализ мочи.
Я спрашиваю его, и он объясняет:
— Мой дорогой, дипломатия — это искусство представлять неприятные вещи. Я отводил каждого в сторону и объяснял, что принимаю эту предосторожность из-за двух других.
— Браво!
Он качает головой.
— Ну вот, это все.
— Где живут эти люди?
— Да здесь… В глубине парка стоят два сборных домика для персонала. Я специально брал только свободных парней, чтобы они постоянно находились здесь…
— А секретарша?
— Она живет в доме.
— Вы, естественно, тоже?
— Разумеется… Я сплю над моей лабораторией.
— Кто ведет ваше хозяйство?
Тут он смеется от души.
— Мое хозяйство! Я живу на холостяцкий манер и ем вместе со всеми в столовой… А мое белье в прачечную носит Мартин…
— Понятно. А теперь, может быть, вы мне покажете помещения…
Он колеблется.
— Подождите до вечера. Я вам покажу все в деталях, так будет легче. А пока устраивайтесь. Мартин займется вами.
— Буду счастлив, — говорю.
И поверьте мне, друзья, я совершенно искренен!
Глава 4
И вот я снова встречаюсь с малышкой Мартин. С таким гидом я готов отправиться на прогулку хоть по ночному Парижу, хоть по замкам Луары!
Мы снова идем по коридорам. Я замечаю, что, пока я разговаривал с Тибоденом, она причесалась и выпустила поверх голубого пуловера отложной воротничок блузки.
Белый халат очень плотно облегает ее, и всю географию видно как на ладони.
— Куда мы идем? — осведомляюсь я, когда мы удалились на достаточное расстояние от директорского кабинета.
— На склад.
— Тогда берегитесь…
— Почему?
— Не знаю, что у вас там сложено, но мне будет трудно устоять сложа руки.
Она награждает меня улыбкой за эту остроту, потом, неожиданно посерьезнев, спрашивает:
— Значит, вы лаборант?
— Да. А что, вас это удивляет?
Она бросает на меня пламенный взгляд, который растопил бы и снега на Монблане.
— Немного… Вы совсем не похожи на лаборанта.
— А на кого я похож? На молочника? Она качает головой. Ее взгляд становится все более жадным. Мне кажется, что за пребывание в этом домишке, где царствует наука, у нее накопилась большая неудовлетворенность.
Мы доходим до склада — большой унылой комнаты на первом этаже, под лестницей. Она забита раскрытыми ящиками. Мартин открывает один из двух больших шкафов, и я вижу внушительную стопку белья.
— Здесь используют много халатов, — говорит она.
— Да?
— Химики. Не знаю, чем они занимаются, но халаты портят в ускоренном темпе.
Говоря, она берет халат и разворачивает его. Я снимаю пиджак и надеваю рабочую одежду. Она мне немного узковата.
— У вас такие здоровенные плечи! — восхищается девочка.
— Да, не маленькие.
— Вы, наверное, очень сильный…
— К вашим услугам…
Я меряю другой халат, на размер больше. Этот почти подходит.