Вчера мы ожидали прибытия американского продюсера, ведём с ним переговоры о совместном производстве, участвуют многие знаменитости, я всячески заинтересована в этом проекте, потому как тоже причастна, вот вчера мы и ожидали его.
— Где? Поточнее.
— В кафе, где же ещё? Поточнее… Явились в девятнадцать часов пять минут в «Мариотт», в эту, как её… не «Балладина», но тоже словацкий… ага, «Лилла Венеда».
— Знаю, рядом со входом в казино.
— Из-за этого все и случилось!
— Но там надо непременно заказывать столик.
— А я разве говорю, что не надо? Пух заранее заказал.
Я прекрасно знала, кто такой Пух. У человека были нормальные имя и фамилия, но все звали его Пухом за невероятную толщину и громоздкость. Довольно крупная шишка на телевидении, с Домиником и Мартой в дружеских отношениях.
— И Пух тоже ел с вами?
— А ты как думаешь! И, кажется, заплатил за ужин.
— А американский продюсер?
— Должен был явиться прямо к столу, но в последний момент пришло известие, что на день задерживается, прилетит сегодня, а не вчера.
Я была шокирована:
— В последний момент? Какой-то несерьёзный продюсер.
Марта нетерпеливо разъяснила:
— Да нет, он в порядке. Позвонил загодя, да секретарша Пуха никак не могла отловить шефа, с трудом поймала по мобильному Доминика, когда мы уже сидели в кафе. Ну и пришлось самим все съесть, а что ещё оставалось делать?
— Пух сразу ушёл или сидел до конца?
— Смеёшься? Чтобы Пух добровольно отказался от вкусной жратвы? Я их там вдвоём и оставила.
— Так когда же был обнаружен труп и где?
— Насколько мне известно, около девяти утра, но не в этом дело. Номер в «Мариотте» для американца телевидение не только забронировало, но и оплатило. А ведь Доминик тоже телевидение, не так ли? Пуху не хотелось волочить его до дома…
— Так он упился мертвецки, твой Доминик?
— Упился самоубийственно назло всему свету, но не мертвецки. Мученически.
Я кивнула, прекрасно понимая состояние Доминика. Мартуся знала, что я её пойму, и опять вздохнула.
— Ну и Пух дотащил его до гостиничного номера. А «Мариотту» без разницы, кто номер займёт, телевидение так телевидение, не их дело. А меня замучили угрызения совести, что я бросила Доминика, я не знала, что он остался в отеле. Оторвалась от рулетки, представляешь, уже в три часа ночи! И кинулась разыскивать Доминика, через Пуха. Только к девяти дозвонилась до него и в десятом уже мчалась обратно в отель. А этот мерзавец был убит ещё до того. А что ты о нем знаешь?
— Обо мне потом. В какой номер Пух затащил Доминика?
— Двадцать три двадцать семь, на двадцать третьем этаже.
Я невольно простонала. Ну конечно, Доминику непременно приспичило оказаться в соседнем номере, чтобы мне не удалось скрыть от полиции своего… ну не преступления, а по меньшей мере проступка. Холера! Соображай, соображай, может, удастся снять вину с Доминика, не впутывая себя в это грязное дело? Жертвовать собой ради паршивца Доминика, которого я сердечно не любила, совсем не намерена. Итак, попытаюсь.
— Вы когда отправились в «Лиллу Венеду»? И откуда?
— Я с телевидения, с Воронича, а Доминик прямо из дому. Я заехала за ним и с четверть часа ждала. Он уже был вздрюченный, когда садился в мою машину, сразу стало ясно — опять трагедия, весь мир ополчился против него, лишь я его поддержка и опора, стал, по обыкновению, плакаться. Знаешь, может, от этой роли поддержки я и сбежала в казино.
— Наверняка! — не сомневалась я. — Но сейчас не то важно. Кто может подтвердить, что он был дома уже продолжительное время, а не прилетел туда в последний момент, взопревший и задыхающийся? За пять минут до встречи с тобой?
Марта изумилась:
— Ты что, Иоанна? Неужели можешь представить себе Доминика взопревшим и запыхавшимся? Я лично не могу.
А дома уже давно был, с женой и детьми, на моих глазах ему несколько человек звонили с Воронича, и по домашнему телефону, и по мобильному, всем было до него дело, раз трубку снимала жена, второй раз даже сынишка, так что он говорил на оба уха. Я свидетель со стороны звонивших. Выходит, дома он был давно, и кроме меня человек двадцать это могут подтвердить, а мне не было нужды звонить, мы с ним ещё раньше условились о встрече. И я не совсем дура, понимаю, почему тебя это интересует…
— По моим подсчётам, ты подъехала к нему в полседьмого. А где Доминик был раньше, до того как домой вернулся?
— На работе, в своём кабинете. Провёл небольшую летучку с подчинёнными, часика на два. А ещё раньше обсуждал сценографию. И тоже было очень людно.
Я немного успокоилась. Пока все говорило о невиновности Доминика. Когда же я обнаружила этот труп в соседнем с ним номере? Сейчас подсчитаем. Значит, обнаружила, потом встретилась с Анитой и ещё успела в банк, который закрывается ровно в семь. Выходит, труп я видела около шести, когда Доминик ещё торчал дома. А если покойника кто-то прикончил часа за два до этого, Доминик тоже отпадает, раз все время находился на людях. Полиция произведёт вскрытие и оправдает Доминика.
И я успокоила Марту:
— Тогда все в порядке. Труп лежал там ещё в то время, когда вы с Пухом ужинали в «Лилле Венеде». Я это точно знаю, случайно наткнулась. А почему подозревают Доминика? Он знал погибшего?
— Да откуда! Но между этими двумя номерами имеется дверь, и она оказалась незапертой. Вот и стал Доминик первым подозреваемым, тем более что твердил как заведённый: ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знает. И ещё, кажется, в его номере что-то полиция обнаружила, но не знаю что. Слушай, так ты его видела?!
Дошло наконец.
— Видела и в случае чего ни за что в этом не признаюсь, разве что арестуют Доминика. Но не волнуйся, его не могут подозревать.
— А ты почём знаешь?
— Умею считать.
— Завидую тебе, я вот не умею.
— Неважно, менты тоже умеют. Если я видела труп уже мёртвым, значит, Доминик не мог его прикончить, а до того у него алиби. Не было у Доминика никакой возможности ухлопать наш труп!
— А когда ты там была?
— Между шестью и четвертью седьмого. Увидела труп в шесть.
Поскольку Марта поглощала очередной стакан пива и сидела с полным ртом, то принялась отчаянно махать мне рукой, не решаясь что-то сказать. Я встревожилась, но терпеливо ждала, пока она проглотит пиво.
— Все не так! Откуда он мог появиться там в шесть? У них получается, что кокнули его между десятью вечера и часом ночи, когда Доминик уже был один в двадцать седьмом номере. Один! Без меня! Если бы я не удрала в казино, его бы не заподозрили! В шесть вечера тот ещё был жив.
— Кто был жив?
— Труп.
— Кто так сказал?
— Врач, наверное. Судмед, кажется, называется? Полиция так считает.
Перед глазами встала картина увиденного в номере 2328, который я тогда приняла за номер Аниты. Живой?! Кто-то из нас не в своём уме.
— Невозможно! — категорически заявила я. — Он не был живым… Он не имел никакого права быть живым. Никто без головы не может быть живым.
— Без головы? — поразилась Марта.
— Ну, без половины. Задней.
Марта горячо запротестовала:
— Иоанна, ну о чем ты говоришь! Или это твои вымыслы для нашего сценария? Нет? В сценарии я могу согласиться с твоей безголовой концепцией, но ведь тот, настоящий, в отеле, был с головой! Его задушили, и это совсем не повредило его голове. Уверяю тебя, его голова не понесла никакого ущерба.
— Слушай, Марта, если ты сейчас скажешь, что ему вообще не нанесли ни малейшего ущерба, я могу и рассердиться. Но что-то тут все-таки не так. Ты там лично была?
— Ясное дело, была, но лишь сегодня утром, около десяти, я же тебе уже говорила.