Дверцы платяного шкафа были распахнуты, с одной из полок все белье сброшено на пол, ящик письменного стола валялся рядом, а все его содержимое вытряхнуто на аккуратно застеленную широкую кровать. Петр подошел поближе. Среди вороха разнообразных вещей он заметил на постели пачку чистых накладных и круглую печать. Бережно взял ее платком и, повернувшись к свету, прочел: «ООО Заря». Положил на место. Тут же валялись несколько небольших цветных фотографий. Петр всмотрелся — на них был хозяин дома в компании друзей. Заметив, что две фотографии абсолютно идентичны, он, сам еще толком не зная зачем, но повинуясь какому-то безотчетному движению души, взял одну из них и опустил в карман.
Еще раз внимательно осмотрелся вокруг. Что-то лежащее на полу привлекло вдруг его внимание. Он подошел, присел на корточки и аккуратно, через платок, поднял с пола маленький осколок темно-рыжего цвета. Повертел в руках вглядываясь: «Похоже, подфарник…» Положил на место, встал и вышел в гостиную.
— Ничего не трогали?
— Я много трогала…— растерянно сказала Элис.
— Ну я же говорил…
— Нет… это раньше.
— Ты здесь бывала?
— Да. Три раз или четыре…
— Ну это ладно тогда. Это старые. Но все равно плохо.
— Почему?
— Связь прослеживается. Между убитым и тобой. Тебе это надо?
— Но… я приходил к Джеки.
— А это без разницы. Поди доказывай, где ты была на момент… короче, когда его грохнули.
— Но я… — захлопала глазами Элис. — Мы же, когда с вами пришел, он уже… Я же с вами…
— Ладно, проехали.
— А я свои сейчас сотру, — Гурский, вынув носовой платок, тщательно обтер им ручку двери в спальню и пошел к прихожей. — Вроде все, — сказал он, протерев то место на двери в гостиную, которого коснулся рукой, входя в комнату. — Больше я вроде ни до чего и не дотрагивался…
— Все, — резюмировал Волков. — Валим отсюда. Скачками. Только очень тихо и осторожно. Не привлекая к себе внимания.
Выходя из комнаты, Гурский машинально потянулся к выключателю, чтобы погасить за собой свет.
— Цыц! — одернул его Волков. — Оставь, как было.
Они быстро спустились по лестнице, пересекли темный двор, прошли через подворотню и, так никого и не встретив на своем пути, забрались в машину.
— Только этого мне еще не хватало… — пробурчал себе под нос Волков, заводя мотор. — Мало у меня забот.
Он тронулся с места, доехал до Кронверкского проспекта и повернул направо, в сторону Васильевского острова.
— Но ведь надо сразу позвонить, — негромко сказала Элис. — Как же… надо дать информация…
— Девять-один-один? — поинтересовался Гурский, прикуривая сигарету.
— Надо, — кивнул Волков. — Только ты не ментам, а мне сначала попробуй объяснить, зачем ты его убила?
— Я? — отшатнулась Элис.
— Ну не я же… А если не ты, то, значит, Гурский.
— Меня там не было, — быстро сказал Александр. — Никогда в жизни.
— Вот видишь? — Петр, взглянув на Элис, кивнул в сторону Адашева-Гурского. — Товарищ понимает.
— Так глупо было бы… — произнес себе под нос Адашев.
— Объясняю, — продолжал Волков, остановившись на светофоре. — Мы звоним, дожидаемся ментов, те приезжают, и что они, по-твоему, делают? А они устанавливают наши личности, прежде всего. У тебя паспорт с собой?
— Да, — кивнула Элис.
— А у тебя? — бросил Петр через плечо Гурскому.
— Нет, конечно..
— Ну вот… Вот тебе первая заморочка. А потом… ты уж извини, ты человек приезжий, иногородний, можно сказать, только поэтому я тебе и растолковываю. Чтобы осознала ситуацию. Ну вот, они устанавливают наши личности, а личности наши… Я… ну это ладно, ты — сержант морской пехоты (американской, заметь), а Гурский — вообще неизвестно кто и чем занимается.
— Я журналист, у меня удостоверение.
— Засунь его себе в задницу.
— Эт-то грубо…
— Ну? И кто мы для ментов, по-твоему?
— Ну… ми видел, как…
— Ага, — кивнул Волков, — сейчас… Никакие мы, на хрен, не свидетели. Мы для них подарок. На блюдечке с голубой каемочкой. Подозреваемые мы, вот кто. Причем самые главные. Других-то у них нет. Вот нас они разрабатывать и будут. По самые кукареки. Мало не покажется. Ну, меня-то еще по старой памяти, может, и не очень, хоть все равно я для них теперь личность темная. Но за мной Дед наш, он меня понапрасну мучить не даст. А у тебя пальчики по всему дому поналяпаны. Так что… А позвонить, это мы обязательно. Это мы запросто. Вон, по-моему…— медленно катясь вдоль тротуара Первой линии, Петр кивнул Гурскому на телефон-автомат и остановился. — У тебя жетончик есть?
— Откуда… Да и вообще, здесь карта, по-моему, нужна.
— У меня есть. — Элис достала из кармана бумажник и, вынув из него магнитную карту, протянула Гурскому.
— Только очень быстро, — сказал ему Волков.
— Ладно, сам знаю. — Александр выбрался из машины, подошел к телефону, вставил в него карту и, вновь достав из кармана платок, взял им трубку.
— Алло, милиция? — сказал он хриплым голосом, услышав ответ. — По адресу Съезжинская, тридцать три, квартира двенадцать, только что совершено убийство. Кто говорит? Доброжелательный гражданин информирует.
Повесил трубку и вернулся в машину.
— Давай-ка обратно к Герке, — сказал он Петру. — Я сейчас, точно, стакан вмажу.
— А чего это вы опять все вместе? — удивился Герман, открыв им дверь.
— А ты небось уже всю жижу всосал? — Гурский помогал Элис снять куртку.
— Да полно еще… А что случилось-то?
— Да видишь ли, — Волков повесил куртку и прошел на кухню, — ерунда там какая-то, у этого бой-френда.
— В смысле? Нет его, что ли?
— В том-то и дело, — Гурский сел к столу и налил себе большую рюмку водки. — Он-то там есть. Но, с другой стороны, его больше нет. Совсем.
— Недопонял я ваших каламбуров…
— Мертвый он там лежит. Грохнули его, — Гурский одним махом выпил водки и занюхал кусочком черного хлеба. — Чего тут непонятного?
— Ни фи-га себе… — Герман вскинул брови. — А Жаклин?
— А ее нету. И квартира нараспашку.
— Ни фига себе…— задумчиво повторил Герман. — А… Петь, и что?
Волков придвинул стул Элис и сам тоже сел к столу.
— А что? — пожал он одним плечом. — Нет ее там, и слава Богу. Еще бы и этого не хватало. Может, она еще до него не доехала. А может, приезжала раньше, чем договаривались, книжку оставила и уехала. Мы же там не искали. Вы с ней как договаривались, — обернулся он к Элис, — на какое-то строго конкретное время?
— Нет, — покачала она головой. — Жаклин сказал… вечером. Но я так решил — после десять.
— А созвониться, ну, когда она там уже будет?
— Нет.
— Ну понятно… Слушай, а она что — живет там?
— Нет, — опять покачала головой Элис. — Это… он ее друг. Но она имеет ключ.
— То есть вещей ее там быть не должно?
— Я не знаю, но… нет, я так думаю, вещи в общежитии. Она туда толка приходит и уходит.
— К Славе этому?
— Да.
— Ясно. А в общежитие ты можешь позвонить, узнать — там она или нет?
— Да, — кивнула Элис, встала из-за стола и вышла из кухни.
— А как его грохнули? — Герман потянулся за сигаретами, раскрыл пустую пачку, смял ее в кулаке и бросил в мусорное ведро. — Светка, принеси там, в комнате…
— Да башку проломили, судя по всему. Но я же вскрытия не делал. Лежит он в куртке, свет везде горит, дверь не заперта. Черт его знает… Ну что? — взглянул он на вернувшуюся Элис.
— Ее нет, — тихонько сказала она и подняла на него растерянный взгляд громадных черных глаз.
— Ну и что вы все на меня уставились? — Волков оглядел присутствующих. — Рано еще дергаться. Мало ли где она может быть? Может, у нее этих бой-френдов, как… Ментам про Славу этого сообщили? Сообщили.