— В конюшне? — недоверчиво спросил Альберто. — Ты хочешь сказать, что баронесса Тинерсен занималась развращением малолетних в конюшне?
— И не только в конюшне, — многозначительно подтвердила маркиза.
— Похоже, аристократки питают слабость к простолюдинам, — лукаво подмигнул матери Альберто, припоминая их недавний разговор. — Держу пари, в твоей жизни тоже был какой-нибудь красавец-тореро!
— Как ты смеешь так говорить! — вскакивая с кресла, возмущенно закричала маркиза. — Я была чистой и непорочной, когда вышла замуж за твоего отца, и я всегда свято хранила его честь!
— Ну зачем так волноваться, — примирительно сказал Альберто, обнимая мать. — Я же просто пошутил. Я знаю, что для тебя честь семьи — превыше всего.
— Никогда больше не делай таких намеков, — сухо сказала Мария Тереза. — Это оскорбляет память твоего отца. Я иду спать, — добавила она, целуя сына в лоб. — Спокойной ночи.
Зэки с шумом рассаживались на жестких стульях клубного зала. Вася проследовал за Валькирием и Чумариком к первому ряду. Как любимчик пахана, он пользовался особыми привилегиями.
Джокер уселся на стул с художественно выцарапанной на нем могилой, увенчанной непомерно большим крестом. Рядом корявым почерком было написано: «Урою всех, волки позорные!» Слева от него рассаживалась по местам команда другого пахана, Косого. На задних рядах началась свара, шум которой перекрыл голос начальника лагеря:
— А ну, по местам! Считаю до трех! Кто не сядет здесь, сядет в карцер! Раз, два, три!
Недовольно ворча, заключенные опустились на ближайшие к ним стулья.
Сжимая микрофон в руке, начальник лагеря прошелся по сцене.
— Через пять минут начнется праздничный концерт, — объявил он. — На всякий случай предупреждаю, что во время представления строжайше запрещено вставать со стула, плеваться, свистеть, материться, громко разговаривать и иным способом проявлять неуважение к артистам. За малейшее нарушение — в карцер. Все понятно?
— В натуре! Будь спокоен, гражданин начальник, — кривляясь, откликнулся Косой.
В зале послышались приглушенные смешки.
— Я вас предупредил, — хмуро сказал начальник лагеря, покидая сцену. Он не хотел затевать дискуссию с паханом.
Вася старался стереть из памяти первое отделение концерта. Танец маленьких лебедей оказался еще хуже, чем он предполагал. Когда один из лебедей споткнулся и упал, заставив всю шеренгу потерять равновесие, Джокер закрыл глаза. Когда он их открыл, то увидел, как по лицу сидящего рядом Чумарика катятся слезы.
— Что, музыка Чайковского растрогала тебя до слез? — поинтересовался Джокер.
Лев Давидович достал из кармана посеревший от долгого употребления носовой платок.
— Я плачу от боли за искусство, — прошептал он.
Затем на сцену вышли три эвенкийские девочки в национальных костюмах, и ведущий объявил, что следующим номером будет национальный фольклор эвенков Якутии и что дети прочитают стихи народного эвенкийского поэта Ырсана Остолообуя.
Шумит тайга дремучая,
И звездочки горят,
Идут тропой звериною
Отряды октябрят.
Стучит олень копытами
И рогом в землю бьет,
И песенку про Родину
Нам комсомол поет! —
нестройным хором с сильным эвенкийским акцентом продекламировали дети.
Вася толкнул локтем в бок невозмутимо взирающего на сцену Валькирия.
— Здесь что, до сих пор существуют октябрята и комсомольцы? — спросил он.
— Это тайга, — пожал плечами Валькирий. — Веяния моды доходят сюда с большим опозданием.
— Если это будет продолжаться в том же духе, я, пожалуй, предпочту отправиться в карцер, — покачал головой Вася.
— Не дури! — одернул его пахан. — Получай удовольствие. Не важно, что там они несут со сцены, главное, что там — бабы! Подумай, сколько лет ты не видел баб! А эти маленькие лебеди еще и ножки показывают! Так и прыгают!
— Ножки? Это ты называешь ножками? — иронически спросил Джокер.
— Баба есть баба, даже если она эвенкийский лебедь, — твердо сказал Семен Аристархович, — а ноги есть ноги, даже если они слегка худосочны и кривоваты.
Джокер не стал спорить.
«Как бы от такого зрелища вообще импотентом не стать», — подумал он, снова уставившись на сцену.
— А теперь перед вами выступят артисты циркового ансамбля «Путь Ермака», — объявил ведущий. — Поаплодируйте несравненной и прекрасной Арлин Бежар, которая продемонстрирует вам чудеса магии и волшебства!
— Ой, — сказал Вася, когда на обшарпанный дощатый помост тюремной сцены выплыло видение — высокая, стройная и полногрудая блондинка с длинными распущенными волосами. Видение было задрапировано в длинное искрящееся черное платье с глубоким декольте на груди и спине и разрезами на бедрах, в которых мелькали длинные стройные ножки в блестящих бежевых колготках.
У зэков зоны 227А перехватило дыхание. Единодушный общий полувздох-полустон прокатился по клубному залу.
Блондинка взмахнула рукой, и в ее пальцах появилась раскрытая веером колода карт.
— Боже, вот это искусство, вот это искусство, — как заклинание, повторял Чумарик, наблюдая, как карты порхают в обнаженных руках красавицы, то исчезая, то вновь возникая ниоткуда.
Арлин Бежар ухитрялась доставать из тщательно перетасованной колоды задуманную кем-либо из охранников карту или сдавала карты так, что они разделялись на группы из четырех тузов, четырех королей и т. д., — словом, выделывала нечто невообразимое.
На самом деле зэкам было наплевать на то, что волшебница делала с картами. Они неотрывно наблюдали за стройными ножками, мелькающими в разрезах платья, и за колыханием груди в щедром декольте. Однако Чумарика интересовало нечто совсем другое. Лев Давидович пребывал в трансе. Его самооценка стремительно опускалась вниз, достигнув наконец отрицательной отметки.
— Я никто, — всхлипнул потрясенный до глубины души Лев Давидович. — Я-то думал, что я профессионал. Но по сравнению с этой девочкой я — никто. Не более чем мусор на грязной мостовой жизни.
— Ты — мусор? — угрожающе-изумленным тоном спросил не расслышавший всю фразу, но зато уловивший ключевое слово Косой.
— Мусор я, мусор! — с выражением предельного отчаяния подтвердил Чумарик, не разобравшийся в ситуации.
— Ах ты, мент поганый! — взвыл Косой, вскакивая с места и хватая Льва Давидовича за грудки.
Несколько охранников сорвались с мест и бросились к ним.
— Я — мент? — изумился Чумарик.
— Ты сам только что признался, что ты мусор, ты — наседка, падла! Предупреждаю, тебе не жить, — кричал Косой, пока охранники волокли его, брыкающегося и упирающегося, в карцер.
Закончив представление, блондинка поклонилась и скрылась за кулисами.
— Чего это он вдруг завелся? — недоумевал Лев Давидович.
— Надо быть поосторожнее в выражениях, — неодобрительно посмотрел на него Валькирий. — Зачем было говорить при всех, что ты мусор?
— Но это же метафора, — снова погрузился в тоску Чумарик. — Я всего лишь сказал, что я просто мусор на дороге жизни! Я всегда считал себя профессионалом, но по сравнению с тем, что вытворяла эта девочка, я просто жалкий любитель. Джокер, ты видел? — Он ткнул Васю локтем в бок. — Ты видел это чудо?
Тело Джокера колыхнулось от удара, но ответной реакции не последовало. Его глаза были пустыми и безжизненными.
— Джокер! Джокер! Что с тобой? — встряхивая Васю, тихонько спросил Валькирий, поскольку охрана уже поглядывала в их сторону.
— А? Что? — очнулся Вася. — Где она?
— Кто? — не понял Валькирий.
— Арлин Бежар! Девушка моей мечты! Где она? — голосом безнадежного идиота восклицал Джокер.
— Ё-моё! Этого еще не хватало! — проворчал пахан, откидываясь на спинку стула.
— Ты идешь на свидание с этой охотницей за женихами? — недовольно спросила маркиза.
— С чего ты взяла?
— Ты похож на перепела в разгар брачного сезона.
— Вообще-то ты могла бы сравнить меня с орлом или по крайней мере с соколом.
— Орел не станет вертеться перед зеркалом, причесываясь как ненормальный, перед встречей с дочерью деревенского сапожника, — сварливо сказала маркиза.
— Мама, по-моему, ты ревнуешь, — миролюбиво заметил Альберто. — Это называется комплекс короля Лира. Мириам забавна и хороша в постели, с ней приятно показаться в обществе, но не более того. Уверяю тебя, я не собираюсь на ней жениться.
— Гонсало Альма сначала говорил то же самое, — проворчала Мария Тереза.
— Пожалуй, стоит посмотреть, с какими показателями закрылась вчера нью-йоркская биржа, — предпочел переменить тему Альберто.
Он нажал кнопку дистанционного управления, и экран телевизора осветился.
«Чеченские террористы снова захватили заложников», — послышался голос комментатора.
На экране появились фотографии двоих мужчин.