Мария Тереза, маркиза де Арнелья».
Альберто откинул голову на спинку дивана и тупо уставился в потолок.
«Какой черт дернул меня включить телевизор? — с отчаянием подумал он. — Что нового могло произойти на этой треклятой нью-йоркской бирже? Это смешно: простое нажатие кнопки — и моя мать умирает в больнице, я уже не маркиз, а сын нищего русского фокусника и теперь должен отправиться на край света, чтобы разобраться с какими-то там террористами! Так не бывает. Так не должно быть».
Пронзительная трель телефонного звонка заставила его подпрыгнуть от испуга.
«Я становлюсь невротиком», — подумал маркиз, с неохотой поднося трубку к уху.
— Альберто! Почему ты молчишь? Я знаю, что это ты, — раздался раздраженный голос Мириам Диас Флорес.
Маркиз в отчаянии закатил глаза.
— В чем дело, дорогая? — с трудом подавив искушение разбить аппарат об стену, спросил он.
— В чем дело? — пронзительно завопила фотомодель. — Ты спрашиваешь меня, в чем дело! Мы должны были встретиться шесть часов назад! Тебе даже не хватило смелости позвонить и предупредить меня о том, что ты не придешь. И это после всего, что между нами было! После того, как мы говорили с тобой о свадьбе! Кто дал тебе право так унижать меня? Или ты думаешь, что твой титул дает тебе моральное право издеваться над порядочной девушкой?
Альберто отодвинул трубку от уха, ожидая пока в ней затихнет приглушенное расстоянием верещание. Воспользовавшись моментом, когда Мириам вдохнула воздуха перед новой тирадой, он успел вставить пару слов.
— Моя мама в больнице. У нее обширный инфаркт. Врачи говорят, что она может умереть, — объяснил он. — Прости, но в подобной ситуации я не мог думать ни о чем другом.
Мириам поперхнулась на полуслове. Ее мозг лихорадочно заработал в нужном направлении. Неужели его мать действительно умирает? Если бы треклятая мамаша Гонсало Альмы вовремя откинула копыта, она уже была бы герцогиней и одной из самых богатых женщин Испании! Конечно, Альберто не так богат, как герцогиня Альма, но все же он один из самых завидных женихов страны. А теперь его мать умирает и не сможет запретить ему жениться на дочери сапожника. Какая неожиданная удача!
— Любовь моя, какой ужас! — медовым голосом пропела фотомодель. — А я так мечтала познакомиться с твоей мамой! Уверена, мы стали бы лучшими подругами. Прости меня за то, что я наговорила. Я слишком сильно люблю тебя, и меня убивает сама мысль о том, что ты способен пренебречь моими чувствами. Я хочу помочь тебе. В горе и в радости мое место рядом с тобой. Я приеду и утешу тебя своими поцелуями, я уложу тебя в постель, я сорву с тебя одежду, я…
— Нет, ради Бога, не надо, — взмолился Альберто. — Я должен уйти из дома прямо сейчас, и я не знаю, когда вернусь. У меня столько дел, что я просто не представляю, когда мы сможем встретиться.
— Я буду ждать твоего звонка, — выдохнула Мириам. — О мой сексуальный Терминатор, со мной ты забудешь о страданиях и усталости, со мной…
— Мириам, я должен идти. Я действительно не могу больше с тобой говорить. Пока, — сказал маркиз и повесил трубку.
Он набрал номер госпиталя.
— Как моя мать? — спросил он лечащего врача. — Я могу увидеть ее?
— Ее состояние стабилизировалось, — ответил доктор. — Примерно через час она проснется, и вы сможете навестить ее.
— Спасибо, — сказал Альберто.
* * *
На тюремном дворе братва прощалась с Джокером. Погруженный в любовные страдания, Вася почти не реагировал на похлопывания по плечам и спине и на грубоватые, приправленные сочным матом шутки сокамерников. Как и следовало ожидать, большинство отпускаемых замечаний касалось предполагаемой половой жизни Джокера на воле. Это было все равно что сыпать соль на раны, но не посвященная в тонкости Васиных переживаний братва об этом не догадывалась.
— Оставьте его! У меня есть к нему разговор! — объявил Валькирий.
Зэки послушно отступили. Семен Аристархович взял Васю за локоток и повел в угол тюремного двора. Вася, продолжая пребывать в трансе, покорно следовал за ним.
— Как тебе не стыдно, — неожиданно обрушился на Джокера пахан. — Ты же настоящий мужик, ты же зэк со стажем, а ведешь себя как безмозглая депрессивная гимназистка.
Вася пожал плечами с выражением полной безнадежности.
— А с чего мне веселиться? — сказал он. — Куда я денусь из Кежмы с компенсацией, которой хватит лишь на пару буханок хлеба и банку сардин? Стану бичом, работником леспромхоза или золотоискателем? У меня ничего нет, и я даже не знаю настоящего имени женщины, которую я полюбил…
— Зато я знаю, — прервал его монолог пахан. — Ее зовут Маша Аксючиц.
— Маша… — со свойственным многим влюбленным глуповатым выражением лица прошептал Джокер. — Какое прекрасное имя! Откуда ты знаешь? — неожиданно встрепенулся он.
Семен Аристархович ухмыльнулся, подметив затеплившиеся в Васиных глазах искорки интереса.
— Я знаю не только это, — сказал он. — Я даже знаю, где ты сможешь ее найти. В данный момент она находится в Красноярске в гостинице «Енисей». Ансамбль «Путь Ермака» будет давать там представления до конца недели.
— В Красноярске? — переспросил Джокер. — Но как я туда доберусь?
— Все очень просто. Тюремный вездеход отвезет тебя в Кежму. Я договорился, что завтра почтовый вертолет заберет тебя и доставит прямиком на красноярский аэродром. Позвонишь по этому телефону, спросишь Хромого, скажешь, что ты от меня, и он обеспечит тебя тысячей баксов и новым прикидом. Хватай свою кралю и вези ее на юг, в Сочи, город кидал и богатых придурков. Ты же не зря получил образование у Чумарика! Такая парочка, как ты и она, вмиг сделает там состояние, кидая приезжих лохов.
— Ущипни меня. Это мне снится? — не в силах поверить в происходящее, попросил Джокер.
Пахан, не любивший тратить время на ненужные объяснения, выполнил его просьбу.
— Ай! — подпрыгнул Вася, потирая плечо. — Зачем же так больно? Валькирий, дорогой, ты вернул меня к жизни! Как я смогу отблагодарить тебя?
— Когда-нибудь мы обсудим и этот вопрос, — усмехнулся Семен Аристархович.
— А вдруг она не захочет поехать со мной? А вдруг у нее кто-то есть? — снова впал в отчаяние Вася.
— Ты настоящий мужик или бурундук некультурный? — неодобрительно спросил пахан. — Что, по-твоему, выберет такая красотка, как она, — кататься как сыр в масле в Сочи с молодым симпатичным парнем или мотаться по сибирским тюрьмам, показывая карточные фокусы злым бритоголовым уркам?
— Я бы выбрал Сочи, — рассудительно заметил Вася.
— Об том и речь, — хитро подмигнул ему пахан.
— Ты нашел мое письмо? — спросила Мария Тереза. Ее лицо было по-прежнему очень бледным, уголки губ отливали синевой.
— Я прочитал его, — с мягкой улыбкой ответил Альберто.
В глазах маркизы отразился страх.
— Ты ненавидишь меня? — спросила она.
— Разве я могу тебя ненавидеть? Я понимаю тебя. На твоем месте я бы поступил точно так же.
— Сынок! — прошептала Мария Тереза, протягивая к нему руки. — Ты — лучшее, что у меня есть, и я ни о чем не жалею. Но я не хочу, чтобы твой отец погиб от рук убийц. Ты должен меня понять.
— Не беспокойся, мама. Я вызволю его. Не знаю как, но я это сделаю.
— Только не вздумай сам вступать в контакт с террористами, — предупредила его мать. — Не делай ничего, что могло бы оказаться опасным для тебя. Эти чеченские террористы за деньги сделают все, что ты захочешь. Поезжай в Россию, отыщи хорошего посредника и предложи выкуп за твоего отца. Но ни в коем случае не рискуй. Я не переживу, если что-то случится с тобой.
— Я сделаю все наилучшим образом, — заверил Альберто. — Не беспокойся ни о чем и поправляйся. Ты должна быть красивой. Скоро я привезу тебе мужчину твоей жизни. — Маркиз лукаво усмехнулся. — Так что теперь ты скажешь по поводу малолетних тореро и связей аристократок с простолюдинами?
— Это очень дурной тон, — улыбнулась сквозь слезы Мария Тереза.
Альберто задумчиво склонился над картой Советского Союза. Город Грозный, столица Чечни, был всего лишь маленьким кружочком, расположенным в паре сантиметров от побережья Каспийского моря. Его окрестности были окрашены мирным зеленым цветом, но за этой зеленью скрывались ужасы войны, смертей и бомбежек, отвратительная реальность политических игр, над которой Альберто никогда не задумывался, предпочитая наслаждаться своим удобным и безопасным мирком, где все его прихоти удовлетворялись, где он мог иметь самых красивых женщин и самые изысканные блюда. Он мог путешествовать, останавливаясь в лучших отелях, он посещал престижные клубы, занимался спортом в просторных, оборудованных по последнему слову техники гимнастических залах. Голод, войны и стихийные бедствия были для него лишь далекими от его жизни событиями, о которых сообщалось в новостях, но Альберто не любил смотреть новости. Ему не нравился нереальный для него мир страданий.
Маркиз попытался вспомнить то, что было известно ему о войне в Чечне и о чеченских террористах, но ничего путного не приходило в голову. Лишь с помощью атласа мира он смог составить представление о том, где находится эта Чечня.