Вокруг сплошная чернота и мертвая тишь.
- Ушли, - сказал Андрюшка.
- Чего ушли? - нелепо спросил Валерка.
- Медведи ушли. Наверно, заметили нас.
- Думаешь, мы бы... не услышали?
- Выходит, не услышали. Давай слезать.
- А если... не ушли? - чужим голосом спросил Валерка. - Может, все еще под березами стоят...
- Ну ты и даешь!.. Мы тут разговариваем, а они будут стоять? - И Андрюшка, обхватив руками ствол березы, пополз вниз, в темноту.
Валерку била дрожь.
- Ты уже на земле? - спросил он.
- Ага. Давай слазь!..
Валерка завозился, поворачиваясь на доске лицом к березе.
- Понимаешь, ноги совсем отсидел. Как деревянные. - Он глянул вниз, но не увидел ни земли, ни Андрюшки. - А темно-то!..
- Давай скорее!
Валерка пытался обхватить березу руками, но руки не слушались, и не было сил оторваться от доски. В голову лезли нелепые мысли: а вдруг медведь стоит за березами и ждет, когда он, Валерка, спустится на землю!..
"Но там же Андрюшка! Чего бояться?"
Пересилив себя, Валерка наконец оторвался от доски и, обдирая руки, кулем сполз вниз.
- Ч-чего-то... холодно! - стуча зубами, сказал он.
- Побежим, так сразу теплее станет.
Сапоги путались в длинных стеблях овса, тяжелые, набрякшие от росы метелки хлестали по коленям, а ребята все бежали и бежали, пока не очутились на пожне возле большого стога сена.
- Тропа-то слева, - сказал Андрюшка, - видать, проскочили ее.
- Наверно... Такая темнотища! Фонарик бы...
Все еще тяжело дыша после долгого бега, они шли по мягкой пожне рядом, локоть к локтю.
- Вчера-то, выходит, не филин шипел, - заговорил Валерка, оправившись наконец от пережитого страха.
- Теперь знать будем, - отозвался Андрюшка. - А медвежата-то! Не ворохнулись, пока медведица нас вынюхивала да выглядывала.
- Как! Какие медвежата? - удивился Валерка. - Ведь ничего не видно было!
- Не видно, а слышно. Шаги - это медведица шла, а шебаршило - это медвежата. Слышал ведь?
- Ну, слышал.
- Лариска говорила, что медвежонков три. Это, считай, двенадцать лап! А они же не в ногу идут, вот и получается сплошной шорох.
Такие рассуждения были для Валерки неожиданностью. Сам он еще был не в состоянии что-либо соображать, Андрюшка же, оказывается, уже все понял, во всем разобрался. Это было тем более неожиданно, что он всегда считал Андрюшку тугодумом.
- А почему они пошли не в овес, а вокруг поля?
- Кто их знает! Чего-то побоялись...
- И ты думаешь, они нас видели?
- Медведица, конечно, видела. Вон сколько времени на нас глядела.
- Откуда знаешь?! - поразился Валерка.
- Ну как же! Разве ты не чувствовал, когда она смотрела на нас?
- И правда, - согласился Валерка и невольно поежился, вспомнив тот момент, когда под лабазом вдруг смолкли шаги зверя. - А завтра пойдем?
- Н-не знаю... Надо с дедком Макаром посоветоваться. Что-то мы не так делаем. Медведи-то в овес не идут!..
6
Старый корзинщик сразу отложил свою работу, как только Валерка и Андрюшка переступили порог его избушки.
- Проходите, молодцы, проходите! - засуетился дед. - Я сейчас самоварчик поставлю, а вы расскажете, как медведей пасете. - Он снял с кухонного стола маленький никелированный самоварчик, вытряс его на шесток, поставил на табуретку возле печки, залил воду. - Люблю об охотницком деле за самоваром поговорить - самая милая беседа!.. А вы чего же молчите?
Валерка глянул на Андрюшку. Тот наморщил широкий лоб и, обращаясь к старику, заговорил:
- В общем, так: мы сделали лабаз метрах в шести от земли на трех березах, они из одного корня растут...
- Погоди, погоди! - оживился старик. - Это на правом краю поля?
- На правом, - подтвердил Андрюшка.
- Знаю те березы. Сам на них сиживал. Место ловкое!..
- Просидели часа полтора, - продолжал Андрюшка, - или два. Когда стало темнеть, левее от нас, на самом краю поля, в кустах, что-то зашипело...
Ну, будто велосипедная камера спустила. А потом ухнуло. Громко, даже эхо по лесу пошло. И сук треснул в лесу. Вот и все. Это, значит, позавчера было.
- По-нят-но!.. - выразительно произнес дед Макар, сел на стул напротив ребят, потер руки. - По краю поля ходили, когда место для лабаза искали?
- Ходили, - разом ответили ребята.
- В том и промашка! - Глаза старика заблестели, лицо стало взволнованным. - Деревины для лабаза издали надо искать, на край поля не ходить. Медведь в сухую погоду, ежели ветра нету, шесть часов человеческий след чует. Сам примечал. Вот он пошел в поле, а тут ваши следы. Потянул носом - свежие, ухнул с испугу аль со злости и обратно в лес... Погодите-ко, кажись, самовар скипел! - И дед направился в кухню.
Ребята переглянулись. Оба подумали об одном и том же: если бы не набродили по краю поля, в первый же вечер медведя увидели бы!..
Старик внес шумящий самовар, поставил его посреди стола.
- У медведя нос чуткий, - говорил он, заваривая чай. - На больших-то полях, где много выходов зверя, я даже так делал: надо мне, чтобы он в каком-то углу не выходил, я там пройду по краешку да еще табаку натрушу в траву. И душа спокойна - в том месте медведь двое суток в поле не выйдет. - Макар достал из старинного шкапа стаканы и блюдца, сахарницу с конфетами, тарелку с печеньем, стал разливать чай. - А на Стрелихе, продолжал он, - медведиха ходит. Она и того аккуратнее. Ежели заподозрит что - лучше не жди... Ну, а вчера как? Сидели вечер аль нет?
- Сидели, - ответил Андрюшка. - На лабаз прошли прямиком по овсу.
- Вот это ладно! - кивнул дед и подал Андрюшке, а потом Валерке по стакану дымящегося чаю. - Пейте на здоровье! Чаек беседе не помеха.
- Когда совсем стемнело, слышим шаги. Редкие, тяжелые. И шорох, будто ветер понизу травой шебаршит...
"А ведь точно, - подумал Валерка, - похоже было на ветер".
- Мы поняли - медведь идет. Только он не в поле пошел, а краем леса.
- Ушлая медведиха, ушлая! - заулыбался дед. - Всё как по-писаному! Он поднял блюдце с чаем, подул, топыря рыжеватые прокуренные усы, отпил немного. - Значит, краем леса пошла?
- Ага, - кивнул Андрюшка.
- Понятно!.. Дошла до ваших берез и остановилась?
Ребята от удивления глаза вытаращили.
- Потом нюхтить стала. - Старик сморщил нос и энергично потянул ноздрями воздух.
- Точно! Так и было! - подтвердили ребята.
- А после ухнула опять и ушла.
- Нет, не ухнула, - возразил Андрюшка. - Она зарычала, густо, сердито так...
- Заурчала? - Старик поставил блюдце на краешек стола и помрачнел. Ежели заурчала, дело ваше, ребятки, худое. Видела она вас! Пошла в обход поля, чтобы проверить, нет ли где опять следов, дошла до берез и унюхала. И не только унюхала, а и наглядела. Вот и заурчала. Теперь она каждый вечер эти березы проверять будет. Или в другом месте кормиться станет. Вот так-то!..
- Значит, и караулить бесполезно? - упавшим голосом спросил Андрюшка.
- На этом месте совсем бесполезно, - мотнул головой старик. - Другой лабаз делать надо. Сегодня на поле не ходите, пускай медведиха мало-мало успокоится, а завтра прибегайте ко мне пораньше, и мы вместе на Стрелиху сходим.
Валерка вздохнул, а Андрюшка невозмутимо приступил к чаепитию.
- Дедушка, расскажи что-нибудь про медведей! - попросил он.
- Про медведей? - Старик погладил седую бороду. - Рассказать можно, коли у вас такой интерес получился. - Он налил себе еще стакан чаю, положил в него три ложечки сахарного песку, отхлебнул глоток. - Всякий лесной зверь по-своему интересный, а медведь - на особом счету. Толковый зверь, серьезный. Помню, жил у нас за поскотиной здоровенный старый мишка, черный весь, а лапищи - на следы глядеть страшно. И вот надумал я его изловить.
- Живьем? - удивился Валерка.
- Почто живьем? Добыть решил, на ружье, раз уж охотник...