Билл жестикулировал, держа куриную ножку в одной руке, а бутылку в другой.
- Насладимся благословенными дарами. Попользуемся птицами небесными. Попользуемся плодами виноградных лоз. Хочешь немножко попользоваться, брат мой?
- Пей, брат мой, прошу тебя.
Билл сделал большой глоток.
- Попользуйся, брат мой. - Он передал мне бутылку. - Отгоним сомнения. Не будем рыться обезьяньими руками в священных тайнах курятника. Примем это чудо на веру и возгласим в простоте души - прошу тебя, присоедини свой голос к моему, - что же мы возгласим, брат мой? - Он ткнул в меня куриной ножкой и продолжал: - Я скажу тебе. Мы возгласим - я лично горжусь этим и хочу, чтобы ты, брат мой, преклонив колена, возгласил вместе со мной. Да не устыдится никто преклонить колена здесь, среди великой природы! Вспомни, что леса были первыми храмами господа. Преклоним колена и возгласим: не ешьте этой курицы, ибо это Менкен.
- Возьми, - сказал я, - попользуйся немножко вот этим.
Мы откупорили вторую бутылку.
- А в чем дело? - спросил я. - Ты не любил Брайана?
- Я любил Брайана, - сказал Билл. - Мы были как родные братья.
- Где ты с ним познакомился?
- Я с ним учился в школе Святого Креста, с ним в с Менкеном.
- И с боксером Фрэнки Фричем, - сказал я.
- Неправда. Фрэнки Фрич учился в Фордхэмском университете.
- А я учился в школе Лойолы вместе с епископом Мэннингом.
- Неправда, - сказал Билл. - Это я учился в школе Лойолы с епископом Мэннингом.
- Ты пьян, - сказал я.
- От вина?
- Вероятно.
- Это от сырости, - сказал Билл. - Нужно убрать эту собачью сырость.
- Выпьем еще?
- Это все, что у нас есть?
- Только две бутылки.
- Знаешь, кто ты? - Билл с нежностью смотрел на бутылку.
- Нет, - сказал я.
- Ты агент Лиги трезвенников.
- Я учился в школе Богоматери с Уэн Б.Уилером, главой Лиги.
- Неправда, - сказал Билл. - Это я учился в Коммерческом училище Остина с Уэн Б.Уилером. Он был нашим старостой.
- Все равно, - сказал я, - долой кабаки!
- Ты прав, дорогой одноклассник, - сказал Билл. - Долой кабаки, и я погибну вместе с ними!
- Ты пьян.
- От вина?
- От вина.
- Все может быть.
- Хочешь вздремнуть?
- Давай.
Мы легли головами в тень и смотрели вверх, сквозь сучья деревьев.
- Спишь?
- Нет, - сказал Билл. - Я думаю.
Я закрыл глаза. Приятно было лежать на земле.
- Послушай, - сказал Билл. - Что у тебя с Брет?
- А что?
- Ты был когда-нибудь влюблен в нее?
- Был.
- И долго это тянулось?
- С перерывами, а вообще очень долго.
- О черт! - сказал Билл. - Прости, милый.
- Ничего, - сказал я. - Теперь уже мне наплевать.
- Правда?
- Правда. Только я предпочел бы не говорить об этом.
- Ты не сердишься, что я спросил?
- Чего ради я стал бы сердиться?
- Я буду спать, - сказал Билл. Он закрыл лицо газетой. - Послушай, Джейк, - сказал он, - ты правда католик?
- Формально.
- А что это значит?
- Не знаю.
- Ну ладно, я буду спать, - сказал он. - Не болтай, пожалуйста, ты мне мешаешь.
Я тоже уснул. Когда я проснулся, Билл укладывал рюкзак. Было уже поздно, и тени деревьев вытянулись и легли на плотину. Я не мог разогнуться после сна на земле.
- Что с тобой? Ты проснулся? - спросил Билл. - Почему ты уж заодно не проспал всю ночь?
Я потянулся и протер глаза.
- Мне приснился чудесный сон, - сказал Билл. - Ничего не помню, но сон был чудесный.
- Мне как будто ничего не снилось.
- Напрасно, - сказал Билл. - Все наши крупнейшие бизнесмены были сновидцами и мечтателями. Вспомни Форда. Вспомни президента Кулиджа. Вспомни Рокфеллера. Вспомни Джо Дэвидсона.
Я развинтил наши спиннинги и уложил их в чехол. Катушки я положил в мешок со снаряжением. Билл уже собрал рюкзак, и мы сунули туда один из мешков с форелями. Другой понес я.
- Ну, - сказал Билл, - как будто все взяли.
- А червяки?
- Ну тебя с твоими червяками. Клади их сюда.
Он уже надел рюкзак, и я положил банки с червями в один из наружных карманов.
- Теперь все?
Я посмотрел кругом, не осталось ли чего на траве под вязами.
- Все.
Мы пошли по дороге, ведущей в лес. До Бургете было далеко, и уже стемнело, когда мы лугами спустились на дорогу и шли к гостинице между двумя рядами освещенных домов.
Мы пробыли в Бургете пять дней и хорошо порыбачили. Ночи стояли холодные, а дни знойные, и всегда дул ветерок, даже в самое жаркое время дня. Приятно было в такую жару входить в холодную воду, а потом сидеть на берегу и обсыхать на солнце. Мы нашли ручей с такой глубокой заводью, что в ней можно было плавать. Вечерами мы играли в бридж втроем - с англичанином, любителем рыбной ловли, по фамилии Харрис, который пришел пешком из Сен-Жан-Пье-де-Пор и жил в нашей гостинице. Он оказался очень славный и два раза ходил с нами на реку Ирати. Ни от Роберта Кона, ни от Брет и Майкла не было ни строчки.
13
Когда я в то утро спустился вниз к завтраку, Харрис, англичанин, уже сидел за столом. Надев очки, он читал газету. Он взглянул на меня и улыбнулся.
- Доброе утро, - сказал он. - Вам письмо. Я заходил на почту, и мне дали его вместе с моими.
Письмо, прислоненное к чашке, ждало меня у моего прибора. Харрис снова углубился в газету. Я вскрыл письмо. Его переслали из Памплоны. Письмо было помечено "Сан-Себастьян, воскресенье":
"Дорогой Джейк!
Мы приехали сюда в пятницу, Брет раскисла в дороге, и я привез ее на три дня сюда к нашим старым друзьям, отдохнуть. Выезжаем в Памплону, отель Монтойи, во вторник приедем, в котором часу, не знаю. Пожалуйста, пришлите записку с автобусом, где вас найти в среду. Сердечный привет, и простите, что запоздали, но Брет правда расклеилась, а ко вторнику она поправится, и она почти здорова и сейчас. Я так хорошо ее знаю и стараюсь смотреть за ней, но это не так-то легко. Привет всей компании.
Майкл."
- Какой сегодня день? - спросил я Харриса.
- Кажется, среда. Да, правильно: среда. Удивительно, как здесь, в горах, теряешь счет дням.
- Да. Мы здесь уже почти неделю.
- Надеюсь, вы не собираетесь уезжать?
- Именно собираюсь. Боюсь, что нам придется уехать сегодня же дневным автобусом.
- Какая обида! Я рассчитывал, что мы еще раз вместе отправимся на Ирати.
- Нам нужно ехать в Памплону. Мы сговорились с друзьями встретиться там.
- Это очень грустно для меня. Мы так хорошо проводили здесь время.
- Поедемте с нами в Памплону. В бридж будем играть, и потом, там будет замечательная фиеста.
- Охотно бы поехал. Спасибо за приглашение. Но я все-таки лучше побуду здесь. У меня осталось так мало времени для рыбной ловли.
- Вам хочется наловить самых крупных форелей в Ирати?
- Очень хочется. Там попадаются огромные.
- Я сам с удовольствием еще разок поудил бы.
- Давайте. Останьтесь еще на день. Будьте Другом.
- Не могу. Нам правда необходимо ехать в город, - сказал я.
- Очень жаль.
После завтрака мы с Биллом грелись на солнце, сидя на скамейке перед гостиницей, и обсуждали положение. На дороге, ведущей из центра города к гостинице, появилась девушка. Она подошла к нам и достала телеграмму из кожаной сумки, которая болталась у нее на боку.
- Por ustedes? [Для вас? (исп.)]
Я взглянул на телеграмму. Адрес: "Барнс, Бургете".
- Да. Это нам.
Она вынула книгу, я расписался и дал ей несколько медяков. Телеграмма была по-испански: "Vengo jueves Cohn".
Я показал телеграмму Биллу.
- Что значит Cohn? - спросил он.
- Вот дурацкая телеграмма! - сказал я. - Он мог послать десять слов за ту же цену. "Приеду четверг". Не очень-то вразумительно, правда?
- Здесь все сказано, что Кону нужно.
- Мы все равно поедем в Памплону. Нет смысла до фиесты тащить Брет и Майкла сюда и обратно. Ответим ему?
- Почему же не ответить, - сказал Билл. - Надо соблюдать приличия.