А я грю, я никого в Хьюстоне не знаю. Девицы собрались на лестничной площадке, посмотреть на драку. Семь девиц. Шесть футов и железный крюк. Мне было не по себе. Врезал ему в рот, когда он замахнулся на мою башку своим крюком. Не соображай я быстро - лишился бы глаза. Он свалился в канаву и выхватил револьвер. Выстрелил семь раз. Я уже был наверху. Через час ушел оттуда, разряженный в шелка и перья, а лицо закрыл дамской шляпой. Он стоял на углу и ждал. Я сказал: не хочешь потискаться? Он грит: нет. Я пошел дальше по дороге и ушел из города. Полагаю, тебе не доводилось рядиться в женские шмотки, чтобы спасти свою шкуру, верно?
Джо: Нет и я ни разу не влюблялся в карлицу, весом в тридцать-девять фунтов. Еще пива?
Кит Карсон: Спасибо. (Проглатывает пиво.) Когда-нибудь пробовал пасти коров верхом на велисапеде?
Джо: Нет, все руки не доходили.
Кит Карсон: Уехал из Хьюстона с шестидесятью центами в кармане, подарок девчонки по имени Люсинда. За четырнадцать часов прошел четырнадцать миль. Огромный домина с оградой из колючей проволоки и собаками. А с ними я никогда не ладил. Все равно, вошел в ворота от голода и жажды. Псы вскочили и бросились на меня. Пошел прямо на них, а они рычали все злее и злее. Подошел к двери и постучал. Открывает огромная негритянка, быстро закрывает дверь и грит, пошел вон, белая рвань. Снова постучал. Грит, пошел вон. Снова. Пошел вон. Снова. Тут дверь открывает сам старик, лет девяносто. В руках обрез. Грю, я не безобразничаю, папаша. Я голоден и пить хочу, зовут меня Каванов. Впустил меня и приготовил нам обоим мятные джулепы. Грю, живешь один, папаша? Грит, пей и не расспрашивай. Может один, а может и нет. Ты даму видел. Делай выводы. Я об этом слышал, но деликатности ради и глазом не моргнул. Если я тебе скажу, что это старик был моим дедушкой, ты ведь мне не поверишь?
Джо: Может и поверю.
Кит Карсон: Ну, так вышло, что он им не был. А было бы романтично, скажи?
Джо: А где вы пасли коров на велосипеде?
Кит Карсон: В Толедо, Огайо, в 1918.
Джо: В Толедо, Огайо? В Толедо не разводят коров.
Кит Карсон: Больше не разводят. В 1918 разводили. По крайней мере один мужик разводил. Бухгалтер, по имени Сэм Голд. Родом с востока, из Нью Йорка. Сомбреро, лассо, две коровы и два велисапеда. Место называлось Золотое Ранчо, два акра, сразу за городской чертой. Это был год Войны, помнишь?
Джо: Ага, помню, но давай насчет тех коров и велосипеда. Как ты их пас?
Кит Карсон: Легче легкого. Ездил без рук. Приходилось, иначе бы не смог бросать на них лассо. Работал на Сэма Голда, пока коровы не убежали. Они велисапедов боялись. Убежали в Толедо. И больше я их ни в жисть не видел. Он давал объявления во всех газетах, но они не вернулись. Это разбило ему сердце. Продал оба велисапеда и вернулся в Нью Йорк. Я вытащил четыре туза из красной колоды и пошел в город. Покер. Игрок по имени Чак Коллинс, любил играть. Сказал ему с улыбкой, не охота ли поставить сто долларов, что я не смогу вытащить четыре туза в следующей игре. Поспорили. Мои карты снаружи были черными. А другие карты были синими. Начисто про это забыл. Показал ему четыре туза. Бубновый туз, червовый туз, трефовый туз и пиковый туз. До шестидесяти лет буду жить - ни за что этих карт не забуду. Меня бы на месте убили, если бы не ураган в том году.
Джо: Ураган?
Кит Карсон: Неужели ты забыл ураган в Толедо в 1918?
Джо: Нет, в Толедо не было урагана, ни в 1918, ни вообще когда-либо.
Кит Карсон: Господи, Боже, а из-за чего, по твоему, поднялся весь сыр-бор? И каким образом я очнулся в Чикаго и увидел, что иду по Стейт-Стрит, как лунатик?
Джо: Видно, они вас напугали.
Кит Карсон: Нет, вовсе нет. Почитай газеты за ноябрь 1918 и увидишь, что в Толедо был ураган. Я помню, я сидел на крыше двухэтажного дома и плыл на северо-запад.
Джо: (серьезно) Северо-запад?
Кит Карсон: Что же, сынок, и ты мне не веришь?
Джо: (пауза. Очень серьезно, энергично и четко) Конечно, я вам верю. Жизнь - это исскуство, а не бухгалтерия. Чтобы быть самим собой, надо много репетировать.
Кит Карсон: (задумчиво, удивленно, улыбаясь) Ты первый человек, из всех кого я знаю, кто мне поверил.
Джо: (серьезно) Выпейте еще пива.
(Вбегает Том с картой, револьвером и коробкой пуль. Кит отходит к бару.)
Джо: (обращаясь к Тому) Ты отдал ей игрушки?
Том: Отдал.
Джо: Перестала она плакать?
Том: Нет. Наоборот, она зарыдала еще сильнее.
Джо: Странно. Интересно, почему?
Том: Джо, приди я на одну минуту раньше - Френки принял бы нашу ставку у нас было бы сейчас полторы тысячи долларов. Сколько бы ты дал мне, Джо?
Джо: Если б она согласилась выйти за тебя - все полторы тысячи.
Том: Неужели, Джо?
Джо: (раскрывает пакеты, сперва изучает карту, потом револьвер) А почему нет? В моем королевстве только один подданный - это ты. И моя обязанность, чтобы мой подданный был счастлив.
Том: Джо, как ты думаешь, у нас еще будет шанс поставить восемьдесять зеленых на забег с пятнадцатью к одному, и чтобы погода была хорошая, и чистый ипподром, и они хорошо начнут, и наша лошадь будет сперва плестись в хвосте, и мы будем думать, что все, проиграли, а потом она опередит всех на голову и выиграет.
Джо: Не понял.
Том: Все ты понял.
Джо: Ты просишь о невозможном. Нет, Том, так больше не будет. Мы просто слегка опоздали.
Том: А может будет, Джо.
Джо: Маловероятно.
Том: Тогда, где я достану денег, чтобы жениться на Китти?
Джо: Не знаю, Том. Может и не достанешь.
Том: Джо, я должен на ней жениться. (Качает головой.) Ты бы видел эту ее паршивую комнатенку.
Джо: А что это за комната?
Том: Крохотная. Как гроб. Это ужасно, Джо. Китти там не место.
Джо: Ты хочешь увезти ее оттуда?
Том: Да. Я хочу, чтобы она жила в просторном доме. И у нее должен быть сад и все такое.
Джо: Ты хочешь заботиться о ней?
Том: Да, конечно, Джо. Я должен заботиться о ком-то хорошем, я хоть человеком себя почувствую.
Джо: Тогда тебе нужна работа. Что ты умеешь делать?
Том: Школу я закончил, но не знаю я, что я могу делать.
Джо: А когда ты думаешь об этом, чем бы тебе хотелось заняться?
Том: Просто сидеть, вот, как ты, Джо, и посылать кого-нибудь по поручениям, и пить шампанское, и не напрягаться, и никогда не быть банкротом, и не волноваться из-за денег.
Том: Благородное стремление.
Ник: (обращаясь к Джо) А как это тебе удается?
Джо: Сам не знаю, но по-моему надо заручиться полной поддержкой Господа Бога
Ник: Я твоего языка не понимаю.
Том: Джо, можно, я пойду, посмотрю, если она успокоилась?
Джо: Помоги мне, я пойду с тобой.
Том: (поражен) Что? Ты хочешь встать, вот сейчас?
Джо: Она плачет или нет?
Том: Да, плачет. Сейчас еще сильнее, чем раньше.
Джо: Я думал, игрушки ее успокоят.
Том: Я же видел, как ты сидел на одном месте с четрех утра и до двух утра на следующий день.
Джо: Просто, когда я в ударе, Том, я пешком не хожу. Вот и все. Давай. Помоги мне. Я что-нибудь придумаю, чтобы ее успокоить.
Том: (помогает Джо встать) Джо, я тебе ни разу не говорил. Ты необыкновенный человек.
Джо: (быстро, немного сердито) Не будь идиотом. Я ничего не понимаю. Пытаюсь понять.
(Джо слегка пьян. Они оба выходят. Свет тихо гаснет, Уэсли играет на пианино. Свет медленно загорается и мы видим: )
Третий Акт
Бедную кровать - это комната 21 в Гостиннице Нью Йорк, за углом от бара Ника. Кровать может находится или посередине сцены, или на маленькой дополнительной сцене. В самом баре ничего не изменилось, просто теперь он не освещен и все находящиеся там персонажи молчат и не двигаются. Все, кроме Уэсли - он тихо играет на пианино печальную мелодию. Китти Дюваль сидит на кровати.