- Я вполне верю, что вы тот, за кого себя выдаете, - он выразительно посмотрел на груду искрящейся пыли под ногами. - Доказательства вполне очевидны.
Начальник канцелярии весело рассмеялся.
– Ну и задали же вы жару моим ребятам! - он широким жестом обвел комнату за пустой рамой. Аверенко, ни жив ни мертв, так и продолжал сидеть в кресле, не будучи уверенным, что он должен предпринимать в данной ситуации и должен ли предпринимать вообще. Орангутанги, на которых никто не обращал внимания, тихо ретировались вдоль стены к выходу из генеральского кабинета. - Да, вам палец…
– …в рот не клади, - закончил за него Хранитель, и тоже рассмеялся, как бы давая понять, что чего только не случается со своими людьми. - Это вы правильно заметили, Павел Семенович. Впрочем, - добавил он, снова посерьезнев, - мы потеряли много времени. Как я уже заметил, у меня остались дела, с которыми я хотел бы разобраться сегодня. Вот, кстати, одно из них, - он кивнул в угол уже полутемной наблюдательной комнаты, и там засветилась голограмма девушки. Секунду она смотрела куда-то в сторону, затем ее взгляд сфокусировался на Хранителе.
– Привет! - воскликнула она. - Как ты там? Я уже беспокоиться начала.
– Нормально, Стелла, - улыбнувшись, ответил Хранитель. - Все по плану. Но ты лучше расскажи, как у тебя дела. Тебя брали?
– А как же! - звонко расхохоталась девушка. - У них все, как заведено. Взяли тебя для душевной беседы, а заодно и меня прихватили - для пущей твоей сговорчивости. А привезли меня в женскую тюрьму, в Переветовку. Общий план дать?
– Сделай милость, - согласился Хранитель. Камера, снимающая девушку, отъехала в сторону, и на полу показались два связанных ремнями по рукам и ногам тела неопределенного пола. Одно из них что-то яростно мычало сквозь перетягивающую рот тряпку. - Да, впечатляет. Ты уж поаккуратней там с ними, они все-таки люди казенные, приказ выполняли. Ладно, если нет проблем, то отбой.
– Отбой, - согласился веселый голос, и изображение пропало.
– Хорошая девушка, - мечтательно улыбнулся Хранитель. - Умная, веселая, а уж в постели… - он подмигнул Шварцману. - Один только у ней недостаток -начальником мне приходится. Ну ладно, поехали. - Хранитель двинулся к двери.
– Куда поехали? - озадаченно спросил Шварцман. Жизнь научила его не высказывать свои догадки раньше времени, так что он решил пока плыть по течению, больше слушая, чем говоря. Так ему довелось пережить не одного самоуверенного дурака, вроде того, что стоял перед ним. - У меня есть персональный кабинет в этом же здании. Милости прошу, там обо всем и поговорим.
– Вы прекрасно меня поняли, Павел Семенович! - от голоса Хранителя Шварцмана внезапно пробрала крупная дрожь. Хранитель в упор взглянул на него, и его глаза вдруг напомнили начальнику тайной полиции колодцы, наполненные ледяной тьмой. - Не надо играть со мной в кошки-мышки. Мы едем в гости к Народному Председателю. Господину Треморову Александру Владиславовичу. У нас состоится весьма содержательный разговор на троих, если считать за третьего нашу организацию. Лишний стул у него в кабинете, я надеюсь, найдется?
Внезапно сознание Шварцмана пронизал панический ужас. Ничего человеческого не мог он обнаружить в устремленном на него бездонном взгляде. Так мог бы смотреть… кто? Ночной кошмар? Нет, кошмар - это всегда что-то знакомое, порожденное собственным подсознанием и хорошо понятное ему. Здесь же Шварцман чувствовал, что ничего такого, что можно описать словами, в этих глазах нет, и от того ему становилось еще страшнее. Потом приступ паники прошел, и он трясущейся рукой оперся о подлокотник кресла.
– Кто вы? - выдохнул он через силу. - Чего вы хотите?
Хранитель наклонился вплотную к нему. На Шварцмана словно дохнуло ледяным холодом.
– Всего! - прошептал он.
- Всего, что у вас есть. Конкретнее? Ну что же. От вас, Павел Семенович, и от вашего хозяина нам нужна власть. И в ваших же интересах, господин Шварцман, с нами ей поделиться.
8
Хмурый дождь барабанил по окну. Низкие тучи быстро стлались над землей, гонимые необычайно промозглым для летнего времени ветром. Бегемот, постукивающий пальцами по столу, выглядел ненамного веселей заоконной погоды.
Олег по своему обыкновению сидел на краешке подоконника, покачивая ногой. Он задумчиво глядел на стенку над головой Бегемота, где в массивной покрытой бронзовой краской раме висел портрет нечесаного мужика в кацавейке.
– Слушай, Пашка, я вот давно у тебя спросить хочу, - Бегемот оторвался от своих невеселых раздумий и с вялым интересом посмотрел на Олега. - Скажи мне на милость, кто это у тебя над столом повешен?
– Над столом? - удивился Бегемот. - Над каким столом? - Он заоглядывался по сторонам, как будто держал в кабинете другие столы, кроме собственного. Не найдя ничего подходящего на роль ориентира, он запрокинул голову назад и несколько секунд в таком положении рассматривал содержимое могучей рамы. - Ах, этот… Это, братец, в свое время была фигура! Головой считался, крупным ученым. Он этих очкариков в Академии Наук как тараканов гонял, как сам говаривал. Мне про него много интересного рассказывали, про то, как он одни законы природы открывал, а другие, которые ему не нравились, закрывал. Сам Железняк с ним за руку здоровался. Потом, правда, оказалось, что не те законы он закрывал, не тех гонял, в общем, не то делал, что надо. Тогда и его самого… того. Закрыли, как таракана. Фамилия что-то у меня из головы вылетела, не то Мушенков, не то Плешаков… в общем, вот так. Мне это произведение искусства от прежнего хозяина кабинета досталось, очень он эту фигуру уважал. А у меня сначала руки не дошли снять, а потом привык вроде… - он вздохнул. - Неграмотный ты человек, Шустрик. И чему только тебя в школе учили?
– Тому же, что и тебя, Бегемотина, - усмехнулся Олег. - В одном классе, чай, сидели. Или склерозом ранним страдать начал?
– Вот так всегда… - снова загрустил Бегемот. - Хочешь людям добра, просвещаешь их… а они тебя ранним склеротиком обзывают, бегемотом и вообще. Грубый ты человек, Олежка, хамовитый. К тебе со всей душой, а ты! - грустный Бирон еще более походил на бегемота, чем обычно.
– Уж какой есть, - вздохнул Олег. - Слушай, Пашка, что ты вообще об этом думаешь? Что у нас такое происходит? Я этих Хранителей имею в виду. Появились непонятно откуда, сначала вроде против нас работали, теперь с нами вместе. И Шварцман, когда меня к одному такому референтом назначал, сам не свой был.
– Ты поменьше о таких вещах думай, - посоветовал Бегемот. - Голова целей останется. Не твоего ума дело, ты в этих вещах шестерка, не больше. Я вот предпочитаю про этих снеговиков не помнить, если только глазами не вижу. От одного воспоминания мороз по коже, бр-р. А что там со Шварцманом было?
– Снеговиков? - переспросил Олег. - Ну-ну, остряк ты наш, самоучка. Ты еще Треморову похожее имечко придумай да прилюдно выскажись, тогда и впрямь думать перестанешь, за неимением думалки-то. Я вот сейчас с такими людишками общаюсь, что, не задумываясь, на тебя бы стукнули куда надо. Ты бы поаккуратнее, - он помолчал. - А со Шварцманом вообще комедия ужасов случилась. Вызывает он меня, значит, к себе месяца три назад. Я робко так заглядываю в приемную, его тогдашняя секретарша это любила, а там пусто. Ни секретарши, ни охранников. Я немного обалдел, но поскольку Шварцман впервые мне сам, лично, позвонил, то таки рискнул заглянуть еще и за хозяйскую дверь…
Обитая кожей дверь слегка скрипнула. Олегу уже растолковали, что с машинным маслом в канцелярии все в порядке, и что если дверь скрипит, то так надо.