– Вы его знаете?
– Меня оттуда несколько раз выгоняли.
– Прекрасно, меня тоже. Я буду ждать вас у входа через час. Идет?
– Хорошо, – ответила она без энтузиазма.
Ну что ж, не придет, так не придет. Вроде бы говорит правду; но может оказаться одной из тех бедолаг, которые звонят в полицию, чтобы привлечь к себе внимание, доказать самим себе, что они кому‑то интересны…
Но ведь недаром же у него было предчувствие?
– Хорошо, – повторила она и повесила трубку.
* * *
Оживленная магистраль Шор‑роуд огибала город вдоль северного побережья. Заводы, склады и мебельные магазины, а за ними – спокойный серый залив, Ферт‑оф‑Форт. Обычно на другом берегу был виден Файф, но сегодня над водой висел низкий туман. По ту сторону шоссе – склады, по эту – жилые дома, пятиэтажные предшественники высоток. На углу несколько магазинчиков, где встречались и обменивались слухами местные жители, да пара небольших, по старинке оборудованных пабов, где бармены знали всех посетителей в лицо.
В пабе «Док‑Лиф» старое поколение пьяниц сменилось новым – молодыми безработными, живущими по шесть человек в четырехкомнатных квартирах на Шор‑роуд. Кражи и ограбления, однако, были нечасты. Старое доброе правило: с соседями лучше жить в мире.
Приехав раньше условленного времени, Ребус успел выпить полпинты. Пиво дешевое, но неплохое. Все, кто сидел в пабе, казалось, знали, кто он такой: если не по имени, то по профессии. Голоса упали до шепота, взгляды старательно отводились. Когда в половине четвертого он вышел на улицу, то даже зажмурился от яркого света.
– Вы полицейский?
– Да, Трейси.
Она стояла, прислонившись к стене паба. Он прикрыл глаза ладонью, чтобы разглядеть ее лицо, и с изумлением увидел перед собой женщину от двадцати до двадцати пяти лет. О ее возрасте можно было догадаться сразу, несмотря на одежду и прическу в бунтарском молодежном стиле: коротко стриженные, вытравленные перекисью волосы, в правом ухе две сережки‑гвоздика, «вареная» футболка, линялые джинсы и красные баскетбольные кроссовки. Высокая, не ниже Ребуса. Когда его глаза привыкли к свету, он разглядел у нее на щеках дорожки от слез. Морщинки у уголков глаз выдавали смешливый нрав, но сейчас ее зеленые глаза не смеялись. В какой‑то момент жизнь этой девушки сделала крутой, неверный поворот – но у Ребуса было впечатление, что она еще не потеряла надежду вернуться на прямую дорогу.
В последний раз он видел это лицо смеющимся: перед ним была девушка с отстававшей от стены фотографии в комнате Ронни.
– Трейси – ваше настоящее имя?
– Типа того.
Он пошел рядом с ней. Не оглядевшись по сторонам, она перешла дорогу по пешеходному переходу, подошла к стене одного из зданий, остановилась, глядя на поднимающийся с залива туман, и обхватила себя руками за плечи.
– Это мое второе имя.
Ребус оперся рукой о стену.
– Вы давно знаете Ронни?
– Три месяца. Столько, сколько я живу в Пилмьюире.
– А кто еще жил в этом доме?
Она пожала плечами.
– Одни приходили, другие уходили. Мы прожили там всего три недели. Иногда, когда я спускалась утром вниз, там на полу спало человек пять. Никто их не выгонял. Как одна большая семья.
– Почему вы думаете, что Ронни убили?
Она подняла на него сердитые, но влажные глаза.
– Я же говорила вам по телефону! Он самсказал мне! Он куда‑то ходил, принес порошок. Но вид у него был, знаете, какой‑то не такой… Обычно он, когда купит, делался как ребенок перед Рождеством, такой счастливый… А тут… Он был чем‑то напуган и повторял как заведенный, чтобы я пряталась, что за ним придут.
– Кто придет?
– Не знаю.
– Он говорил это после того, как принял дозу?
– Нет, потому‑то я и напугалась. Он говорил это до того.В руке держал пакет. А меня вытолкал за дверь.
– Значит, вы не видели, как он укололся?
– О, господи, нет, конечно. Я этого терпеть не могла.
Она пронзительно посмотрела на него, прищурившись:
– Я не наркоманка, понятно? Иногда курю травку, но никогда…
– Больше вам ничего не показалось странным в Ронни?
– Это вы о чем?
– Ну, в его состоянии.
– Вы имеете в виду синяки?
– Да.
– Он часто приходил в таком виде. Но никогда ничего не рассказывал.
– Дрался, наверное. Он был вспыльчивый человек?
– Со мной – нет.
Ребус засунул руки в карманы. С воды дул холодный ветер, и он удивился, что девушка как будто не мерзнет. Впрочем, через ее футболку заметнее проступили острые соски.
– Дать вам мой пиджак? – спросил он.
– Только если в нем ваш бумажник, – быстро парировала она, улыбнувшись.
Он тоже улыбнулся и предложил сигарету. Она не отказалась. Сам Ребус от курева воздержался. Он уже почти выкурил свою суточную норму, а вечер еще не начинался.
– Вы знаете, у кого Ронни покупал порошок? – спросил он как бы между прочим, прикрывая ее полой пиджака от ветра. Почти спрятавшись у него на груди, прикуривая от дрожащей в руке зажигалки, она помотала головой. Ветер на минутку утих, и она наконец поймала пламя.
– Я никогда точно не знала, – ответила она. – Об этом он тоже не говорил.
– А о чем говорил?
Она подумала и снова улыбнулась.
– Вообще‑то он был не из разговорчивых. Мне это как раз нравилось. Знаете, из‑за этого всегда казалось, что у него за душой больше, чем он показывает.
– То есть?
Она пожала плечами.
– Могло быть что угодно, могло ничего не быть.
Работенка оказалась сложнее, чем Ребус думал, и к тому же он уже начинал замерзать. Надо решительнее двигаться к цели.
– Значит, вы нашли его в спальне?
– Да.
– И в доме тогда больше никого не было?
– Никого. До этого кое‑кто заходил, но потом ушли. Один из них поднимался к Ронни в комнату, но я его не знаю. И еще был Чарли.
– Вы упоминали о нем по телефону.
– Да. Когда я обнаружила Ронни, я пошла его искать. Он всегда околачивался где‑то поблизости. В одном из этих брошенных домов или в городе, выклянчивал деньги. До того странный парень…
– В каком смысле?
– Вы видели стену в гостиной?
– Вы имеете в виду звезду?
– Да. Это Чарли нарисовал.
– Он что, интересуется оккультизмом?
– Да, он на мистике просто помешан.
– А Ронни?
– Ронни? Нет, вы что. Он даже ужастики никогда не мог смотреть. Боялся страшно.
– Но у него же комната битком набита романами ужасов.
– Это Чарли ему подсовывал. Но от них Ронни только снились кошмары. И в результате он еще больше кололся.
– А где он брал на это деньги?
Ребус увидел, как из тумана выскользнул маленький катер. С борта что‑то упало в воду, но он не разглядел, что именно.
– Он меня бухгалтером не нанимал.
– А кого нанимал?
Катер развернулся и пошел на запад, в сторону Куинсферри.
– Никто не хочет знать, откуда берутся деньги. Иначе попадешь в сообщники.
– Необязательно.
Ребус передернул плечами.