Он совсем не похож на Виржини — та, как выяснилось, действительно блондинка, однако с подстриженными каре волосами и карими глазами. Иветта говорит, что девочка просто восхитительна — «ну прямо куколка»; я же, однако, подозреваю ее в некоторой предвзятости.
Не переставая проклинать всякого рода убийц, нынешние времена, налоги, сетовать на сокращение продолжительности жизни и поистине преступное безразличие ко всему перечисленному со стороны Всевышнего, Иветта убирает со стола. Затем возвращается ко мне и объявляет, что день сегодня слишком хорош для того, чтобы сидеть взаперти. Она уже позвонила Элен и предложила вместе со мной взять на прогулку Виржини. Элен согласилась — у Иветты даже возникло впечатление, что та будет рада на какое-то время остаться одна.
Виржини весело скачет рядом с моей коляской. Иветта предпочла и носа не совать в Видальский «лес», так что прогуливаемся мы по площади возле торгового центра. Насколько я помню, там много скамеек и целая куча уличных торговцев сандвичами. Мимо нас со свистом проносится молодежь на роликовых коньках и прочих приспособлениях для быстрой езды — то бишь на досках. Где-то чуть поодаль слышатся равномерные удары по мячу. Визг и писк явно перевозбужденных детей — тут я вспоминаю, что в центре площади расположен большой квадратный бассейн, украшенный причудливо изогнутыми металлическими трубками фонтана, куда малышня вечно бросает все, что более или менее способно плыть.
Фонтан работает — слышен негромкий шелест водяных струй. Мы останавливаемся. Иветта облегченно вздыхает — судя по всему, она опустилась на скамью.
— Виржини, не уходи далеко!
— Нет, я только поиграю у бассейна.
На какой-то момент воцаряется полный покой; мы обе сидим: я — вслушиваясь в живые звуки окружающего мира, Иветта — явно погрузившись в какие-то свои мечты. Тонкий голосок Виржини внезапно вырывает меня из оцепенения:
— Можно мы с ним сходим купить «Малабар»?
— Конфетами очень легко испортить себе зубы.
— Это вовсе никакие не конфеты, а жвачка.
— Все равно. Кстати, как тебя зовут, малыш? Или ты язык проглотил?
— Мама всегда покупает мне жвачку. А его зовут Матье.
Нет, этого не может быть!
— Ладно, вот тебе пять франков, да смотри не потеряй. А где твоя мама, Матье?
— Вон там, в парикмахерской.
— Его мама — парикмахер. А сюда он пришел со своим старшим братом, — поясняет Виржини.
— Ах так! Ну хорошо; ступайте за своей жвачкой, но смотрите не задерживайтесь и ни с кем посторонним не разговаривайте!
Надо же: это он, Матье Гольбер. И что такое Виржини задумала? О Господи! Неужели она… поставляет жертвы убийце? Нет, просто бред какой-то; такие мысли надо от себя гнать. А что моя Иветга — она хотя бы приглядывает за ними? Почему их так долго нет — разве это нормально? До моего слуха доносится шелест бумаги, и я понимаю, чем сейчас занята Иветта: она мирно читает газету. Ох, неподходящее же ты времечко выбрала для того, чтобы читать, Иветта!
— Не понимаю, почему такой, соблазнительного вида мужчина — принц Альберт — до сих пор не женился…
Иветта! Да плюнь ты на этого принца! Посмотри-ка лучше, где там наши малыши!
— До чего же они надоели со своим спортом; просто невероятно: в какую газету ни загляни — сплошной спорт, страница за страницей…
Иветта, милая, ну пожалуйста, оторвись же ты от своей газеты да поищи глазами малышей!
— Я купила целых пять жвачек!
Виржини! Слава Богу!
— Вот увидишь: если и дальше будешь поглощать конфеты в таком количестве, у тебя все зубы испортятся.
— Наш дантист — очень милый человек.
— Наш дантист — очень милый человек.
— Все равно это неразумно. Дантист стоит бешеных денег. Кстати, куда подевался твой дружок?
— Пошел к своему старшему брату. Им пора домой.
— Вот как? Послушай, может, посидишь немного с нами? Могу дать тебе посмотреть комиксы, если хочешь.
— Да, с удовольствием.
Помимо моей воли меня вдруг охватывает какая-то глухая тревога. Появление Матье — именно здесь и сейчас — начинает мне казаться довольно-таки странным совпадением. А его внезапное исчезновение — еще более странным.
— Я вам не помешаю? — вежливо спрашивает дамский голос с заметным северным акцентом.
— Нет, ну что вы. Садитесь. Подвинься немного, Виржини.
Теперь Виржини сидит почти вплотную с моим креслом. Иветта и подсевшая к нам дама принимаются болтать о каких-то пустяках.
— Элиза, ты слышишь меня? — внезапно шепчет Виржини.
Я приподнимаю палец.
— Я боюсь за Матье.
Я тоже.
— По-моему, он сейчас умрет.
О, нет, нет! Ох, если бы я могла схватить эту девчонку да встряхнуть как следует, заставить ее выдать все свои тайны…
— Я ведь видела ее, Смерть. Там, неподалеку от стоянки.
Мне становится жутко — такое ощущение, словно в желудок мне влили расплавленного свинца. Будь оно проклято, мое идиотское лицо, неспособное выразить ни малейших эмоций, будь проклят мой дурацкий рот, неспособный кричать! Должно быть, вид у меня всетаки становится несколько странным, ибо Иветта внезапно прерывает свою болтовню:
— У вас такой беспокойный вид… Что-то не так?
Я приподнимаю палец. Все не так.
— Хотите вернуться домой?
Мой палец остается недвижим.
— Хотите еще немного прогуляться?
Да, пожалуй, лучше прогуляться: может быть, мы случайно наткнемся на Матье. Я приподнимаю палец.
— Ну что ж, — смирившись, вздыхает Иветта, — тогда поехали. До свидания, — расстроенно бросает она своей недавней собеседнице; представляю, как та, должно быть, ошарашенно уставилась сейчас на меня.
Коляска трогается с места. Виржини тихонько напевает. Проходит какое-то время прежде чем я осознаю, что именно она напевает.
При других обстоятельствах мне, наверное, стало бы очень смешно.
— Ну вот он я, и что?
— Чего вы хотели от этой девочки?
— Я всего лишь хотел узнать, не видела ли Виржини Матье, моего младшего брата…
Я чувствую, что на нас вот-вот обрушится настоящее несчастье.
— Но он же все это время был с вами! — удивляется Иветта.
— Да нет; они вместе пошли покупать жвачку, а теперь он куда-то запропастился.