Миссис Симпсон была слишком поражена этими разоблачениями, чтобы говорить. Вмешался доктор Гринберг:
– Вы отдаете себе отчет в серьезности своего заявления?
– Да, доктор, – спокойно признала Николь, державшаяся на редкость уверенно.
– Вы не могли бы мне показать эти якобы подделанные таблетки? Мне как медику было бы очень интересно взглянуть на них.
– Нет…
– То есть вы отказываетесь мне их показать? – воскликнул доктор с озадаченным видом.
– Право, Николь, нам следует сотрудничать, – принялась уговаривать миссис Симпсон.
– Дело не в том, что я отказываюсь вам их показать, а в том, что у меня их больше нет.
– Как это? – спросил доктор.
– В общем, я отнесла их фармацевту, чтобы проанализировать состав, а в аптеке заявили, что они потерялись. Но я уверена, что это произошло не случайно.
У доктора Гринберга при этих словах сделалось скептическое выражение лица, словно он усомнился в нормальности Николь.
– Послушайте, мисс Эйвон…
– Миссис.
– Да, простите меня. Чем конкретно вы занимаетесь?
– Журналистикой.
– Да, хорошо, возможно, вы великолепная журналистка, полная благих намерений, но я полагаю, что у вас слишком буйное воображение. Неужели вам кажется, что мы сможем убедить полицию начать расследование на основе якобы подделанных таблеток, которых у вас больше нет?
– Разумеется, имей мы их на руках, было бы куда проще, но я считаю, что полицию крайне заинтересуют вот эти фотографии, – сказала Николь.
Она показала конверт, держа его обеими руками, словно боялась, что его украдут.
– Впрочем, миссис Симпсон, я должна вас предупредить: эти снимки, по крайней мере на первый взгляд, носят шокирующий характер. На них – Мария Лопес и ваш муж. Но я вам докажу, что, как и моноприл, они были фальсифицированы. В ходе съемок ваш муж был без сознания, он вообще не осознавал, что происходит. – Пытаясь смягчить удар, Николь добавила: – К тому же я узнала, что Мария Лопес является, так сказать, рецидивисткой. Невероятно, но за последние шесть лет она побывала замужем трижды.
– Трижды? В это трудно поверить! – откликнулась миссис Симпсон.
– Да, за шесть лет. И каждый раз она сочеталась законным браком с пожилым и отнюдь не бедным мужчиной. Ее мужья умирали вскоре после свадьбы и оставляли ей в наследство десятки миллионов!
– Десятки миллионов долларов? – Доктор Гринберг был явно поражен.
– Боже мой, – обронила миссис Симпсон с некоторой растерянностью, – мы имеем дело с настоящей профессионалкой.
– У меня есть основания полагать, что она работает не одна, – добавила Николь.
– Вообще-то, – иронически заметил доктор Гринберг, – для женитьбы обычно достаточно двух человек. Я плохо представляю, зачем этой интриганке могла бы понадобиться посторонняя помощь, чтобы соблазнять стариков: скорее это им требовалась помощь, если хотите знать мое мнение.
Было ли это сказано в шутку? В любом случае язвительный комментарий доктора Гринберга не развеселил ни миссис Симпсон, ни Николь, которая поспешила объяснить:
– Я хочу сказать, похоже, нашей красотке от этих экстраординарных заработков достались сущие крохи, и даже те десять миллионов, которые она выманила у вас, утекли с ее счета.
– Однако ей их выплатили, это совершенно точно. – В голосе миссис Симпсон звучала ярость.
Стиснув зубы, она отвернулась, погрузившись в болезненные воспоминания об этой истории с завещанием.
– Она действительно их получила, но в тот же день перевела большую часть на счет организации под названием Сенон-фонд.
– Сенон-фонд? – переспросил доктор Гринберг.
– Вы знаете, о чем идет речь? – заинтересовалась Николь.
– Понятия не имею.
– Как бы там ни было, – заключила Николь, – но я склоняюсь к мысли, что Мария Лопес действует не одна. Иначе почему, несмотря на унаследованные от трех мужей миллионы, она все еще живет в убогой квартире на севере Майами и работает официанткой в баре отеля «Суэц», третьеразрядном заведении.
– Действительно, это любопытно, вы не находите, доктор? – произнесла миссис Симпсон, адресуясь к Гринбергу.
– Это еще мягко сказано.
Теперь Николь достала снимки:
– Еще раз вас предупреждаю: помните, что это фальсификация.
Наконец она разложила снимки на стеклянном столике.
При виде фотографий – невзирая на бесконечные предупреждения, которыми Николь пересыпала преамбулу, – у миссис Симпсон вырвался крик. Ее муж, да, ее муж, которому она безгранично верила, который для нее был выше всяких подозрений, находился в номере отеля полуголый, в объятиях этой потаскушки Марии Лопес, разряженной как настоящая проститутка! Вдова восприняла эти снимки как ключ к необъяснимой загадке: как случилось, что ее муж отписал в своем завещании Марии Лопес десять миллионов! Она задыхалась от боли:
– Я… я бы никогда не поверила, что Джордж мог так поступить… обмануть меня с подобным ничтожеством! Это…
Она была слишком подавлена, чтобы закончить фразу. Алан Гринберг подошел к ней и нежно обнял за плечи, помогая превозмочь отчаяние. В сторону Николь он бросил неодобрительный взгляд: зачем теперь, когда Джордж Симпсон лежал в могиле, подвергать несчастную вдову подобному испытанию. Это слишком бесчеловечно и к тому же совершенно бесполезно. Николь прочла этот молчаливый упрек в глазах разгневанного врача.
– Мне правда очень жаль, что эти снимки настолько вас потрясли, миссис Симпсон. Но я всего лишь пытаюсь вам объяснить, что на самом деле муж не обманывал вас.
– Вы хотите сказать, что мой муж не спал в номере отеля с этой женщиной? – Она гневно указала на снимок с Марией Лопес в роли амазонки.
Доктор Гринберг, и без того раздраженный появлением Николь, казалось, был готов положить конец этой сцене, оберегая женщину, которой и так пришлось немало выстрадать в последнее время. Однако, заинтригованный отрицанием очевидных фактов, он позволил Николь продолжить.
– Речь идет не о том, был или не был ваш муж в номере отеля, для нас куда важнее то, что эти снимки были сфабрикованы. Посмотрите хорошенько.
И она указала на видневшийся из-под одеяла ботинок Симпсона, а затем продемонстрировала этот фрагмент в увеличении, чтобы уничтожить последние сомнения.
Миссис Симпсон и доктор Гринберг были вынуждены признать правоту Николь. Глория Симпсон бросила в сторону доктора Гринберга ошеломленный взгляд. Николь, желая опередить возражения, добавила:
– Я хорошо понимаю, что у всех людей есть свои маленькие чудачества, что некоторые, например, спят в носках, но вы ведь не станете утверждать, что ваш муж имел обыкновение спать в ботинках, точнее, в одном!
– Действительно, – согласилась вдова, ей удалось взять себя в руки, во взгляде ее засветилась надежда, – у моего мужа были свои причуды, но не такие.
– И потом, посмотрите, – добавила Николь, – ни на одной фотографии мы не видим вашего мужа с открытыми глазами. Согласитесь, что это несколько странно.
Глория Симпсон и доктор снова склонились над снимками.
– Вы правы, – почти сразу согласилась вдова.
– Дело в том, что в момент съемки ваш муж находился без сознания. Его чем-то накачали, затем перенесли в этот номер, впрочем, возможно, это был его собственный номер. Но, похоже, его раздели на скорую руку, забыв или не посчитав нужным снять второй ботинок. Они, без сомнения, не учли, что ботинок может предательски высунуться из-под одеяла.
Глория Симпсон и доктор Гринберг кивнули, явно убежденные доводами молодой журналистки.