Когда мы миновали небольшое скопление машин с внешней стороны ворот, Шоффлер сказал, подавив зевоту:
— Мы сделаем всё, что в наших силах.
Он протянул мне на прощание руку. Затем, легонько похлопав коллегу по плечу, детектив вернулся на территорию ярмарки.
Перед нами лежало тёмное и теперь совершенно пустое поле для парковки. Лишь в его дальнем конце угадывалось ещё более тёмное пятно моего джипа. Кристиансен шёл рядом и говорил:
— …пару лет назад я работал по делу о похищении детей. Детишек нашли во Флориде, на заднем дворе дома дружка безутешной мамочки.
По дороге к машине мысль о том, что Шоффлер отправил со мной копа из сочувствия к убитому горем папаше, сменилась иным, гораздо более мрачным соображением.
— Знаете, — продолжал бубнить Кристиансен, пока я рылся в кармане в поисках ключей, — говорят, что в девяти случаях из десяти в похищении детей замешаны те, кто их хорошо знает. В девяти случаях из десяти это бывают их родители.
Итак, коп приставлен ко мне в качестве стража, а я являюсь главным подозреваемым.
Когда я нажал кнопку дистанционного управления, дверные замки щёлкнули, а ближний свет фар рассеял тьму.
Я замер, держась за ручку двери, не в силах заставить себя влезть в машину. Отправиться домой без мальчишек… В этом было нечтопротивоестественное.Словно сигнал поражения и капитуляции, и мне казалось, что я предал своих детей.
— Может, хотите, чтобы за баранку сел я? — спросил полицейский.
В этот миг я ощутил новый прилив надежды и поспешно влез в автомобиль. Мне казалось, что мы зря теряем время.
— Стало быть, не хотите видеть меня своим шофёром, — резюмировал Кристиансен, занимая пассажирское место. — Что ж, не хотите, как хотите.
К тому времени, когда я, врубив дальний свет, съехал с заросшей травой парковки на гравийную дорогу, у меня в голове уже созрел сценарий этой истории со счастливым концом. Мальчики могли потерять ориентировку и, пытаясь отыскать свою охапку сена, повернули не в ту сторону. Когда турнир закончился, публика двинулась к выходу, начался общий хаос, и толпа унесла их с собой.
Не найдя меня, продолжал я фантазировать, свернув на асфальт скоростной дороги, мальчики, возможно, кого-то встретили — соседей, старых знакомых, которых не видели с тех пор, как Лиз увезла их в Мэн. И эти люди отвезли ребят домой.
А может, это Лиз?.. Лиз следила за детьми от самого Мэна. Ей обязательно хотелось доказать, что я плохой отец, и она выжидала момент, когда папа и сыновья на время разлучатся… Ну, если и не сама Лиз, то какой-то нанятый ею человек…
Я проигрывал в уме разные варианты, разрываясь между надеждой и страхом. В глубине подсознания я понимал, что все мои умозрительные построения не выдерживают никакой критики. Все оптимистические предположения рухнут в один миг, решись я реально оценить ситуацию.
Оказавшись на шоссе, я вдруг ощутил совершенно иррациональное желание вернуться домой как можно скорее. Мне казалось, что, едва я окажусь дома, всё образуется само собой. Это называется «тяга к домашнему очагу». Там вся наша семья должна быть в безопасности. Дети, естественно, тоже. В голове крутилась безумная мысль, что парни уже дома и с нетерпением ждут моего возвращения.
— Может, стоит слегка притормозить? — спросил коп.
Я бросил взгляд на спидометр. Мы гнали со скоростью восемьдесят миль в час.
— Давайте потише. Это дорога… — Голос полисмена звучал как комариный писк.
Я сбросил скорость до семидесяти пяти, и в этот момент зазвонил мой сотовый телефон. Я ударил по тормозам, выруливая на засыпанную гравием обочину.
— Боже мой! — вскрикнул коп, когда я полез за телефоном.
Наконец мне удалось прижать проклятый прибор к уху:
— Алло! Алло!
— Кто это? — спросил Кристиансен, но я его практически не слышал.
— Алло! Алло! — вопил я в трубку.
Связь здесь была ни при чём. Никаких помех.
Просто на другом конце молчали. Тишина.
— Сэр! Скажите кто?.. — сунулся коп, но я знаком велел ему заткнуться.
Я не разъединялся, поскольку в трубке слышались какие-то звуки. Я слышал дыхание. Кто-то дышал в телефон.
— Кто это? — спросил я, стараясь контролировать голос. — Кто говорит?
Молчание.
А затем в моей груди запылал огонь надежды. Я услышал голос Кевина — дрожащий и неуверенный:
— Папа?!
Глава 6
Послышался щелчок, и огонь в груди погас так же быстро, как и вспыхнул.
— Кевин? Кевин?!
Я включил свет в салоне и уставился на крошечный дисплей телефона. Как и большинство сотовых аппаратов, мой показывал номера входящих звонков. Но только, вспомнил я, если нажмёшь кнопку, чтобы ответить на звонок. Сейчас на экране значилось: ТЕКУЩИЙ ВЫЗОВ: 18 СЕКУНД.
— Сэр, кто это был? — спросил Кристиансен. — Кто вам звонил?
— Подождите минуточку! — Я лихорадочно листал меню до раздела ВХОДЯЩИЕ ЗВОНКИ. Добравшись до нужного места, я набрал «ВХОДЯЩИЙ — 1» и прочитал: 202-555-0199.
Это невозможно. Передо мной был номер моего домашнего телефона. Означает ли это (сердце в груди совершило невероятное сальто-мортале), что мальчики уже дома?
Я не мог представить, чтобы человек, доставивший близнецов домой (кем бы он ни был), не позвонил мне в течение тех одиннадцати часов, что я искал их.
Во всём этом не было никакого смысла, но я тем не менее был счастлив.
Мой аппарат, очевидно, вырубился, когда я въехал в зону, где нет приёма. Так происходит сплошь и рядом. Теперь сигнал был чётким и сильным. Я нажал кнопку 2 — быстрый вызов дома.
После четырёх длинных гудков я услышал свой собственный голос: «Привет, вы звоните Алексу Каллахану. В данный момент я не могу подойти к телефону, но…»
Я прервал вызов. Аппарат обладал функцией ожидания, а это значит, что, находясь на связи, вы не отключаетесь от новых звонков и принимаете их. Сын, видимо, звонил в тот момент, когда я сам связывался с домом, и наши звонки блокировали друг друга. Выждав немного, я снова позвонил и снова попал на автоответчик. Я повторил процесс, пояснив Кристиансену, что мне звонил Кевин и я пытаюсь установить с ним связь.
После четвёртой попытки я капитулировал. Не исключено, что я поторопился. Вполне вероятно, что для регистрации звонка требуется пара минут. Я вернулся в меню к «ВХОДЯЩИМ», но под номером 1 по-прежнему значился мой домашний телефон. Я нажал кнопку «Время вызова», и на дисплее появились цифры 4:42. Бросив взгляд на панель, я увидел, что часы показывают 4:48. Это означало, что Кевин действительно звонил из нашего дома на Кливленд-парк.
Если это так, то почему никто не отвечает?
— Мистер Каллахан, — сказал Кристиансен, — а вы уверены, что это был один из ваших мальчиков?
— Абсолютно уверен, — ответил я дрожащим от волнения голосом. — Это был Кевин.
— Но как вы можете различить, если они близнецы и всё такое?
— Тембр голоса был таким, как у Кевина, — выпалил я, не желая объяснять, что Кевин по большей части обращается ко мне «папа», а Шон ограничивается кратким «па» и его голос при этом звучит весьма воинственно.
— Надо же, — недоверчиво буркнул коп.
И вдруг я засомневался. Может, это всё же был Шон? Подобная неуверенность меня встревожила.
— И что он сказал? — не унимался Кристиансен. — Что с ними? Где они?
Я вывел джип на дорогу и надавил на акселератор, вливаясь в движение. Я ничего не ответил полицейскому, спросив себя: Так что же сказал Кевин? Он сказал«папа».Голос сына звучал в моей памяти, был для меня сладчайшим, сулящим надежду эликсиром.
Папа.
Я включил телефон и позвонил домой. Едва дождавшись последовавшего за сообщением автоответчика сигнала, я выпалил:
— Кто бы ни был с мальчиками, прошу вас поднять трубку. Очень прошу…
* * *
Вскоре пос