Миссис Прайор следила за тем, как Делла объясняет, что такое благочестие, Роме Дауни. Вид у Ромы был торжественный, а глаза до краев полнились слезами и любовью к Господу. Миссис покивала, глядя на экран, после чего вновь обернулась к Уайти и Шону:
– Я слышала, как автомобиль наскочил на что‑то.
– Наскочил? На что?
– Сейчас все так ездят, что это просто Бог меня уберег от возобновления водительских прав. Я тряслась бы от страха на этих улицах. Водители просто с ума посходили.
– Да, мэм, – сказал Шон. – Похоже было, будто одна машина столкнулась с другой?
– О нет…
– Наскочила на человека? – спросил Уайти.
– Господи, я такого отродясь не слышала и слышать не хочу!
– Значит, звук был не очень сильный? – сказал Уайти.
– Простите, дорогой, не расслышала.
Уайти повторил, наклонившись к ней поближе.
– Нет, – подтвердила миссис Прайор. – Казалось, машина стукнулась о камень или обочину. Потом она встала, и кто‑то сказал: «Привет».
– Кто‑то сказал «Привет»?
– «Привет». – Миссис Прайор, взглянув на Шона, кивнула. – А потом в машине что‑то треснуло.
Шон и Уайти переглянулись.
– Треснуло? – переспросил Уайти.
Миссис Прайор кивнула своей маленькой голубоватой головкой.
– Когда‑то мой Лео сломал ось нашего «плимута». Вот тогда был такой звук: хрясь! – Глаза ее блеснули, и она повторила: – Хрясь, хрясь!
– И вы слышали, как кто‑то сказал «привет»?
Она кивнула:
– Привет и хрясь!
– И тогда вы выглянули в окно и увидели… что?
– О нет, нет! – запротестовала миссис Прайор. – В окно я не выглянула. К тому времени я была уже в халате, ложилась спать. Я не выглядываю из окон, когда я в халате, люди могут увидеть.
– Но за пятнадцать минут перед тем…
– Молодой человек, за пятнадцать минут перед тем я не была в халате. Я только‑только кончила смотреть телевизор. Чудесный фильм показывали с Гленом Фордом. Как жаль, что не помню названия!
– Итак, вы выключили телевизор…
– И увидела этих двух беспризорников на улице. А потом я пошла наверх, переоделась в халат и после этого, молодой человек, задернула шторы.
– А голос, произнесший «привет», – спросил Уайти, – был мужской или женский?
– Думаю, женский, – сказала миссис Прайор. – Высокий такой голос. Не похожий на ваши голоса, – весело добавила она. – У вас обоих чудесные мужественные голоса. Ваши матери, должно быть, гордятся такими сыновьями.
– О да, мэм, вы и представить себе не можете, до какой степени, – сказал Уайти.
Выходя, Шон сказал:
– Хрясь!
Уайти улыбнулся:
– С каким смаком она это произносила! Старушка еще о‑го‑го!
– Думаешь, ось треснула или это был пистолетный выстрел?
– Выстрел, – сказал Уайти. – Но заинтересовал меня этот «привет».
– Можно предположить, что стрелявший был ей знаком и она с ним поздоровалась.
– Предположить можно. Гарантировать нельзя.
Обход баров, которым они занялись после этого, не дал ничего, кроме пьяных воспоминаний о том, что девушек они, возможно, видели, а возможно – нет. И очень неточного списка клиентов, находившихся в баре примерно в это время.
Когда они добрались до «Макджилса», Уайти уже закипал от раздражения.
И очень неточного списка клиентов, находившихся в баре примерно в это время.
Когда они добрались до «Макджилса», Уайти уже закипал от раздражения.
– Две молоденькие девушки, совсем молоденькие, почти подростки вспрыгивают на стойку и танцуют, и вы уверяете, что не помните этого?
Еще прежде, чем Уайти договорил, бармен закивал:
– Ах, эти! Да‑да! Этих девушек я помню. Точно помню! По‑моему, они приняли хорошую дозу – ведь знаете, господин следователь, нам пришлось их выдворить.
– Ко мне надо обращаться «сержант», – поправил его Уайти. – Интересно, сначала вы с трудом вспомнили, что они здесь были. И тут же вы говорите о том, что их выдворили. Может быть, вы вспомните, когда они отчалили? Или опять – именно тут – выпадение памяти?
Бармен, молодой парень с такими могучими бицепсами, что, видно, вся кровь в его организме, отхлынув от мозга, ушла к этим бицепсам, переспросил:
– Отчалили?
– Ну, выкатились, когда их попросили отсюда.
– Я не очень…
– Аккурат перед тем, как Кросби часы раскокал, – сказал вдруг человек, сидевший у стойки.
Шон перевел взгляд на сказавшего: завсегдатай, с «Геральдом», расстеленным перед ним на стойке, бутылкой «Бада» и порцией виски; непогашенный окурок дымится в пепельнице.
– Вы были здесь? – спросил Шон.
– Да, я был здесь. Морон Кросби хотел ехать домой, а его дружки отнимали у него ключи. Говнюк в конце концов бросил им эти ключи. И промахнулся. И шарахнул ими в часы.
Шон увидел часы, висевшие над аркой в кухню. Все стекло было в трещинах, а стрелки остановились на 12.52.
– А они покинули бар перед этим? – спросил Уайти у завсегдатая. – Девушки то есть.
– За пять минут до этого, – сказал завсегдатай. – Ключи угодили в часы, и я еще подумал: «Хорошо, что девушки этого не видят. Зачем им все это дерьмо?»
В машине Уайти спросил:
– Ты составил временную схему?
Шон, кивнув, пролистнул свои записи.
– В девять тридцать они покинули «Каприз Керли», наведались в «Банши» к Дику Дойлю и вслед за тем сразу же к Спайру; около половины двенадцатого завернули к «Макджилсу» и к часу десяти были в «Последней капле».
– А полчаса спустя ее автомобиль на что‑то наехал.
Шон кивнул.
– В том списке, что представил бармен, есть знакомые?
Шон заглянул в листок, где был набросан примерный список находившихся в баре Макджилса в субботу вечером.
– Дейв Бойл, – громко сказал он, когда дошел до этой фамилии. – Тот самый, с которым ты дружил в детстве?
– Может быть, и тот, – ответил Шон.
– Тогда стоит с ним поговорить, – сказал Уайти. – Он держит тебя за друга и, значит, не станет видеть в нас только полицейских и запираться неизвестно почему.
– Наверняка не станет.
– Внесем его в завтрашний список допрашиваемых.
Романа Феллоу они нашли в кафе «Высший свет» на Стрелке за чашкой кофе со сливками. С ним была женщина, похожая на манекенщицу – острые скулы и такие же острые коленки, глаза кажутся немного навыкате, потому что кожа такая гладкая, словно приклеена к лицевым костям. На женщине было красивое кремово‑белое платье на тоненьких, как макаронины, бретельках, делавших ее фигуру сексапильной и в то же время скелетообразной. Шон удивился, как достигает она подобного эффекта, и решил, что это благодаря перламутровому блеску ее превосходной кожи.