Мне неизвестно, для чего она понадобилась автомобильным угонщикам и как они ее использовали, но, может быть, это постараетесь выяснить вы, потому что, по‑видимому, нужна она им была для каких‑то темных дел.
На долгие полминуты Уайти замер, и Шон кожей чувствовал: до того доходит, что он перемудрил. Хотел быть хитрее всех, а в результате сам сел в калошу. Теперь что бы они ни нашли в машине, суд это отметет, потому что адвокат Дейва скажет, что там наследили воры.
– Но кровь эта не свежая, мистер Бойл. Запекшаяся раньше, чем несколько часов назад.
– Да? – произнес Дейв. – И вы можете это доказать, сержант? Доказать последовательно? Вы уверены, что кровь не могла просто быстро высохнуть? По‑моему, прошедшая ночь не была особенно сырой.
– Доказать мы можем, – сказал Уайти, но Шон уловил в его голосе сомнение, которое, в чем он был совершенно уверен, уловил и Дейв.
Соскочив со стола и повернувшись спиной к Дейву, он побарабанил пальцами по губе, пройдясь вдоль стола к тому его краю, где находился Шон. Глаза его были опущены.
– Ну, как теперь перспектива «Спрайта»? Улучшилась? – спросил Дейв.
– Мы привезли того мальчишку, о котором говорил Суза, того, кто видел эту машину. Томми, как его?..
– Молданадо, – сказал Шон.
– Ага. – Уайти кивнул. Голос его прозвучал как‑то жалобно, лицо было напряженно‑рассеянным – так выглядит человек, из‑под которого неожиданно выдернули стул и он, шлепнувшись задом, сидит на полу, не понимая, как это с ним произошло. – Мы… да, мы выстроим всех в линеечку, поставим Бойла вместе с другими и посмотрим, выберет ли Молданадо именно его.
– Разумно, – сказал Шон.
Уайти прижался к стене, пропуская проходящую мимо них по коридору секретаршу. Та была надушена духами, которыми душилась Лорен, и Шон подумал, что, может быть, ему стоит позвонить ей на мобильник, посмотреть, как она будет себя вести и не заговорит ли после того, как он сделает первый шаг.
Уайти сказал:
– Он слишком уж хладнокровно себя ведет. Впервые на допросе и чтоб даже пот не прошиб?
– Скверное дело, сержант, правда? – сказал Шон.
– Да уж, куда сквернее.
– Нет, я про то, что, если б даже мы не прокололись с этой машиной, все равно это не кровь Кейти Маркус. Нет ничего, что связывало бы Бойла с ее убийством.
Уайти оглянулся на дверь, ведущую в комнату для допросов:
– Я его обломаю.
– Скорее он обломает нам рога, – сказал Шон.
– Да я еще даже толком не разогрелся.
И все же на лице его Шон увидел тень сомнения, признаки начавшегося крушения его первоначальной версии. При всем своем упрямстве и въедливости Уайти был слишком умен, чтобы цепляться за версию, которая исчерпала себя.
– Послушай, – сказал Шон, – дай ему время попотеть чуток.
– Да не потеет он!
– Может начать, если мы оставим его немного поразмышлять в одиночестве.
Уайти опять оглянулся на дверь, окинул ее таким взглядом, словно готов был ее испепелить.
– Можно попробовать.
– Думаю, что нам поможет пушка. Это ниточка, за которую стоит потянуть.
Уайти пожевал губами и потом кивнул:
– Неплохо бы разузнать побольше про эту пушку. Возьмешь это на себя?
– В том винном заведении владелец прежний?
– Не знаю, – сказал Уайти. – Досье у нас в папке восемьдесят второго года, и тогда владельцем был Лоуэлл Чокнит.
Шон улыбнулся смешной фамилии.
– Звучит, правда?
– Почему бы тебе не проехаться туда, а? А я погляжу в стекло на этого негодяя, проверю, не знает ли он песен про девушек, убитых в парке.
Шон улыбнулся смешной фамилии.
– Звучит, правда?
– Почему бы тебе не проехаться туда, а? А я погляжу в стекло на этого негодяя, проверю, не знает ли он песен про девушек, убитых в парке.
Лоуэллу Чокниту было под восемьдесят, но выглядел он так, словно легко мог обставить Шона на стометровке. На нем была оранжевая футболка из спортивного магазина поверх синих тренировочных штанов с белым кантом и чудесные новехонькие кроссовки «Рибок», а двигался он так ловко, словно ему ничего не стоило, подпрыгнув, достать любую бутылку с самой верхней полки, если его попросят.
– На этом самом месте, – сказал он Шону, указывая рукой на ряд пол‑литровых бутылок на полке за стойкой. – Насквозь прошила бутылку и застряла вот тут, в стене.
– Испугаться можно, да? – сказал Шон.
– Испугаться можно и бутылки молока, – пожал плечами старик. – А вообще не страшнее иного прочего. Вот когда десять лет назад сюда ко мне поздно вечером заявился громила с глазами бешеной собаки и потным лицом – пот тек с него ручьями, он все время смаргивал его, – когда он сунул прямо мне в рожу дробовик, вот тогда, сынок, я струхнул. А те парни, что мне в стену пулю засадили, профессиональные налетчики, а с профессионалами я всегда найду общий язык. Им нужны были только деньги, а злобы на весь мир в них не было.
– Итак, те двое…
– Вошли с черного хода, – сказал Лоуэлл Чокнит, метнувшись к противоположному концу стойки, где за черной занавеской находилась подсобка. – Там есть дверь к пакгаузу. А у меня тогда паренек один работал пару‑другую часов в день. Он наркотиками приторговывал и сам покуривал травку на вольном воздухе. И частенько дверь эту оставлял открытой, когда возвращался. Не то он был с ними в сговоре, не то они следили за ним и знали, что он растеряха. В тот вечер они и пролезли через незапертую дверь и перво‑наперво открыли стрельбу, чтоб я сам за пистолетом не вздумал потянуться, а после взяли то, за чем пришли.
– И на много они вас нагрели?
– На шесть тысяч.
– Выручка порядочная, – сказал Шон.
– По четвергам, – сказал Лоуэлл, – я тогда обналичивал чеки. Теперь я этим не занимаюсь, а тогда я был глуп. Потому что, будь эти воры малость посметливее, они заявились бы ко мне утром, когда вся наличность еще была при мне. – Он пожал плечами. – Я назвал их профессионалами, но профессионалы, смею думать, они были не лучшие.
– А теперь про парня, что оставил дверь открытой, – попросил Шон.
– Марвин Эллис, – сказал Лоуэлл. – Черт его знает, может, он и был с ними связан. Я уволил его на следующий же день. Факт тот, что выстрелили они единственно потому, что им было известно, что под стойкой я держу пистолет. А известно это было считанным людям, и значит, либо Марвин им это сказал, либо один из тех двоих, что работали у меня.
– И вы в свое время сообщили об этом полиции?
– О, конечно! – Старик даже руками замахал. – По их словам, они, конечно, просмотрели мою старую документацию, допросили всех работавших у меня когда‑то. И никого не арестовали. Так вы говорите, что то оружие задействовано в новом преступлении?
– Угу, – сказал Шон. – Мистер Чокнит…
– Лоуэлл. Ради бога, зовите меня Лоуэллом, пожалуйста!
– Лоуэлл, – сказал Шон, – а та документация с именами работников у вас сохранилась?
Дейв глядел прямо в зеркальное стекло в комнате для допросов, зная, что напарник Шона, а может быть, и сам Шон, в свою очередь, глядят на него.