Какая роковая ошибка!!!
Поток моего сознания был прерван – Гнедан фыркнул так, что коровы по-за рекой взревели. Лито, дергаясь в приступах беззвучного смеха, по-девически закрыл лицо длинными пальцами. А между тем я не думал его смешить. Я излагал рабочую версию.
– Поклон тебе, Славко, за добрые слова, – сказал Гнедан, скривившись лицом и бешено покраснев. – Однако, мыслю, моя лепота Рогволоду не по нраву. Он рудых-то не привечает. А потом… и покраше моего есть.
Тут Лито поспешно перестал смеяться и показал Гнедану загорелый кулак. Кроме шуток, в Клухином сарафане он смотрелся бы на порядок изящнее Гнедана.
– И верно, браче, – вдруг улыбнулся Лито. – Почто ж Гнедку в ленты рядить, когда живая девка под рукой?
И парни раскрыли карты. Оказывается, в роли приманки должна была выступить… моя собственная подружка. Та самая, которую зовут Метанкой. Неделю назад ее заслали к Рогволоду с опасной миссией – охмурить и довести до любовного идиотизма. Именно Метанке предстояло, по плану, после захвата купеческого каравана заманить Рогволода в тот самый кустарник, где потом найдут его бездыханное тело.
Я поинтересовался, сколько Метанка запросит за такую услугу. Не верилось, что девушка готова работать в качестве приманки для пьяного громилы только ради прекрасных глаз своего возлюбленного (то есть меня).
Разумеется, любовь здесь была ни при чем. Проклиная мою склонность к амнезии, парни рассказали всю подоплеку нашего с Метанкой романа. Как выяснилось, будучи еще недозрелым подростком, я (то есть не я лично, а предыдущий Мстислав) как-то раз прогуливался в местном парке. И вдруг удача свалилась как ком с горы: я увидел, как купаются в пруду десять совершенно очаровательных и обнаженных девочек из локальной организации герлскаутов. Все девушки были такие розовенькие, и гладкие, и смешливые, что я, несовершеннолетний прыщавый пастушок, аж притаился за деревом. Дальше события развивались по схеме народной сказки: заметив неподалеку одежду купальщиц, небрежно разлетевшуюся по изумрудной травке альпийского газона, я выполз из-за дерева и подлюче похитил у одной из девушек розовый поясок с кисточками. Когда купальщицы утомились и выпорхнули на берег, оказалось, что они никакие не герлскауты, а самые настоящие ведьмочки-полудёницы. Обернувшись своими поясками, все они стали с убийственной силой ударяться оземь и превращаться в незаметно-камуфляжных сероптичек на манер кукушки. Самая юная и неудачливая из полудениц выскочила из воды последней и, констатировав отсутствие пояска, тоже стала биться оземь, но уже по причине крайней грусти.
Вот тут-то коварный я (а точнее, «настоящий» Мстислав Лыкович) выдвинулся из-за дерева и стал заламывать цену за поясок. Девушка наотрез отказалась отдаться, однако пообещала, что выполнит три любых нефантастических желания, не наносящих ущерба ее девичьей чести. Тогда я сказал «Ага!» и добавил: «С желаниями торопиться не будем». Так и жизнь пошла: дни летели, а я прятал от девушки поясок и загадывал желания – на сегодня ей оставалось выполнить только одно, самое последнее. Как пояснил Лито, смысл финальной миссии Метанки состоял именно в охмурении и заманивании княжича Рогволода…
–Да что теперь былины рассказывать! – встрепенулся вдруг Гнедан. – Метанка сама тебе ответит – позови ее! Кликни сюда свою липку и распытай у нее про дело! Зови, не откладывай!
– О'кей, – сказал я.
Пусть будет Метанка – ребятам видней. Говорят «зови» – надо звать.
– Мета-а-анка-а!!! – заорал я. Если бы в окнах были стекла, они наверняка задребезжали бы. – Метанка-а-а!!! Мета-ночка-а!!! – усердствовал я. – Иди ко мне, козочка! Твой пупсик соскучился! Рыбка!!! Птичка!!! Почему же ты не спешишь ко мне, радость моя?!
Радость, и верно, отнюдь не спешила к пупсику.
Она не клюнула даже на рыбку с птичкой. Бедный, одинокий пупсик…
– Не идет, стерва, – обескуражено сообщил я ребятам. Гнедан снова фыркнул.
– Тако не докличешь, – сказал он. – Надо волшебный поясок завязать – враз приспеет. – И он посмотрел на меня так, словно я вот-вот вытащу этот поясок из кармана…
– Мстиславе! – вдруг, подпрыгнув, выкрикнул Лито – зловеще вытаращил из-под челки незрячий зеленый глаз. – Помнишь ли, где сокрыл опоясть Метанкину? Отвечай! Помнишь ли, куда упрятал?
Он подскочил вплотную и замахал пальцами перед лицом.
– Невелик поясок, вышитый, малинова масть! С кистями! Ну – поминай живей! Немо забыл? То-то бы горе! С кистями, Славко!
Ага, с кистями. Только что в руках держал – минуту назад. Точно, с кистями. Глазетовый такой. Черный. Работы мастера Безенчука.
– Непростой поясок-то, Славко, чародейный! Непростой-непрощаемый! Если потратился куда – кара на тебя свышняя! Не спустят боги потери! Искай, Мстиславе, спеши перво-наперво!
– Омнись, Славко! – взревел Гнедан, осознавая ужас ситуации. – Како без опоясти Метанку работать заставим?!
Я прошелся из угла в угол и попробовал еще раз задуматься. Тот факт, что моя девушка – ведьма, я воспринял спокойно: мне всегда такие попадаются. А вот про загадывание желаний – это уже интереснее. Поясок действительно нужно найти. Будь я дикий, невежественный Мстислав Лыкович, холоп и разбойник – куда бы я засунул ценную вещицу? Закопал бы в огороде? Спрятал на чердаке? Ну уж нет – я придумал бы нечто покруче, чтоб никто не догадался!
– Нет, он не помнит, – обреченно сказал Гнедан. – Останки памяти утерял – предрагоценную вещицу спрятал и не помнит куда!
Кажется, он был прав. Я даже расстроился. И с горя закончил вторую главу, в которой рассказал о чем угодно, но только не о том, как силы зла перешли в наступление, как над Средиземьем сгустилась тьма и как был найден розовый Метанкин поясок. Умоляю: не расстраивайтесь. По крайней мере о последнем событии у вас есть шанс узнать из третьей главы.
Глава третья.
Диагноз: медовая лихорадка
Мед – он вообще очень странный предмет .
Винни-Пух
К ужину вернулся подавленный Травень. Шмыгая носом и прикрывая плоской пятерней половину лица, он появился у ворот и стал планомерно переминаться с ноги на ногу. Очевидно, ему это нравилось. А еще ему нравилось ковырять пальцем трещину в косяке. Я могу его понять: это такая оттяжка – стоишь себе и ковыряешь.
– А, король Неаполя! – сказал я, когда трещина была расковыряна в достаточной мере. – Заходи, не стесняйся. Мы тут как раз покончили с ужином и готовы пообщаться.
Травень не спешил. Он зашмыгал энергичнее и стал ожесточенно растирать ладонью глаз. И вдруг – ломовой ужас! – между пальцами мелькнуло обширное багровое пятно, простиравшееся почти до уха. Тихая обида расправила черные крылья в моей душе. Подчиненного обидели. Не исключено, что унизили. Во всяком случае, он был зверски избит и теперь боялся показаться начальству на глаза.
– Сколько их было, Травень? – трагично спросил я. – Шестеро? Я знаю – все в цепях, раскрашенные подонки, с обрезками труб и гирьками на веревочке. Ты уже почти нейтрализовал их, но – коварный удар кастетом по затылку отвлек твое внимание, и главарь нападавших подло ткнул тебя золотой паркеровской ручкой в живот. Ты упал, поверженный воин, на трупы врагов, и высокое небо Аустерлица неспешно поплыло перед твоими глазами…
Травень присел под малиновый куст и покосился на остатки обеда.
– Эво… под глазом-то, – сказал он, стеснительно отводя руку и демонстрируя синяк.
– Что я вижу! Печать отваги, гордое свидетельство воинской доблести. Нет, ты не был повержен, мужественный солдат, и небо Аустерлица никуда не плавало перед глазами.