Она задрожала при моем прикосновении, и у меня закипела кровь. - Умоляю тебя! Я должен услышать твое признание!
Елена положила руки мне на плечи и, приблизив губы к моему уху так, что я мог ощущать ее горячее дыхание, нежно прошептала:
- Я признаюсь... что люблю тебя.
Я попытался заключить ее в объятия, но она быстро отскочила, сказав, что Парис может вернуться в любой момент и что он не должен застать
меня здесь.
- Отправляйся в лагерь греков, Идей. Если они согласятся на предложение Приама, значит, остается лишь повиноваться воле богов. Но в любом
случае приходи ко мне этим вечером, чтобы мы могли попрощаться и благословить друг друга. Можешь не беспокоиться - Парис вечером собирается к
Гектору.
Я не мог заставить ее обещать большее, а она не позволила бы мне задерживаться. Елена даже не разрешила коснуться ее руки - она знала свое
дело! - и я вышел раздосадованным.
У себя я застал Киссея. От него я узнал свежие новости. Симоизий <троянский юноша, убитый Аяксом Теламонидом> и Демокоон <незаконный сын
Приама, убитый Одиссеем> сегодня были убиты греками, а Пир Имбрасид и многие другие - захвачены в плен и с триумфом доставлены в греческий
лагерь. Зато Фоас Этолийский <Фоас Андремонид - царь Плеврона и Калидона в Этолии - области на западе Центральной Греции> и Антиф, сын Приама,
неистовствовали на поле боя, убив не менее сорока греков.
- Жаль, - вздохнул Кисеей, - что, когда началось нечто похожее на настоящую войну, они вознамерились предложить грекам вернуть Елену. Это
похоже на троянцев - драться за то, что у них в руках, а потом выбросить это, как мусор.
- Елена все еще в Трое, мой дорогой Кисеей, - заметил я с многозначительной улыбкой.
- Что означает этот всезнающий вид, Идей? Ты прячешь что-то в рукаве туники?
- Возможно. Ты забыл, что я назначен послом к грекам?
- Ну?
- Ну так предоставь все мне.
Кисеей открыл рот, несомненно собираясь потребовать объяснить мои намерения, но в этот момент появился гонец с сообщением, что меня тотчас
же требует к себе царь Приам. Извинившись перед другом, я спешно надушил волосы и руки, застегнул пояс и последовал за гонцом.
Я застал царя в зале, где происходила церемония введения меня в должность. Присутствовала едва ли не вся Троя - даже Андромаха, редко
появляющаяся на людях. Дочери Приама, Кассандра и Поликсена, сидели справа от него, Я слышал, как кто-то прошептал, что царица Гекуба занемогла,
и кто-то шепнул в ответ: "Неудивительно - помнишь, сколько устриц она съела вчера вечером?" Улыбнувшись, я пробился через толпу к подножию
трона.
Выяснилось, что Приам послал за мной с целью дать мне указания перед встречей с греками. Он так любил звук собственного голоса, что никогда
не доверял эту работу своим советникам.
Достаточно было позвать меня в свой кабинет и в двух словах сказать, что мне следует говорить, но ему понадобилось произнести целую речь.
- Идей, сын Дара, - обратился он ко мне, проговорив полчаса ни о чем, - тебе поручено передать наше сообщение Агамемнону и другим греческим
царям. Троя отказывается от всех притязаний на Елену Аргивскую и от сокровищ с корабля, доставившего ее сюда; мы согласны передать ее в руки
Менелая, законного супруга, и вернуть корабль со всем грузом аргивскому флоту в обмен на обещание царя Агамемнона отвести его войска от стен
Трои, посадить их на корабли и оставить наш город в покое.
Решение принято царем Приамом, как приличествующее его достоинству. Он умолк, и толпа
разразилась одобрительными возгласами, не оставлявшими сомнений в популярности предложения. Царь благожелательно улыбался своим подданным, сидя
на троне.
Подойдя ко мне, старый Антенор шепнул, что царская колесница ожидает меня и что гонцы уже отправлены возвестить о посольстве. Пора было
отправляться.
Большинство последовало за мной на террасу и махало мне руками, когда я садился в бело-золотую колесницу и подавал знак вознице. Лошади
рванулись вперед.
Мы промчались по широким улицам Трои под приветственные крики толпы, достигли Скейских ворот, пронеслись через равнину и оказались в поле,
служившем в этот день сценой кровопролития.
Заметив впереди и справа неясную белесую линию, я указал на нее вознице. Он кивнул:
- Шатры греков.
Возница повернул лошадей вправо, и через десять минут мы прибыли к месту назначения - внешнему краю лагеря.
Греки были готовы к встрече. Солдаты вытянулись по стойке "смирно" перед своими шатрами, салютуя нам, и вскоре мы обнаружили эскорт,
готовый сопровождать нас к шатру Агамемнона.
Я впервые оказался в лагере греков и с любопытством оглядывался вокруг. Шатры выглядели грязными и небрежно размещенными - каждый третий
нарушал прямую линию. Повсюду валялись доспехи, а сами солдаты имели весьма неопрятный вид. В воздухе ощущался неприятный запах чеснока.
Внезапно раздались звуки труб, и эскорт остановился. Мы были у шатра Агамемнона.
Сойдя с колесницы, я оказался перед высоким анемичным типом с курчавыми волосами и светло-голубыми глазами, в котором я сразу узнал
Менелая. Он вежливо отсалютовал мне и, пригласив следовать за собой, скрылся в шатре. Спустя несколько секунд я предстал перед всеми царями
Греции.
Шатер Агамемнона значительно отличался от палаток простых воинов. Правда, он был немногим чище, но значительно превосходил их в роскоши, а
развешанные на стенах воинские атрибуты только придавали ему великолепие. Одну сторону целиком занимали кирасы и латные воротники такого
размера, что их могли носить только представители расы гигантов или сказочные герои.
Очевидно, Агамемнон любил показную пышность не меньше царя Приама.
Царь царей восседал на помосте в центре шатра - выглядел он весьма недурно. Справа от него стоял Аякс Теламонид - настоящий великан с
плечами размером с бычью лопатку, а слева - мужчина среднего роста с маленькими хитрыми глазками и густой рыжей бородой, в котором я узнал
Одиссея, царя Итаки.
Помимо них, в шатре присутствовали Менелай, Диомед - тот, кто убил моего брата Фегея и ранил Энея, старый Нестор <сын Нелея, царь Пилоса,
старейший из вождей греков>, Менесфей <сын Петея, предводитель афинских войск при Трое>, Аякс Меньший <так называли Аякса, сына Оилея, царя
локров, в отличие от Аякса Теламонида>, Агапенор, Филоктет <друг Геракла, унаследовавший его лук и стрелы. По пути в Трою был укушен змеей,
отчего у него на ноге образовалась зловонная язва. Греки бросили его на острове Лемнос и привезли под Трою, узнав, что ее не взять без лука и
стрел Геракла. Упоминание о нем здесь некорректно - Филоктет вернулся позже> и многие другие.
Я подошел и остановился перед помостом, покуда царский глашатай называл мое имя.