) В других источниках прямо говорится, что Лаврентий Павлович приехал на полигон с двумя списками сотрудников – один был наградной, другой, в случае неудачи, для ареста… (Ну, а это вообще глупость полнейшая: если посадить разработчиков, откуда успех возьмется? А дураком Берия не был. –Е. П. ). Баек на этот счет ходит, действительно, много… Дописались даже до того, что отец был после взрыва в дурном настроении, потому что не успел первым доложить об удачных испытаниях Сталину.
Реакцию своего отца я помню прекрасно. Все было совершенно иначе. Сразу же после взрыва отец и Курчатов обнялись и расцеловались. Помню, отец сказал тогда: “Слава богу, что у нас все нормально получилось…” Дело в том, что в любой группе ученых есть противники. Так было и здесь. Сталину постоянно писали, докладывали, что вероятность взрыва крайне мала. Американцы, мол, несколько попыток сделали, прежде чем что-то получилось…
Не было и в помине никаких списков, а если кто-то и утверждает, что ученые боялись отца, пусть останется это на его совести. Отношения были совершенно иными… Когда Курчатова заставляли дать показания на отца и написать, что Берия всячески мешал созданию первой советской атомной бомбы, Игорь Васильевич сказал прямо: “Если бы не он, Берия, бомбы бы не было”. Произошло это уже после июня 1953 года, когда ведущих ученых вызывали к Хрущеву и Маленкову и требовали: “Дайте показания на Берию! Партии необходимо показать его злодейскую роль”. Но ученые на это не пошли, а тронуть их не решился даже Хрущев. Как ни был неумен новый лидер СССР, он понимал, что его положение в мире зависит во многом от их работы…
Естественно, первым об успехе испытаний Сталину доложил Берия – сообщение ушло в Москву прямо с полигона».
Большая группа участников проекта получила тогда высокие награды. Восемь ведущих ученых: Курчатов, Флеров, Харитон, Хлопин, Щелкин, Доллежаль, Бочвар и немецкий физик Николаус Риль стали Героями Социалистического Труда. Всем им подарили дачи под Москвой и машины «победа», а Курчатов получил «ЗИС». Все были удостоены Сталинских премий. Героями Соцтруда стали Ванников и его заместитель Первухин, а также восемь генералов из МВД.
Все это позволит впоследствии управделами Совмина М. Т. Помазневу заявить на июльском Пленуме 1953 года:
«По линии Спецкомитета имело место задабривание министров и других руководящих работников и заигрывание с ними. Большинство министров оборонной промышленности и машиностроения получили по нескольку орденов и стали лауреатами Сталинских премий. Много наград давалось строителям… Аппарат Спецкомитета не в меру отмечался наградами…»
Мол, подкупал Лаврентий Павлович своих подчиненных. Что же он себя-то забыл? Этому тоже есть объяснение.
«Берия, глава Спецкомитета, получил лишь орден Ленина. Он оказался во втором длинном списке всех тех, которые “принимали участие” в строительстве объектов атомной промышленности. Этим обидным для Берия решением Сталин хотел, очевидно, подчеркнуть, что главная заслуга в организации всех работ по проблеме № 1 принадлежит не Берия, а самому Сталину».
Ж. Медведев. «Сталин и атомная бомба».
А может быть, это Берия, подписывавший представления на участников проекта, так оценил свой вклад? В то время было не модно награждать самих себя, и даже Сталин категорически отказался от Золотой Звезды Героя, которой его пытались наградить в 1945 году. А кто больше него заслуживал самой высокой награды?
«Человеческий фактор»
Ученые – народ непростой. Большей частью они темпераментны, обидчивы, амбициозны, склонны абсолютизировать свое дело и его значение в жизни человечества. Не все, конечно, но многие. Теоретики – это вообще особый разговор, о них даже среди физиков ходит множество анекдотов, а простому смертному логику теоретика иной раз и понять невозможно.
Легенда о «безграмотном руководстве Берии» имела начало в знаменитом письме академика Капицы Сталину. Петр Леонидович с самого начала относился к работе над атомной бомбой скептически. А говоря по-простому, не хотел заниматься этой проблемой. Однако почувствовав, что увязает в ней, Капица отправил Сталину два письма. Первое – 3 октября 1945 года, в котором просил освободить его от всей работы в СНК, кроме Академии наук. Сталин этого письма попросту «не заметил». Тогда последовало второе, с нападками на Спецкомитет и на Берию.
«Хоть и тяжеловато будет, но, во всяком случае, попробовать надо скоро и дешево создать АБ, – пишет ученый. – Но не таким путем, как мы идем сейчас – он совсем безалаберен и без плана. Его главные недостатки: во-первых, он не использует наши организационные возможности, а во-вторых, он шаблонен».
Ну, что касается организационных возможностей – тут Петр Леонидович прав – организационно проект находился в самом начале. Что же до шаблонности, то… и тут он прав! Капице, как ученому, хотелось решить проблему каким-то принципиально своим путем, как до него никто не решал. Не зря же говорят, что наука – это удовлетворение собственного любопытства за счет государства. Но заказчику, оплачивавшему счета, – стране, правительству и, в частности Спецкомитету – было на оригинальность подхода решительнейшим образом наплевать. Ему, заказчику, нужна была бомба в максимально короткие сроки, самым простым и быстрым способом достижения этого было повторение американского пути, и Берия всеми силами толкал ученых на этот путь, а Курчатов послушно следовал его указаниям. Ну и как мог стерпетьтакое Петр Леонидович? Какой-то там Берия, чиновник, да что он понимает в науке? Курчатов – да кто он вообще такой?! Тоже мне, академик – все знают, что академиком его Сталин назначил… Да и вообще, какой ученый смирится с тем, что работа идет не по его схеме?
Досталось, естественно, руководству. «Товарищи Берия, Маленков, Вознесенский ведут себя в Спецкомитете как сверхчеловеки. Особенно товарищ Берия. Правда, у него дирижерская палочка в руках. Это не плохо, но за ним первую скрипку все же должен играть ученый… У товарища Берия основная слабость в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и знать партитуру. С этим у Берия слабо. Я лично думаю, что товарищ Берия справился бы со своей задачей, если бы отдал больше времени и сил. Он очень энергичен, прекрасно и быстро ориентируется, хорошо отличает главное от второстепенного, поэтому зря времени не тратит, у него безусловно есть вкус к научным вопросам, он их хорошо схватывает, точно формулирует свои решения».
В итоге Петр Леонидович предложил Лаврентию Павловичу поучиться физике в его институте. Не совсем понятно, зачем Берии физика, когда есть Курчатов и сам Капица, ну да ладно. Но, по-видимому, все же эти два характера схлестнулись всерьез.
«С товарищем Берия отношение у меня все хуже и хуже, – пишет Капица, – и он, несомненно, будет доволен моим уходом. Работать с таким настроением я не умею. Я ведь с самого начала просил не привлекать меня к этому делу, так как заранее предполагал, во что оно у нас выльется…»
Это письмо обошло множество изданий, как несомненный «компромат» на Берию, хотя не совсем ясно, что здесь «компрометирующего» – ну не сошлись люди характерами, и все. Обычные, в общем-то, для научного мира разборки.
Через две недели после своего эпохального письма Капица был действительно освобожден от всех работ, связанных с проектом. Никаких притеснений для него не последовало, никто его не трогал.