Старший боцман Саем, только что вышедший на верхнюю палубу, смеялся над противником:- Нет, япошки, это, видно, не с артурской эскадрой сражаться!Мичман Воробейчик одобрительно закивал головою и в свою очередь вставил:- Только бы вот не напороться на подводные мины, а в артиллерийском сражении мы им устроим горячую баню!Младший боцман Воеводин осторожно возразил:- На такой большой глубине и ширине едва ли можно расставить мины. А что касается артиллерии, они, ваше благородие, тоже ловко стреляют.Мичман Воробейчик рассердился:- Боцман, укороти свой язык на полдюйма!Воеводин, сдерживая себя, задвигал скулами.На "Суворове" подняли сигнал:"Команда имеет время обедать повахтенно".Мы выпили по получарке рому и приступили к обеду. Ели на своих постах.После обеда команде разрешили отдохнуть.Некоторые матросы относились к предстоящему бою с таким равнодушием, как будто это их совсем не касалось.- А теперь можно и всхрапнуть, - сказал фельдфебель Мурзин и отправился отдыхать на рундуки жилой палубы.- А я пойду дочитывать "Мещан", - промолвил гальванер Козырев и полез на марс фок-мачты.Туда же забрались комендоры Кильянов, Храмченко и Коткин. Первый слушал чтение, а остальные двое занялись игрою в шашки.Я поднялся на поперечный мостик и стал наблюдать за неприятельскими крейсерами. "Идзуми" справа и четыре судна слева держались теперь на таком расстоянии, что силуэты их едва были заметны. Мы шли курсом норд-ост 50°, приближаясь к проливу, с левой стороны которого скрывается остров Цусима, а с правой - Япония. Скоро, вероятно, появится на горизонте со своей эскадрой адмирал Того, вызванный по радио разведкой. Несомненно, получив сведения о русских, он сосредоточивает теперь главные морские силы в Цусимском проливе.В таком случае, почему бы нам не выделить несколько быстроходных кораблей и не бросить их против неприятельских разведчиков?Пусть они вступят с ними в бой. Японцы еще недостаточно сильны, чтобы не отступить перед русскими. А тем временем эскадра наша, освободившись от транспортов, повернет влево, в Корейский пролив. Мглистая погода, ограничивая видимость до шести миль, очень помогла бы такому маневру.Конечно, противник все равно разыщет и догонит нас, но пока он это сделает, мы, развив ход до двенадцати узлов, успеем пройти узкий пролив и будем далеко в Японском море. А что делали бы дальше наши оставшиеся быстроходные корабли? Отступили бы с боем, когда к японским разведчикам подошла бы помощь, - отступили или в том направлении, куда ушла эскадра, или в Тихий океан и потом каким-нибудь другим проливом самостоятельно дробились бы во Владивосток. Может быть, из такого маневра ничего не вышло бы, но одно для меня было ясно, что эскадра не должна двигаться вперед с такой пассивностью.Ко мне подошел Вася-Дрозд и заговорил:- Я эту ночь совсем не спал.В походе он очень осунулся. Тонкие и длинные ноги его, казалось, еще более вытянулись. Получилось впечатление, что он стоит передо мною на ходулях. С бледного лица смотрели на меня беспокойные глаза с кровяными жилками на белках.- Боялся минных атак? - спросил я.- Да нет. Другое было в голове. Попался мне в руки журнал какой-то без начала и конца. А в нем напечатана большая статья насчет самообразования.Замечательная статья! Оказывается, нужно знать, что читать и как читать.Достаточно на это дело тратить каких-нибудь три часа в сутки, но только умеючи. И знаешь, какая может быть польза? Года через три станешь таким образованным, вроде как кончишь высшее учебное заведение. Правда это или нет?- Приблизительно так, - подбодрил я его.- В сутки я всегда сумею урвать для себя три часа.Вася-Дрозд улыбнулся и мечтательно добавил:- Эх, кабы в тюрьму попасть, в одиночное заключение! Там, говорят, политическим можно ничего не делать, а только читай себе книги, какие нравятся. Я бы в один год поумнел пуда на два. После службы обязательно что-нибудь сотворю. Будущей осенью в запас иду.- До осени прожить надо. Посмотри, вон они идут, - показал я на японские крейсеры.- Я уже думал об этом и песенку сочинил. Вот какие слова:Над башнями небо синеет...
Что ждет нас в далеком краю?И сердце в груди цепенеет За жизнь молодую мою.Быть может, погибнуть придется В далеких восточных водах.Чье сердце на смерть отзовется, И месть в чьих проснется сердцах?За наши бесплодные муки, За жертвы судьбы роковой...- Дальше надо бы что-нибудь насчет революции, а вот не выходит. Потом я эту песню все-таки закончу. Заново все переделаю.В судовой колокол пробили восемь склянок - полдень. С новой сменой вахты на "Орле" управление кораблем перешло в боевую рубку. Мы в это время находились против южной оконечности острова Цусима. По сигналу командующего эскадра легла на новый курс: норд-ост 23°, взяв направление прямо на Владивосток.Инженер Васильев стоял на кормовом мостике, куда забрался при помощи матросов, и в последний раз мрачно обозревал эскадру. Наша армада растянулась так, что концевые корабли терялись в серой мгле. Трудно было представить, глядя на нее, что такую силу можно уничтожить.
Глава 2
ВСТРЕЧА С ГЛАВНЫМИ СИЛАМИ
Набежавший туман на некоторое время скрыл от нас японские разведочные суда. Командующий, желая, очевидно, воспользоваться этим, начал перестраивать свои линейные корабли в какой-то новый порядок. Зачем, для какой цели - никто не знал.По сигналу командующего первый и второй броненосные отряды должны были, увеличив ход до одиннадцати узлов, повернуть последовательно вправо на восемь румбов. Приказ этот выполнялся так: сначала повернул вправо под прямым углом флагманский корабль, а затем, дойдя до места его поворота, то же самое проделали "Александр", "Бородино" и "Орел". Иначе говоря, все эти корабли, выполняя поворот последовательно, шли по струе головного. В это время снова показались из мглы японские разведчики. Чтобы не обнаружить перед ними своего замысла, Рожественский первый свой приказ в отношении второго отряда отменил, и этот отряд по-прежнему следовал кильватерной колонной. Многие из офицеров полагали, что четыре лучших броненосца будут посредством поворота "все вдруг" влево развернуты в строй фронта. Но этого не случилось. Когда корабли с остальной частью эскадры образовали прямой угол, командующий отдал приказ:"Первому броненосному отряду повернуть последовательно на восемь румбов влево".Произошла путаница. "Александр" пошел в кильватер "Суворову", а "Бородино", не поняв сигнала, сделал поворот влево одновременно с флагманским кораблем. Заколебался на некоторое время и "Орел", сбитый с толку предыдущим броненосцем. В нашей боевой рубке началась горячка.Командир судна, капитан 1-го ранга Юнг, крикнул старшему штурману, лейтенанту Саткевичу:- Вы ошиблись! Сигнал, вероятно, был - повернуть вдруг. Точный и аккуратный по службе, лейтенант Саткевич отвечал уверенно:- Этого не может быть. Сигнал разбирал я лично и сигнальный старшина Зефиров.Командир, не удовлетворившись таким объяснением, распорядился:- Лейтенант Славинский, проверьте!Вахтенный начальник Славинский, всегда уравновешенный и неторопливый, на этот раз быстро посмотрел в сигнальную книгу и доложил:- Ошибки нет. Сигнал был - повернуть последовательно. "Бородино" путает.Прочитал то же самое и вахтенный офицер мичман Щербачев.Командир успокоился, тем более что и "Бородино", переложив руль, покатился за "Александром".В конце концов первый отряд выстроился в кильватерную колонну. Эта колонна, выдвинувшись вперед и образовав уступ, шла отдельно от остальной части эскадры параллельным с него курсом. Опять эскадра оказалась в двух колоннах, из которых правую вел "Суворов", левую - "Ослябя".Расстояние между этими двумя параллельными колоннами было тринадцать кабельтовых "Для чего же все-таки был проделан этот нелепый маневр? В штабе Рожественского лишь задним числом придумали объяснение.