– О, я вас понимаю. После такого удара… Тина, вы тоже очень хорошо знали Джейми, можете ли вы… Тина?
Ровно в полночь семь участников во второй раз расселись на двух огромных диванах в гостиной. «Бимбо» Джейми сидела рядом с «романтиком» Эндрю и «бунтаркой» Донной, держа за руку своего нового избранника, мускулистого Чака Бартолетти. На втором диване расположился «увалень» Брюс вместе с «соблазнительницей» Трейси и «умницей» Хитер, которые подсели к нему из жалости, для поддержки. У ног Джейми и Брюса стояли сумки с вещами, что делало происходящее еще более волнующим и унизительным. Из динамиков в гостиной раздался голос невидимого хозяина:
– Мы получили более тридцати трех тысяч голосов, которые и позволили нам определить лидера. И сейчас пришло время узнать, кто из вас покинет игру. Джейми, Брюс, вы готовы?
Оба невольно кивнули. Брюс оставался невозмутимым, тогда как Джейми, теребившая руку Чака, была близка к обмороку.
– Участник, который покинет нас первым, – это… Ах, извините! Я забыл вам сказать, что у выбывшего будет только две минуты на то, чтобы попрощаться со своими друзьями. Потом ему предстоит встреча с нашими гостями, которые ожидают его на съемочной площадке, и со своими первыми поклонниками, сгорающими от нетерпения задать ему множество вопросов. Все, не буду вас больше мучить. Первый участник, который нас покидает, – Джейми! Джейми, ты набрала только сорок два процента голосов, но это четырнадцать тысяч человек, которые тебя поддержали и которых мы сердечно благодарим. А теперь попрощайся с друзьями.
Джейми не смогла сдержать слез. Ее окружили все остальные участники, кроме Брюса, который наслаждался своей победой.
После душераздирающей сцены прощания Джейми бросила на Чака ледяной взгляд. Только подумать, что вечером она сочла нужным целоваться с этим мерзавцем! Сейчас он вызывал у нее лишь отвращение. Прежде чем выйти за дверь, ведущую в коридор, Джейми в последний раз помахала рукой каждому из счастливчиков, старательно игнорируя Чака. Потом она шагнула за дверь, которая автоматически захлопнулась.
Она оказалась в широком белом коридоре, абсолютно пустом, если не считать камеры, подвешенной к потолку. Негромкий шум поворачивающегося объектива был единственным звуком, раздающимся в этом обитом войлоком коридоре, где царило спокойствие и умиротворение.
Джейми знала, что у нее есть несколько секунд передышки, прежде чем она выйдет на съемочную площадку и услышит приветственные возгласы гостей и поклонников. Она продержалась на передаче всего лишь немногим более двадцати четырех часов. Гораздо меньше, чем ее обожаемая Пэрис Хилтон, не сдававшаяся целых три месяца. Но она не станет опускать руки из‑за такого пустяка. Джейми ждала не славы (для этого надо иметь определенный талант) и даже не признания (для этого нужно работать), а скорее некоторой известности.
Подумав о поклонниках, она привела в порядок свои длинные белокурые волосы и рывком открыла дверь в глубине коридора. «Смотри‑ка, лифт! А, нет, это скорее похоже на какой‑то тамбур. Но что…»
Довольно толстый приземистый человек, одетый в черное, на голове – обтягивающая маска с прорезями для глаз и рта, стоял прямо перед ней, расставив ноги и держа обеими руками огромный пистолет.
Джейми уже не увидела, как последняя камера снимала ее ошеломленное лицо, когда пуля с тефлоновым наконечником вошла ей в лоб, с которого она только что откинула светлые пряди.
Для зрителей история Джейми закончилась на этом моменте. Камера запечатлела ее конец крупным планом, подождала, пока девушка упадет, и отключилась.
Камера запечатлела ее конец крупным планом, подождала, пока девушка упадет, и отключилась.
Потом действие опять переместилось в квартиру, где участники уже обсуждали новую жизнь Джейми.
Но для Эда Дамера начиналась другая история. Он стянул маску и несколько секунд смотрел на дело своих рук. Потом принялся за работу.
Он вспомнил телепередачу, в которой съемочная группа наблюдала за молодым человеком, учредившим компанию по уборке помещений после убийств, самоубийств, смертей от передозировки наркотиков и тому подобное. Показывали, как он нашел матрац, пропитанный мочой мужчины, восемь дней лежавшего рядом со своей женой, которую он убил. В другом выпуске он убирал ванную комнату, в которой была из ружья застрелена женщина, и иронизировал по поводу того, что полиция считает виновным ее брата, владевшего оружием.
Ну и ладно. Про передачу, в которой он участвует, люди могут говорить, что хотят, но здесь по крайней мере не доходит до того, чтобы показывать, как он отмывает кровь и убирает омерзительное месиво из мозгов, волос и осколков раздробленных костей.
Приведя тамбур в порядок, он запихнул труп Джейми в чехол, с трудом взвалил на плечо и спустился с ним в подвал. Там он открыл один из двух огромных холодильников и осторожно положил туда Джейми. Посмотрев на мешок, в который было сложено то, что он отскреб от стен и с пола, Эд твердо решил, что в следующий раз использует более мелкий калибр.
Несколько минут после смерти Джейми ни Клара, ни другие сотрудники отдела розыска пропавших полицейского управления Лос‑Анджелеса не могли произнести ничего, кроме: «О, господи!» Столь быстрым, страшным и шокирующим был ее конец. А вид других участников, занятых мелочным выяснением отношений, не подозревающих о грозящей им опасности, придавал кадрам, сменяющим друг друга на экране, оттенок нереальности, ничтожности и непристойности.
Какое потрясение для несчастных родителей Джейми – увидеть в прямом эфире, как их собственная дочь заплатила жизнью за участие в дурацком шоу!
Какой удар по репутации полицейского управления Лос‑Анджелеса и ФБР, которые не смогли помешать убийце! Не говоря уже о СМИ, которые ухватятся за это дело и раздуют его до невозможности…
Было два часа ночи, и Клара оставалась одна на всем этаже. У нее было много дел. Прежде всего следовало как можно скорее забыть о том, что Джейми мертва, и полностью сосредоточиться на похитителе. Нужно было спасти шестерых оставшихся.
Но она не могла не думать о погибшей – это было сильнее нее. Каждый раз, когда пропавшего обнаруживали мертвым, что‑то в ней будто надламывалось. Даже если дело казалось проигранным с самого начала, в сердце до последнего момента теплилась искорка наивной надежды. Шанс спасти чью‑то жизнь, пусть даже самый незначительный, есть всегда, и нужно было цепляться за эту искорку для того, чтобы сделать возможным, если не терпимым, погружение в самые темные бездны человеческой души.
Когда угасала надежда, наступало разочарование. Найти пропавшего, даже мертвым, было необходимо. И жертва заслуживала достойных похорон, и семья могла наконец начать скорбные приготовления. Проблема заключалась в том, что в большинстве случаев обстоятельства смерти были настолько грязными, а иногда гротескными и абсурдными, что подобные дела уносили годы жизни. Насилие больше не знало границ ни в мегаполисах, ни даже в самой отдаленной провинции. А преступниками редко становились садисты, жаждущие крови. Чаще всего это были забытые обществом люди, которые однажды рвали последнюю нить, соединявшую их с человечеством, и превращались в неразмышляющих убийц.
Одни убивали изнасилованную ими девушку, хотя вначале хотели всего лишь приятно провести с ней время. Другие убивали из желания украсть немного денег или кредитную карту, чтобы купить себе модную одежду или электронные игрушки. Третьи действовали из ненависти или мести, вызванной какими‑нибудь ничтожными причинами.