Вот она и наняла меня, чтобы я разузнал, не случилось ли с ним чего. Узнав, что вы виделись с ним в пятницу, я надеялся, что вы сможете сказать, где он сейчас.
Барр снова поднял голову и взглянул на меня. Потом встал. Возможно, я ошибся, но мне показалось, что он вдруг немного расслабился. И все-таки даже сильный загар не мог скрыть его бледность, а кожа выглядела блеклой и увядшей.
Он был широкоплеч, с мускулистыми руками, голубыми глазами на квадратной физиономии и эффектной ямкой на подбородке. Он снова провел рукой по щетине.
– Насколько мне известно, он у себя в отеле, – сказал он. – Последний раз я его видел в пятницу.
– С ним было все в порядке? Он не делился с вами какими-либо планами? Может, собирался уехать из города, отправиться в путешествие?
Барр покачал головой:
– Этого я не знаю. Он вправе здесь появляться, ведь он работает на Чейма. Гидеон снимает сейчас киноэпопею об Америке. Я исполняю главную роль в этом фильме. Мы немного превысили смету, а кроме того, отстаем от графика. Вот и стараемся закончить картину побыстрее. Уилли суетится, как старая дева. Приходил поторопить нас, выражал недовольство.
Я оставил Барру свою визитку и попросил позвонить, если он увидит Джелликоу.
– Все? – не очень любезно спросил он. – Через минуту мне предстоит пересчитать ребра тем опасным преступникам.
– Всем трем сразу? – улыбнулся я.
Но Барр ответил без улыбки:
– Я всегда разделываюсь с тремя, а то и с четырьмя. Не могу разочаровывать своих поклонников. Я ведь звезда.
– Еще один вопрос, мистер Барр. Как выглядел Джелликоу в пятницу днем? Я знаю, он немного перебрал накануне. Ездил с мисс Ардент в "Клетку пантеры".
– С кем, с кем?
– С мисс Ардент. Сильвией Ардент.
Он стоял ко мне лицом, держа руки на поясе и чуть наклонив вперед голову с поднятой бровью. Несколько долгих секунд он не шевелился, застыв как изваяние.
– Сильвия Ардент? С Уилли? С этим ничтожеством Уилли? – произнес он наконец, едва шевеля губами.
– Да, в четверг вечером они были в клубе "Клетка пантеры", и Джелликоу, видно, здорово кутнул...
– Вы шутите.
Фотография, сделанная в клубе, все еще была у меня в кармане. Я вытащил ее и показал Барру:
– Вот. Это Сильвия Ардент. А этот тип, в состоянии крайней эйфории, я думаю, Уилфред Джефферсон Джелликоу.
Барр наконец сдвинулся с места. Протянув руку, выхватил у меня фото и впился в него взглядом. Теперь обе брови у него полезли вверх.
– Вот сука! – вымолвил он. – Сука! – О моем присутствии он, видимо, забыл, хотя стоял почти рядом. Его широкое мускулистое лицо выражало крайнее недоумение. – Но как, как это может быть? Зачем она...
Он умолк. В нем опять произошла странная перемена. Безмерное удивление сменилось выражением, какое бывает у человека, глаза которого слепит яркий свет. Он стоял стиснув зубы, из раздувающихся ноздрей вырывалось шумное дыхание, на щеках заходили желваки.
Подо всем этим что-то скрывалось, но я пока не понимал, что именно. Поэтому попытался прощупать почву и вызвать Барра на откровенность.
– Вы, кажется, удивлены?
Но у меня ничего не вышло. Он вернул мне снимок, разжал челюсти, подвигал ими и сказал:
– Сожалею, Скотт, но помочь вам не могу. А теперь проваливайте. Мне некогда.
– И все же интересно...
– Убирайтесь! – Он пытался скрыть раздражение. – Я должен разобраться с тремя-четырьмя типами. – Он помолчал, а потом многозначительно, как мне показалось, добавил: – А то и с пятью.
Я улыбнулся:
– Пятью? Надеюсь, вы шутите. Учтите, я не считаю вас священным ковбоем, Барр. До сих пор я был с вами любезен, не так ли? Может, мне и не следовало бы это говорить, но терпение мне иногда изменяет. Я не лезу на рожон, но, если мне бросают вызов, я отвечаю.
– Согласен, вы были любезны, – сказал Барр.
– А теперь уматывайте. Ходят тут всякие, портят только настроение. Вам этого не понять. Я и в перерывах не должен выходить из образа.
– А чтобы войти в образ, вам требуется накостылять трем-четырем типам? Или пяти?
У него снова угрожающе заходили желваки.
– Вам лучше не появляться здесь, Скотт. Не раздражайте меня. А то увидите, что я говорю серьезно.
– Спасибо, что уделили мне время, – сказал я. – Увижу вас в картине.
Он смерил меня взглядом и отошел.
Ассистент режиссера потребовал тишины, а затем раздались команды: "Включить камеры... Быстрее... Начали!"
Тем временем я отыскал Лусиллу Мендес. У нее было около часа свободного времени до начала сцены, где ее должны были изнасиловать двое бандитов. Съемки этого эпизода, наверное, займут все утро и часть дня. А пока она сидела за длинным столом под парусиновым тентом и пила кофе.
Лусилла оказалась миловидной мексиканкой с нежным ртом, горящими как угли глазами и черными волосами. Я представился и сказал, что меня направила к ней Хейзл.
– А, Хейзл! Она много о вас рассказывала, мистер Скотт.
– Много? Тогда зовите меня просто Шелл, идет? – Она сверкнула белыми зубами и кивнула. – Я хочу узнать, что произошло между Джелликоу и Уорреном Барром. Хейзл говорила, что после разговора с ним Барр вроде был расстроен.
– Еще как! Они поговорили в сторонке, и мистер Джелликоу ушел. А мистер Барр, когда вернулся на площадку, все хмурился, подавал реплики невпопад, забывал текст. Казалось, его одолевают какие-то неприятные мысли. Так продолжалось с полчаса. Все заметили, что он был не в себе.
– А вы не знаете, о чем они говорили?
Лусилла покачала головой:
– Они далеко стояли.
– Барр ничего не говорил?
– Нет.
– Они не скандалили?
– Нет, просто разговаривали. Мистер Барр, вы знаете, человек несдержанный. Один раз он сжал кулаки и готов был броситься на мистера Джелликоу. Но все обошлось. – Лусилла замолчала, а потом добавила: – Правда, как-то он ему все-таки влепил.
– Барр влепил Джелликоу?
– Ой, да еще как! Тот полчаса не мог очухаться. Пластом лежал.
– Это было в пятницу?
Лусилла удивленно раскрыла глаза:
– Нет, давно. Года три, может, тому назад.
– И вы видели, как это произошло?
– И я, и еще добрая сотня людей. Это случилось, когда на студии "Премьер" снимали фильм "Любовницы Джесса Джеймса". Мистер Чейм тогда был еще там боссом. Мистер Барр исполнял роль главного героя – Джесса Джеймса. И вот в присутствии всех участвовавших в съемках мистер Джелликоу стал отчитывать Барра.
– Что, наорал на него?
– Ну да. Мистер Барр... ведь он иногда выпивает. Несколько раз приходил на съемки навеселе. Мистер Джелликоу сказал, что больше этого не потерпит, потому что картина обходится слишком дорого. Говорил он резко. А мистер Барр все больше и больше злился и вдруг как ударит его! И ушел с площадки.
– А Джелликоу что?
– Он просто лежал пластом.
– А когда пришел в себя?
– Встал, подержался руками за лицо, потом оглядел всех и ушел.
Забавная девчонка была эта крошка Лусилла Мендес! Но меня ждала работа. И работы этой было невпроворот. Надо было вкалывать. И прежде всего, ехать к Сильвии Ардент.
Я встал:
– Спасибо, Лусилла. Вы мне здорово помогли.
Она улыбнулась. А я пошел тянуть свою лямку.
* * *
Как мне доложила Хейзл, Сильвия Ардент была сегодня свободна и предположительно находилась дома.
Жила она в одном из шестикомнатных вигвамов, сдаваемых за полторы тысячи долларов в месяц, на территории всемирно известного "Индейского ранчо", в сотне ярдов от улочки с поэтическим названием Лесная тропа. Место это находилось к северу от границы, разделявшей Беверли-Хиллз и Бель-Эйр. Каждый вигвам имел свое название: "Ирокез", "Могаук", "Апач", "Сиу" и другие столь же выразительные.