— Она поколебалась, потом продолжила:
— Мы с ним были одни в «башенной комнате» — комнате в его доме, где он творит, — пару недель назад. Он хотел сделать несколько зарисовок и записать мои размеры для кое-каких предметов одежды, но, как оказалось, на самом деле его интересовала я сама.
— Он попытался ухаживать? — прямо спросил я. Она кивнула:
— Да, он сделал довольно хилую попытку... — Она снова заколебалась. — Я рассмеялась ему в лицо. Знаю, не следовало этого делать, и я тут же пожалела об этом, но было уже поздно — он пришел в ярость.
— Из того, что я слышал об этом человечке, выходит, что он никогда не прощает обиды. Из чистой злости он может сшить что-нибудь на два размера меньше нужного. Знаете ли вы что-нибудь о Тоби?
— Только то, что мне рассказал Лоуренс. Сама я никогда не видела Тоби. Что он из себя представляет?
— Подлый, злобный, толстый, страшный, смертельно опасный, добавьте к этому другие отрицательные эпитеты. Отъявленный мошенник. Он возглавляет местную банду и нигде не появляется без двух громил-телохранителей.
— Мало того что я никогда не видела этого человека, я и не желаю его никогда видеть, — заметила Лита.
Я улыбнулся ей:
— Постараюсь оградить вас от него. Она улыбнулась в ответ:
— Вы полагаете, я нуждаюсь в защите от него?
— Вы нуждаетесь в защите от мужчин вообще. Лита мелодично рассмеялась.
— А кто защитит меня от вас? Пока я пытался сообразить, что бы это значило, она продолжила:
— Я предложу вам, Шелл, короткую экскурсию. Вы, наверное, уже познакомились с Диди?
— Да, имел такое удовольствие.
— Я представлю вас другим девушкам, работающим здесь. Вам нужно узнать побольше о том, чем мы тут занимаемся, вы ведь теперь практически член нашей семьи.
— Член семьи? Вот как? — Я усмехнулся. — Надеюсь, вы не воспринимаете меня в качестве брата?
Она внимательно осмотрела меня от белых волос на голове до больших мокасин на моих ногах, потом ее взгляд вернулся к моему лицу, и она сказала:
— Вряд ли вас можно принять за брата какой-нибудь сестры...
Потом она повернула ручку двери, и шум за нею сразу больно ударил по моим барабанным перепонкам. Лита ничего не сказала, но ее губы искривились в полуулыбке, и краем глаза она следила за мной, когда произнесла:
— Входите же, Шелл. Экскурсия начинается.
* * *
Лита вошла в зал, и я последовал за ней. Она затворила за нами дверь, но этого я, считай, уже не заметил. Это был первый миг за время нашего общения, когда я не уделял ей все свое внимание, — отсюда можно получить представление о том, какое дикое и почти невозможное зрелище открылось моим глазам. Мужчина более слабый, чем я, мог бы тут же развернуться и сбежать. Но я парень крутой, особенно когда передо мной одни только женщины.
А передо мной были именно женщины.
Их было около сотни, и все в трико. Все помещение было заполнено черными трико, разбавленными кое-где белыми пятнами, и все это находилось в постоянном движении. Действительно слишком много, сказал я себе. Мне и без того хватало острых ощущений. Взять ту же Диди, да и Литу Коррел. Опять же, я только что вел машину по автостраде. Всего этого было слишком много для моих бедных усталых нервов. Я просто не буду смотреть, не буду смотреть.
Вы правильно догадались: я смотрел, и еще как!
Я стоял в огромном зале с низким потолком, примерно сто на сто футов. То есть в комнате было добрых десять тысяч квадратных футов. И на этой площади находился по крайней мере миллиард квадратных футов женщин. Позвольте объяснить. Я повидал на своем веку множество женщин, самых разных размеров, с самыми разными фигурами и в самых разных позах. И я не из тех, кто предпочитает воздержание. Если девица говорит:
«Не подглядывай», мои глаза автоматически распахиваются еще шире.
Короче говоря, все сводится к следующему: мне нравится смотреть на женщин.
Но когда их много, то это нечто.
Перед собой я видел самых разнообразных красоток — от зеленых до перезрелых, всех размеров и со всевозможными фигурами, и они находились в таком множестве разнообразных поз и позиций, под такими разными углами по отношению ко мне, в таких акробатических извивах и производили столько разных движений, что создавалось полное впечатление, будто среди них только что взорвалась большая бомба. Огромная масса красоток в момент сильного взрыва. Господствовал цвет женской плоти, что и естественно: передо мной была масса женской плоти. Он был лишь немного обогащен черными и белыми трико.
И все эти женщины в трико наклонялись вперед или вбок, прыгали, извивались, качались из стороны в сторону, плюхались, колыхались, стенали, взвизгивали, хихикали и делали еще черт-те что, разве что не умирали. Они поднимали тяжести, растягивали эластичные резиновые жгуты или стояли рядом с аппаратами, которые, казалось, атаковали их. Это было похоже на сон. Вернее сказать, на один из моих снов.
Тут я почувствовал нежные пальцы на своей руке. Лита... ах да, милая Лита. Она вела меня вглубь всей этой круговерти, этой размахивающей руками, подпрыгивающей, головокружительной, невероятной пучины. Лита продолжала говорить на ходу:
— Видите ли, Шелл, один из наших лозунгов гласит: «Ни одна женщина, прошедшая курс „Мамзель“, не носит корсета!» И в этом зале мы достигаем такого эффекта.
— Выглядит это действительно впечатляюще, — слабым голосом откликнулся я.
— Девушки «Мамзель», с которыми вы познакомитесь сейчас, тоже закончили этот курс, естественно.
— Естественно. А... может, не стоит показывать мне их всех сразу? Сегодня мне еще предстоит повидать Тоби, и мне понадобится вся та энергия, которую я сейчас теряю.
— О, Шелл! — Она мягко хохотнула, потом добавила:
— Это Йама.
Йама была, очевидно, одной из тех, кого я начал называть про себя «Десяткой», она была в тончайшем белом трико, как и Лита. В этот момент Йама нагнулась вперед, в противоположную от меня сторону, и, грубо говоря, ее зад выглядел таким совершенным, таким приятным, таким веселым, таким беспечным, что казалось невероятным, чтобы на нем когда-либо сидели. Можно было подумать, что он сам по себе прошел полный курс «Мамзель». Я продолжал неотрывно смотреть на нее, пока Лита не окликнула девушку. Йама выпрямилась и повернулась к нам. Потом она подошла, улыбаясь.
— Йама, одна из моих десяти красавиц, — сказала Лита. — Йама, это Шелл Скотт. Я расплылся в улыбке. Лита уточнила:
— Шелл — детектив, Йама. Он собирается помочь нам?
Йама широко улыбнулась мне в ответ:
— О, как здорово! Если вам понадобится помощь, смело обращайтесь ко мне. Я буду рада помочь вам. — Она слегка нахмурилась и посмотрела на Литу:
— Постой, а зачем нам нужна помощь детектива?
— В расследовании, по поводу которого сегодня утром к нам приходила полиция, моя дорогая. Мистер Скотт, вероятно, часто будет появляться здесь, задавать вопросы и все такое. И я прошу тебя оказать ему всю возможную помощь.
Глядя на меня, маленькая красотка с задом, на котором никогда не сидели, мягко произнесла:
— Ты могла мне об этом и не говорить, Лита. Я полностью в распоряжении мистера Скотта.
* * *
Опять я почувствовал пальчики на своей руке, нежно увлекающие меня прочь от Йамы, и, вероятно, хорошо, что она так сделала. Я бродил тут словно в тумане, и Лита вела меня сквозь ряды и тонны женщин, представляя меня то одной, то другой из десяти девушек «Мамзель». Большая часть этого действа останется в моем мозгу в какой-то розово-черно-белой дымке.