– Да, мистер Кензи.
– Вам известна юридическая фирма Хартмана и Хейла?
– Разумеется, известна, мистер Кензи.
– Отлично. Они свяжутся с вами. Вскоре. И лучше бы этому выяснению...
– Всего хорошего, мистер Кензи. – Он повесил трубку.
Энджи обошла вокруг стола и положила одну ладонь мне на спину, а другую – на правое плечо.
– Патрик, – сказала она, – ты бледный как смерть.
– Господи, – проговорил я. – Господи боже...
– Все будет хорошо, – попыталась успокоить меня Энджи. – Они не посмеют.
– Вот смеют же.
Когда через три минуты зазвонил телефон, я схватил трубку после первого же сигнала.
– С деньгами туговато стало, мистер Кензи?
– Когда и где, Мэнни?
Он хохотнул:
– О, судя по всему – как бы это выразиться? – вы сникли, мистер Кензи.
– Когда и где? – повторил я.
– На Прадо. Знаете, где это?
– Знаю. Когда?
– В полдень, – сказал Мэнни. – Ноль‑ноль. Хе‑хе.
Он повесил трубку.
Все в этот день словно сговорились вешать трубку, прерывая разговор со мной. А ведь еще и девяти утра нет.
Четыре года назад, когда по окончании особо прибыльного дела касательно мошенничества страховой компании и служебных злоупотреблений я на две недели отправился в Европу, меня все время удивляло, насколько маленькие поселки в Ирландии, Италии, Испании напоминают Бостонский Норт‑Энд.
В Норт‑Энде сходили с корабля и ставили на землю чемоданы последовательно несколько волн иммиграции. В результате евреи, а затем ирландцы, а потом и итальянцы стали считать этот район своим домом и придали ему европейский колорит, который и сохранился до настоящего времени, – мощенные булыжником узкие улочки извиваются, пересекаясь и сплетаясь в тугой узел на пространстве столь малом, что в других городах его и кварталом посчитали бы с натяжкой. Однако здесь район этот вмещает в себя огромное количество однотипных домов из красного и желтого кирпича, улучшенных и отреставрированных исторических зданий, причудливых строений и складов из железа и гранита, и все это отвоевывает себе место, громоздясь и наползая друг на друга добавочными этажами там, где единственной возможностью выжить становится карабканье вверх. Поэтому на месте прежних мансард теперь вырастают кирпичные и дощатые надстройки, а между пожарных лестниц и обрамленных резными решетками «патио» все еще сушится белье на веревках, а понятие «двор» звучит экзотикой, не меньшей, чем «место для парковки».
Однако где‑то в тесноте этого самого тесного района в теснейшем из городов за Старой Северной церковью сохранилась роскошная имитация итальянской «пьяццы», которая носит название «Прадо», но известна также как «аллея Пола Ре‑вира» – не только благодаря своей близости к церкви и дому Ревира, но и потому, что в начале Ганновер‑стрит возвышается конная статуя Ревира работы Даллина. В центре Прадо бьет фонтан, окруженный постаментами с табличками, рассказывающими о подвигах Ревира, Доуэса, других участников Американской революции и прочих выдающихся, но менее известных обитателей Норт‑Энда.
В полдень, когда мы прибыли на площадь со стороны Юнити‑стрит, температура подскочила до сорока, и грязный снег, забившийся в трещины булыжников и щербинки известковых плит на скамьях, растаял, превратившись в лужи. Ожидавшийся в тот день снегопад из‑за потепления обернулся моросящим дождичком, и на Прадо не было ни туристов, ни прогуливающихся здесь в свой обеденный перерыв местных обитателей.
Ожидавшийся в тот день снегопад из‑за потепления обернулся моросящим дождичком, и на Прадо не было ни туристов, ни прогуливающихся здесь в свой обеденный перерыв местных обитателей.
Возле фонтана нас поджидал только Мэнни и с ним еще двое. Последних я узнал – накануне вечером они стояли слева от нас, когда я и Джон разбирались с Ларжантом, и хотя ростом ни тот, ни другой не могли тягаться с Мэнни, маленькими их обоих назвать было никак нельзя.
– Видимо, это и есть очаровательная госпожа Дженнаро, – сказал Мэнни, зааплодировав при нашем приближении. – Мой друг благодаря вам, мэм, заработал несколько шрамов на голове, никак его не украшающих.
– Фу‑ты ну‑ты, – сказала Энджи, – извините.
Подняв брови, Мэнни переглянулся с Джоном:
– Эта пигалица еще позволяет себе иронизировать, да?
Стоявший возле фонтана Джон повернулся к нам лицом. Нос его был крест‑накрест перебинтован, вокруг глаз у него вспухло и почернело.
– Простите, – сказал он, выходя из‑за спины Мэнни, и ударил меня по лицу.
В удар этот он вложил такую силу, что даже подпрыгнул, но я увернулся, отступив назад, и висок мой пострадал раза в два меньше, чем было запланировано. В целом удар был не из удачных – пчела и та кусает больнее.
– Ну а еще чему учила тебя матушка, кроме как боксировать, а, Джон?
Мэнни загоготал, и два других парня тоже хихикнули.
– Смейся, смейся, – сказал Джон, наступая на меня. – А я теперь все твои секреты знаю, Кензи!
Я пихнул его, дав ему сдачи.
– Так, значит, это и есть твой идиот компьютерщик, Мэнни?
– Ну, он не главный, мистер Кензи.
Мне еще не приходилось испытывать, как бьет Мэнни. В мозгу у меня что‑то сильно взорвалось, все лицо мое онемело, и я вдруг понял, что сижу на мокром булыжнике.
Дружкам Мэнни это понравилось. Они заулюлюкали и стали мелко притопывать, словно вот‑вот намочат в штаны.
Я проглотил подступавшую к горлу рвоту и почувствовал, как онемевшее лицо оживает тысячью булавочных уколов. Затылок за ушами заливает горячая волна, а место мозга занял кирпич. Кирпич был жарким, раскаленным.
Мэнни протянул мне руку, я схватился за нее, и он поднял меня на ноги.
– Не обижайся, Кензи, – сказал он. – Но в следующий раз, когда ты поднимешь на меня руку, я тебя убью.
Я стоял пошатываясь, все еще сглатывая рвоту, а фонтан, как мне казалось, бил откуда‑то из подводных глубин.
– Приятно знать, – выговорил я.
Я услышал грохот и, обернувшись влево, увидел, как вверх по Юнити‑стрит ползет мусоровоз – такой огромный на узкой улице, что колеса его заезжают на тротуар, а мусорные баки с дребезжанием бьются о цемент и металл. О радость!
Мэнни, обвив меня левой рукой, а правой приобняв Энджи, усадил нас возле фонтана. Не спускавший с нас злобного взгляда Джон маячил где‑то над нами. Два же других слизняка‑подручных остались поодаль, наблюдая за въезжающими на площадь.
– Мне понравилось, как вы вчера вешали лапшу на уши этому копу. Класс, нечего сказать: «Мэнни, ты ведь не передумал отвезти его в больницу?» – Он хохотнул. – Здорово! Ловкий вы парень!
– Благодарю, Мэнни. Слышать это от вас особенно приятно.
Мэнни повернулся к Энджи:
– А вы так прямиком направились за дискетами, словно знали, где их искать.
– А что мне оставалось?
– То есть?
– Я ведь, как в ловушке, была заперта в компьютерной этим вашим чертовым лазерным устройством в главном офисе.
– Ну да. – Он кивнул своей массивной головой. – А я было подумал сначала, что вас конкуренты наняли.
– У вас есть конкуренты? – удивилась Энджи.