Простите меня, — заикаясь, выдавила она из себя, — я не хотела...
Нора сочувственно улыбнулась ей. Я же сказал:
— Не валяй дурака.
Девушка вытащила носовой платок и принялась вытирать им глаза.
Нора говорила по телефону:
— Да... Я посмотрю, дома ли он. Простите, а кто его спрашивает? — Она зажала рукой трубку и сообщила мне: — Это человек по имени Норман. Ты хочешь с ним говорить?
Я сказал, что не знаю и взял трубку.
— Алло.
Грубоватый мужской голос произнес:
— Мистер Чарльз?.. Мистер Чарльз, насколько я понимаю, вы были раньше связаны с Транс-Американским детективным агентством.
— Кто это? — спросил я.
— Мое имя Альберт Норман, мистер Чарльз, и оно, вероятно, ни о чем вам не говорит, но я хотел бы сделать одно предложение. Уверен, что вы не...
— Какого рода предложение?
— Я не могу обсуждать его по телефону, однако, если бы вы уделили мне полчаса вашего времени, смею вас заверить, что...
— Извините, — сказал я, — но я чертовски занят и...
— Но, мистер Чарльз, дело... — В этот момент в трубке раздался громкий звук: его можно было принять и за выстрел, и за стук упавшего тяжелого предмета или же за какой-либо иной громкий резкий звук. Я несколько раз произнес «алло» и, не получив ответа, повесил трубку.
Нора уже усадила Дороти перед зеркалом и при помощи пудры и губной помады приводила ее в порядок.
— Какой-то страховой агент, — сказал я и пошел в гостиную чего-нибудь выпить.
За это время пришло еще несколько человек. Я поговорил с ними. Харрисон Куинн встал с дивана, на котором он сидел с Марго Иннес, и сказал:
— Теперь — пинг-понг.
Аста подпрыгнула и толкнула меня передними лапами в живот. Я выключил радио и налил себе коктейль. Мужчина, имя которого я не уловил, вещал:
— Вот наступит революция, и всех нас поставят к стенке в первую же очередь. — Похоже, эта мысль ему нравилась.
Куинн подошел ко мне, чтобы вновь наполнить свой стакан. Он бросил взгляд на дверь спальни.
— Где ты нашел эту маленькую блондиночку?
— Когда-то я качал ее на своем колене.
— На котором? — спросил он. — Можно я его потрогаю?
Из спальни вышли Нора и Дороти. Я увидел на радиоприемнике вечернюю газету и взял ее в руки. Заголовки гласили:
ДЖУЛИЯ ВУЛФ — БЫВШАЯ ПОДРУГА РЭКЕТИРА
АРТУР НАНХЕЙМ ОПОЗНАЕТ ТЕЛО
УАЙНАНТ ДО СИХ ПОР НЕ НАЙДЕН
Нора, стоя у меня за спиной, тихо сказала:
— Я пригласила ее поужинать с нами. Будь ласков с ребенком, — (Норе было двадцать шесть), — она ужасно расстроена.
— Как скажешь. — Я обернулся. В другом конце комнаты Дороти смеялась над тем, что рассказывал ей Куинн. — Но учти: ты суешь свой нос в чужие проблемы и потому не жди, что я поцелую то место, где тебе сделают больно.
— Хорошо, не буду. Милый мой дурачок, не надо читать это здесь. — Она отняла у меня газету и засунула ее за радиоприемник.
V
В ту ночь Нора не могла уснуть. Она читала мемуары Шаляпина, пока я не задремал, а потом разбудила меня вопросом:
— Ты спишь?
Я ответил, что сплю.
Она зажгла две сигареты — одну для меня и одну для себя.
— А у тебя не возникает желания опять время от времени заниматься детективной работой — просто так, из интереса? Ну, понимаешь, когда подвернется что-нибудь особенное, вроде, скажем, дела Линдб...
— Дорогая, я полагаю, что ее убил Уайнант, — сказал я, — и полиция поймает его без моей помощи. Как бы то ни было, для меня это не имеет никакого значения. Ты суешь свой нос в дела, которые...
— Я хотела тебя спросить: а его жена знала, что эта мисс Вулф была его любовницей?
— Не знаю. Она ее не любила.
— А что из себя представляет жена?
— Не знаю... Женщина как женщина.
— Симпатичная?
— Когда-то была очень.
— Старая?
— Сорок — сорок два. Ну хватит, Нора. Тебе это ни к чему. Оставь Чарльзам чарльзовы проблемы, а Уайнантам — уайнантовы.
— Наверное, мне действительно поможет, если я выпью. — Она надула губы.
Я выбрался из постели и смешал коктейль. Когда я вернулся в спальню, зазвонил телефон. Я посмотрел на, лежавшие на столе, часы. Было около пяти часов утра.
Нора говорила в трубку:
— Алло... Да, это я. — Она скосила глаза в мою сторону. Я отрицательно помотал головой: нет, не надо. — Да... Да, конечно... Разумеется. — Она положила трубку и улыбнулась мне.
— Ты очаровательна, — сказал я. — Ну, что теперь?
— Дороти поднимается к нам. По-моему, она пьяна.
— Это здорово. — Я взял свою пижаму. — А то я, испугался, было, что придется лечь спать.
Наклонившись, она искала тапочки.
— Не будь таким занудой. Можешь спать целый день. — Она нашла тапочки и, сунув в них ноги, поднялась. — Она действительно так боится свою мать, как говорит?
— Если в ней есть хоть капля здравого смысла, то да. Мими — это яд.
Нора искоса посмотрела на меня потемневшими глазами и медленно спросила:
— Что ты от меня скрываешь?
— Ах, черт! — сказал я. — А я надеялся, что ты никогда не узнаешь. На самом деле Дороти — моя дочь. Понимаешь, я просто не знал, что делаю, Нора. Была весна в Венеции, я был так молод, и луна сияла над...
— Остряк. Ты есть хочешь?
— Как ты. Что тебе заказать?
— Сэндвич с рубленой говядиной, побольше луку и кофе.
Пока я звонил в, работавшую круглосуточно закусочную, пришла Дороти. Когда я вернулся в гостиную, она с трудом встала и сказала:
— Мне страшно неудобно, Ник, что я продолжаю беспокоить вас с Норой, но я не могу сегодня пойти домой в таком виде. Не могу. Я боюсь. Не знаю, что будет, если я пойду. Пожалуйста, не прогоняйте меня. — Она была очень пьяна. Аста обнюхивала ее лодыжки.
Я сказал:
— Тс-с-с. Никто тебя не прогоняет. Сядь. Через несколько минут принесут кофе. Где ты так нагрузилась?
Она села и тупо покачала головой.
— Не знаю. Где только я не была после того, как ушла от вас. Вот только дома не была, потому что не могу идти домой в таком виде. Посмотрите, что у меня есть. — Она опять встала и достала из кармана пальто обшарпанный пистолет. — Посмотрите-ка. — Она размахивала нацеленным прямо на меня пистолетом, а Аста радостно виляла хвостом и прыгала, пытаясь до него дотянуться.
Нора с шумом втянула в себя воздух. По спине у меня бегали мурашки. Я оттолкнул собаку и отнял у Дороти пистолет.
— Что это за кривляние? Сядь. — Я положил пистолет в карман халата и пихнул Дороти в кресло.
— Не сердитесь на меня, Ник, — заныла она. — Оставьте его у себя. Я не хочу причинять вам беспокойства.
— Где ты его взяла? — спросил я.
— В баре на Десятой авеню. Я отдала за него незнакомому мужчине свой браслет — тот, что с бриллиантами и изумрудами.
— А потом отыграла его в рулетку, — сказал я. — Он до сих пор на тебе.
Она уставилась на браслет.
— А я думала, что и правда его обменяла.
Я посмотрел на Нору и покачал головой. Нора сказала:
— О, Ник, перестань к ней придираться. Она...
— Он ко мне не придирается, Нора, совсем нет, — быстро проговорила Дороти. — Он... Он — единственный человек в мире, к кому я могу обратиться за помощью.
Я вспомнил, что Нора так и не прикоснулась к своему стакану виски с содовой, поэтому пошел на кухню и выпил его. Когда я вернулся, моя жена сидела на подлокотнике кресла Дороти и обнимала ее одной рукой. Дороти хлюпала носом; Нора говорила:
— Но Ник вовсе не сердится, милая. Ты ему нравишься. — Она посмотрела на меня. — Ты ведь не сердишься, правда, Ники?
— Нет, я просто обиделся. — Я сел на диван. — Где ты взяла пистолет, Дороти?
— У незнакомого мужчины, я же вам говорила.
— У какого мужчины?
— Я же сказала: у мужчины в баре.
— И взамен ты отдала ему свой браслет.
— Я думала, что отдала, но... посмотрите — он все еще у меня.
— Я это заметил.