Ко всему этому полагался алый шелковый галстук.
Вот уж кому медитация сейчас не помешает, решил Мэддокс.
Корвус оставил свои бумаги и глянул поверх очков.
– А-а, уж не Джимсон ли Мэддокс вернулся с поля боя! – Британский акцент прозвучал заметнее, чем обычно.
Корвус был примерно одного возраста с Мэддоксом – тоже чуть старше тридцати, но мужчины настолько отличались друг от друга, что казались обитателями разных планет. Странно – вместе их свела какая-то татуировка.
Корвус протянул руку, Мэддокс взял ее и ощутил уверенное пожатие, ни слишком длительное, ни чересчур короткое, не слабое, но и не напористое. Мэддокс подавил нахлынувшие чувства.
Это человек, вытащивший его из тюрьмы.
Корвус взял Мэддокса под руку и провел к креслам, занимавшим дальний угол кабинета, прямо перед бесполезным сейчас камином. Британец отошел к входу, что-то сказал секретарю, потом запер дверь и сел напротив Мэддокса, беспокойно меняя положение ног, пока наконец не устроился более менее удобно. Корвус наклонился вперед; лицо его буквально рассекло воздух, глаза горели.
– Сигару?
– Это я раньше курил, а теперь бросил.
– Молодчина. Не возражаешь, если я?..
– Черт, конечно, нет.
Корвус вынул сигару из специальной коробочки с увлажнителем, отрезал кончик. Прикурил, подождал, пока сигара хорошенько разгорится, затем опустил ее и сквозь клубы дыма посмотрел на Мэддокса.
– Рад тебя видеть, Джим.
Мэддоксу нравилась манера Корвуса: тот всегда относился к Джимсону с безраздельным вниманием и разговаривал с ним на равных, как и подобает птице высокого полета. Корвус горы свернул, чтобы вызволить его, Мэддокса, из тюрьмы, и, сделав один-единственный телефонный звонок, мог бы упечь обратно. Вот два факта, которые вызывали у Мэддокса сильные и противоречивые чувства, в которых он и сам пока не разобрался.
– Итак, – проговорил Корвус, откидываясь назад и выпуская струйку дыма.
Что-то в манере Корвуса всегда беспокоило Мэддокса. Он вытащил из кармана карту и протянул собеседнику.
– Вот, нашел среди барахла, которое тот тип тащил с собой.
Корвус, нахмурившись, развернул карту. Мэддокс ожидал радостных возгласов. Их не последовало. Лицо Корвуса побагровело. Он резко швырнул карту на стол. Мэддокс наклонился, хотел взять ее.
– Оставь, – бросил Корвус. – Кому она нужна? Где блокнот?
Мэддокс начал издалека:
– Вот как вышло... Я шел за Уэзерсом к Высоким Плоскогорьям, и он меня просто доконал. Я две недели прождал, пока он покажется. Ну, появился в итоге. Я устроил засаду, пристрелил его.
Воцарилась напряженная тишина.
– Ты его убил?
– Да. А по-вашему, лучше бы он побежал к легавым и растрезвонил всем и каждому, что вы урвали его кусок или как это там говорится? Уж поверьте мне, Уэзерса нельзя было не грохнуть.
Продолжительная пауза.
– А блокнот?
– В том-то и дело, что не нашел я блокнота. Только карту. И еще вот это. – Мэддокс достал из сумки металлический ящик с переключателями и светодиодным экраном, выложил на стол.
На ящик Корвус даже не взглянул.
– Ты не нашел записную книжку?
Мэддокс сглотнул.
– Нет.
– При нем должна была быть записная книжка.
– Не было ее там. Я застрелил его сверху, с края каньона, потом тащился пять миль до самого дна. Два часа почти. Когда добрался до места, оказалось, там уже кто-то побывал – видно, другой кладоискатель хотел нагреть руки. Он приехал верхом, его следы были повсюду. Я обшарил труп, обыскал ишака, все вверх дном перевернул – нету никакой книжки. Я ценные вещи прихватил, следы уничтожил и тело закопал.
Корвус смотрел в сторону.
– Закопал, значит, Уэзерса и пошел сперва по следам того неизвестного типа, да сбился с пути. Правда, его фамилия появилась на следующий день в газетах. Он живет на ранчо к северу от Абикью, вроде бы ветеринар, лечит лошадей. Бродбентом звать. – Мэддокс замолчал.
– Записную книжку взял Бродбент, – монотонно проговорил Корвус.
– Вот и я так думаю, потому и разузнал о нем кое-что. Он женат, часто ездит верхом по тамошней глуши. Все его знают. Говорят, Бродбент богатый, хотя с виду нипочем не догадаться.
Корвус неотрывно смотрел на Мэддокса.
– Достану я вам этот блокнот, доктор Корвус. А что с картой? Я хочу сказать...
– Карта – фальшивка.
Опять мучительная пауза.
– А металлический ящик? – спросил Мэддокс, показав на штуковину, вытряхнутую из вьюка. – Сдается мне, там компьютер внутри. Может, на винте...
– Это основной блок самодельного радара, излучение которого проникает в земную толщу. Винчестера здесь нет, нужные сведения – в блокноте. Вот почему мне нужен именно блокнот, а не дурацкая карта.
Мэддокс отвел глаза, чтобы не встретить пристальный взгляд Корвуса, сунул руку в карман и, вытащив обломок породы, положил его на стеклянный стол.
– Вот еще что было у него в кармане.
Корвус уставился на камешек. Выражение лица доктора менялось на глазах. Он осторожно протянул руку и аккуратно взял кусочек породы. Достал из ящика стола лупу и внимательнее рассмотрел образец. Медленно прошла минута, потом другая. Наконец Корвус поднял глаза. Мэддокс с удивлением заметил, как сильно изменилось его лицо. Напряженность ушла, глаза больше не сверкали. Почти человеческий вид.
– Это... очень ценная вещь. – Корвус поднялся, прошагал к своему рабочему столу, достал из выдвижного ящика пластиковый пакет с замочком и поместил камень внутрь так осторожно, будто тот был драгоценным.
– Образец породы? – спросил Мэддокс.
Корвус наклонился, отпер какой-то шкафчик и вынул перевязанную резинкой пачку стодолларовых купюр толщиной в целый дюйм.
– Не надо, доктор Корвус. У меня деньги еще остались...
Тонкие губы доктора дрогнули.
– На непредвиденные расходы. – Он протянул Мэддоксу пачку. – Что делать, тебе известно.
Мэддокс засунул деньги в карман куртки.
– До свидания, мистер Мэддокс.
Джимсон повернулся и неловко зашагал к двери, которую Корвус уже отпер и придерживал открытой. Выходя, Мэддокс ощутил жаркое покалывание где-то в затылке. Секунда – и Корвус остановил его, крепко сдавив плечо, пожатие было несколько более сильным, нежели просто дружеское. Мэддокс почувствовал, как доктор наклонился и зашептал прямо в ухо, преувеличенно отчетливо выговаривая каждый слог:
– Блок-нот.
Он отпустил плечо Мэддокса, дверь мягко затворилась. Джимсон прошел через пустой кабинет секретаря в просторный гулкий коридор.
«Бродбент... Ну, держись, сукин сын!»
6
Том сидел за кухонным столом. Он откинулся назад и вытянул ноги, дожидаясь, пока сварится кофе в жестяном кофейнике на плите. На улице июньский ветерок шелестел листьями тополей, срывая пух, снежными хлопьями круживший в воздухе. В загонах на другом конце двора стояли лошади, они жевали тимофеевку, которую утром им насыпала Салли.
Вот и она, все еще в ночной сорочке. Освещенная восходящим солнцем, Салли прошла мимо раздвижных стеклянных дверей. Они с Томом были женаты меньше года, отношения их еще не утратили новизны. Том наблюдал, как она сняла с плиты кофейник, заглянула туда, состроила гримаску и водворила его на прежнее место.
– Не пойму, как это ты так варишь кофе.