– Ваша подруга тоже хорошенькая. А кто этот презренный тип рядом с ней?
Она ничего не ответила, потому что была буквально загипнотизирована тем, как ле Гран Дюк, держа в одной руке огромный стеклянный графин с розовым вином, другой руководил официантом, переносившим содержимое десертного столика на тарелку, стоявшую перед герцогом. Лила Делафонт сидела слегка приоткрыв от удивления рот.
– Я не знаю, – опомнилась Сессиль. – Он говорит, что он друг ее отца. – Она оглянулась в замешательстве и, увидев проходящего метрдотеля, обратилась к нему: – А кто тот джентльмен, что сидит с моей подругой?
– Дюк де Кройтор, мадам. Очень известный винодел.
– Скорее очень известный любитель выпить. – Боуман проигнорировал неодобрительный взгляд Сессиль. – Часто он бывает здесь?
– Последние три года, и всегда в это же время.
– В это время особенно хорошо кормят?
– Пища, сэр, великолепная здесь в любое время. – Метрдотель был оскорблен. – Монсеньор ле Дюк приезжает на ежегодный цыганский фестиваль в Сен‑Мари.
Боуман снова взглянул на Дюка де Кройтора, который уничтожал свой десерт с большим аппетитом.
– Теперь понятно, почему ему необходимо ведро для льда, – сказал он. – Чтобы охлаждать ножи. Разве вы не видите следов цыганской крови на них?
– Монсеньор ле Дюк является самым известным собирателем фольклора в Европе, – строго сказал метрдотель и добавил учтиво: – Исследование древних обычаев, мистер Боуман. В течение столетий сюда в конце мая приезжают цыгане со всей Европы поклониться мощам Святой Сары. Монсеньор ле Дюк пишет книгу об этом.
– Это место, – задумчиво произнес Боуман, – наводнено самыми невероятными писаками, которых вы когда‑либо видели.
– Я не понимаю, сэр.
– Зато я очень хорошо понимаю, – сказал Боуман и для себя отметил: – Зеленые глаза могут быть и очень холодными. Нет необходимости... А это что такое?
Послышался слабый, но постепенно нарастающий звук множества двигателей, словно по дороге ползла танковая колонна. Они взглянули в сторону патио: первые кибитки цыган двигались по извилистой крутой дороге к отелю. Те, что уже въехали в передний дворик, располагались в нем строгими рядами, другие въезжали через зеленую арку на отгороженное место для парковки автомобилей. Смрадный грохот бензиновых двигателей, который с полным правом можно было назвать невыносимым, представлял такой разительный контраст с мирной роскошью отеля, так резко нарушал его тишину и порядок, что даже ле Гран Дюк прекратил жевать. Боуман взглянул на метрдотеля, который задумчиво взирал на звезды и, казалось, беседовал сам с собой.
– Это и есть живой материал для мсье Дюка? – спросил Боуман.
– Да, сэр.
– А что теперь? Развлечения? Цыганские скрипки? Уличная азартная игра? Тиры? Киоски для продажи сладостей? Гадания по руке?
– Боюсь, что да, сэр.
– О Боже!
– Сноб! – четко произнесла Сессиль.
– Извините, мадам, – сухо сказал метрдотель, – я тоже придерживаюсь мнения мистера Боумана, но это древний обычай, и у нас нет ни малейших намерений обижать ни цыган, ни местное население. – Он снова взглянул на патио и нахмурился: – Извините, пожалуйста.
Он быстро прошел через патио к месту, где возбужденная группа цыган, очевидно, спорила. Главными действующими лицами в этой ссоре оказались мощного телосложения цыган, лет примерно сорока пяти, с хищным выражением лица, и почти потерявшая рассудок, многословная, готовая разрыдаться цыганка того же возраста.
– Пошли? – обратился Боуман к Сессиль.
– Пошли? – обратился Боуман к Сессиль.
– Что, туда?
– Вы все еще возражаете?
– Но вы же сказали...
– Может быть, я и бездельник, но меня интересует человеческая натура.
– Вы хотите сказать, что любознательны?
– Да.
Боуман взял девушку за руку, сделал шаг и вежливо посторонился, давая возможность ле Гран Дюку промчаться мимо, если так можно сказать о человеке его комплекции. За ним неохотно следовала Лила. В руках у ле Гран Дюка была записная книжка, а в глазах – азарт заядлого фольклориста, и, даже находясь в стремительном порыве, он не забывал подкрепляться витаминами, на ходу кусая большое красное яблоко. Он производил впечатление человека, который всегда знает, что ему нужно.
Боуман с упирающейся Сессиль медленно последовал за ними. Когда они прошли половину пути, от головной кибитки отделился джип с тремя пассажирами и помчался вниз по дороге. Едва Боуман и девушка приблизились к группе, где цыган безуспешно пытался успокоить рыдающую женщину, как от этой группы отошел метрдотель и поспешил к лестнице.
Боуман преградил ему дорогу:
– Что случилось?
– Женщина говорит, что исчез ее сын. Они послали машину на его поиски, чтобы проверить дорогу, по которой пришли.
– Да? – Боуман снял очки. – Но ведь люди не исчезают просто так.
– И я так думаю, поэтому вызываю полицию. – И он быстро ушел.
Сессиль, которая неохотно следовала за Боуманом, спросила:
– Почему такой шум? Почему женщина плачет?
– Пропал ее сын.
– И что?
– И все.
– Вы хотите сказать, что с ним ничего не случилось?
– Этого никто не знает.
– На то могла быть дюжина причин. Во всяком случае, она не должна вести себя подобным образом.
– Цыгане, – Боуман пустился в объяснения, – очень эмоциональны и очень любят своих детей. У вас есть дети?
Сессиль с трудом сохранила внешнее спокойствие, однако даже при вечернем освещении было видно, как она покраснела.
– Это нечестно.
Боуман моргнул, посмотрел на нее и произнес:
– Простите меня. Я не то хотел сказать. Если бы у вас были дети и один из них пропал, как бы вы прореагировали?
– Не знаю.
– Сожалею, что спросил об этом.
– Я бы, конечно, волновалась. – Она не могла долго обижаться или сердиться. – Возможно, я бы здорово волновалась, но не впадала бы в истерику и не выглядела бы столь убитой горем, пока...
– Пока что?
– О, я не знаю! Я имею в виду, что если бы у меня была причина поверить, что... что...
– Что?
– Вы очень хорошо понимаете, что я имею в виду!
– Я никогда и не пойму, что женщины имеют в виду, – грустно произнес Боуман. – Но на этот раз догадываюсь.
Они пошли дальше и буквально столкнулись с ле Гран Дкжом и Лилой. Девушки заговорили, и Боуман понял, что, если следовать правилам хорошего тона, знакомство неизбежно. Ле Гран Дюк пожал его руку и сказал:
– Очарован, очарован!
Однако было видно, что он вовсе не рад, а просто как аристократ хорошо знает, как вести себя в подобной ситуации. У него оказались неожиданно крепкая рука и рукопожатие человека, сдерживающего свою силу.
– Очаровательные! – произнес он, обращаясь исключительно к девушкам. – Вы знаете, что все эти цыгане пришли из дальних стран, находящихся за «железным занавесом»? Большинство из них венгры и румыны. Их вожак по имени Кзерда проделал путь от берегов Черного моря.