- И еще вопрос: как наших непосед на новом месте встречают?.. Все вы, конечно, знаете, что такое привой и подвой. Привой - черенок, который к дереву приращивают... Наши непоседы - точь-в-точь такие черенки. Слов нет, все мы стараемся для Сибири посылать черенки получше, повыносливее и уж очень обидно получается, когда их, простите за выражение, пробуют к гнилому осиновому пню прирастить!.. Редко так бывает, но все-таки бывает.
- Конкретные факты имеете? - заинтересованно спросил председатель облисполкома.
- Есть и конкретные факты! Возьмем ту же партию непосед, которых в Красносибирскую область отправили. В субботу на той неделе встречаю я в Чернобылье паренька, который с этой партией уезжал. Не скрою, рассердился я маленько и, как потом выяснилось, пожалуй, не совсем прав был... Повел я его к себе, он рассказал, как дело было... Приехала партия непосед на небольшую станцию, откуда нужно было дальше четыреста километров на машинах ехать либо шестьсот километров на пароходе плыть, но ни машин, ни парохода не оказалось. Трое суток непоседы ждали на станции, а потом повезли их на грузовых машинах. Приехали на объект поздно вечером, грязные, голодные, усталые, но их никто не встретил и ничего для них не было приготовлено! Пошли за постельными принадлежностями - оказалось, склад заперт, а заведующий на охоту уехал. Попросились в баню - в бане в этот день начальство мылось и туда не пустили. Пошли в столовую - там на их долю ни обеда, ни ужина не готовили. Попробовали жаловаться, а пьяный комендант на них крикнул, как фельдфебели в свое время на новобранцев кричали: "Вы что, к теще на блины, что ли, приехали?"
Понятно, товарищи, если человек решился ехать на работу в Сибирь, он должен быть готов встретить любые трудности и испытания, но какие же это, к чертовой матери, испытания? Не испытания, а обыкновенное головотяпство и подлейшее неуважение к человеку... И получилось так, что иные из непосед сумели кое-как приспособиться, а другие, вроде моего парнишки, погорячились и, не получив подъемных, обратно кинулись. Одни из них по Сибири разбрелись, а он заработал на станции денег на дорогу и вернулся в Чернобылье... Парнишка впечатлительный, совсем еще молодой, вот и не выдержал... Не прирос черенок!.. Можем мы мимо такого факта пройти?
- Об этом следует сообщить Красносибирским областным организациям, сказал председатель облисполкома.
- Пустое дело - переписку заводить! - ответил Иван Ильич. - У меня другое практическое предложение: послать на место человека, который распутал бы всю эту историю и постарался бы удержать на месте оставшихся непосед. Конечно, такого человека выбрать нужно, чтобы он в случае нужды дело на принципиальную высоту поставил... Вы скажете, на командировку средств нет, а откуда у государства средства десятки и сотни людей туда и обратно возить?.. Предлагаю записать в решении: командировать по данному поводу в Красносибирскую область... Кого?.. Да вот хотя бы заместителя заведующего областным отделом товарища Прянишникова!
Товарищ Прянишников, собиравшийся после совещания взять отпуск и уехать на рыбалку, даже руками замахал. И вообще вокруг предложения Ивана Ильича загорелся великий спор. Сам заведующий отделом находил командировку делом хотя и желательным, но нереальным...
Дольше всех молчал председатель облисполкома: ему надлежало решить вопрос, следовало ли тавровцам вмешиваться в далекие таежные дела? В свете выступления Ивана Ильича они чужими не выглядели... И разве не был председатель облисполкома к тому же депутатом Верховного Совета Союза? Вспомнилось ему, как на прошлой сессии сидели они рядом с секретарем Красносибирского обкома партии, а в перерыве долго и согласно беседовали.
Самое лучшее - написать секретарю обстоятельное вежливое письмо и послать... не по почте послать, а с человеком, болеющим за дело...
Так и решил:
- Предложение товарища Касаткина считаю Правильным... Лучше всего будет, по-моему, командировать самого товарища Касаткина. Пусть он вникнет в дело и потолкует по душам со всеми непоседами.
Читатели помнят, конечно, о привидении, посетившем в один из вечеров Зоин киоск. Нет нужды разъяснять, что было то вовсе не привидение и не двойник Ивана Ильича, а самый настоящий Иван Ильич, торопившийся в далекую тайгу к своим непоседам...
2.
Много о Сибири написано книг. С большой любовью рассказывают о своем прекрасном крае сами сибиряки и, нужно отдать им должное, рассказывают хорошо и верно. Но вот наезжие литераторы... Читаешь иную книгу и диву даешься, как трудно живется в Сибири! Если верить авторам, трудности и испытания подстерегают приезжих (почему-то одних приезжих!) на каждом шагу. Читаешь такую книгу, по мысли автора, "мобилизующую на преодоление трудностей", и кажется, что слышишь пыхтение, сопение и зубовный скрежет выведенных в ней героев. Все ополчилось против них: и прославленные сибирские морозы, и знаменитая вечная мерзлота, и не менее знаменитый гнус, и непомерные расстояния, и непроходимые речные пороги, и наводнения, и лесные пожары, и ранние ледоставы на реках, и прочие атрибуты сибирской экзотики.
Дорогие читатели, запомните раз навсегда: Сибирь настолько велика, что не только каждая область и республика, но подчас и их районы имеют свои особенности. Вечная мерзлота пребывает только в отведенной для нес зоне, режим рек для каждого места и времени года точно определен, что же касается морозов, то...
Помню, в юности на меня очень сильное впечатление производили рассказы Джека Лондона с описанием семидесятиградусных морозов. Это были такие морозы, что плевок на лету застывал и со стуком ударялся о твердые предметы!
"Вот бы погулять на таком морозце!" - мечтал я.
Каково же было мое удивление, когда я узнал, что морозы Джека Лондона были 70-градусными по шкале Фаренгейта! Повешенный рядом с градусником Фаренгейта не подверженный панике термометр Цельсия показывал бы примерно на 15 градусов меньше. Мороз тоже почтенный, но мне уже знакомый.
Однажды я нарочно подстерег такой мороз, чтобы полюбоваться "белым безмолвием". Верно, было тихо, но, вопреки Джеку Лондону, до полного безмолвия далековато. Видавшие виды сибирские псы и птицы излишне не суетились, но срочных дел не откладывали. То же относилось и к людям, одетым в приличные случаю шубы и тулупы. Помню, какой-то гражданин, встретив меня, очень выразительно крякнул и, обдав облаком пара, весело сказал:
- Однако, паря, нынче студено! Пьяному и околеть недолго.
Убедившись, что имею дело с настоящим клондайкским морозом, я приступил к опытам над плевками. За какие-нибудь полчаса я израсходовал годовой запас слюны, но, увы, ни один плевок не хотел замерзать в воздухе! Результат эксперимента, прекращенного за недостатком материала, поверг меня в недоумение. Только сидя перед приветливым огнем печки, я дошел до строго научного объяснения неудачи: очевидно, американцы умеют плеваться дальше нашего. Говорят, у них такой спорт есть: плюются, потом подсчитывают, на сколько ярдов один переплюнул другого.
Давнишний и смешной этот случай на всю жизнь внушил мне известный скептицизм. При рассказах о трудностях меня так и подмывает спросить: "Они настоящие или... по Фаренгейту?"
Так обстоит дело с морозами.
Гнус, как таковой, существует, но могу заверить читателей, что большинство сибиряков ни разу в жизни не надевало накомарников. Они нужны только в непроходимых болотах тайги и тундры.