С одной стороны, многие образованные люди, особенно приобщенные к философии, относились к культу императора с плохо скрываемой иронией, а с другой - само язычество мешало почитанию человекобога стать единственной религией. Ведь даже те, кто приносил жертвы на ее алтарь, чтили наряду с цезарем других богов.
И, наконец, еще в правление "авторов" римского монархического культа Августа и Тиберия - в мир вошла новая духовная сила, радикально отрицавшая поклонение главе государства.
Этой силой было христианство.
Христос и Кесарь
Одной из главных причин почти трехсотлетних гонений на христиан в Римской империи был именно их отказ признать в Кесаре земного бога. В других случаях Рим был склонен проявлять веротерпимость, но здесь компромисс оказался невозможен. От христиан требовали хотя бы формального акта: они могли ограничиться тем, что бросят горсть ладана на жаровню перед алтарем Кесаря. Однако тысячи людей, мужчин, женщин, подростков, предпочли ссылку, тюрьму, пытки и смерть, поскольку для них даже такая, казалось бы, невинная уступка была изменой Христу...
Христиане отнюдь не были анархистами или мятежниками, выдвигавшими свой альтернативный вариант государственного строя. Являясь духовным движением, новая вера не ставила перед собой задачу создавать политические проекты или утопии. Она принимала существующий порядок и законы как позитивную данность. Ведь при всем своем несовершенстве Римская империя унаследовала и развивала греческую идею права, законности. С этим фактом тесно связан завет апостола Павла о "покорности высшим властям". Согласно его учению, сам принцип власти, противостоящей социальному и политическому хаосу, установлен "от Бога".
Но при этом Церковь утверждала и другой принцип, выраженный в словах апостола Петра. Он передан в Книге Деяний учеником ап. Павла, св. Лукою: "Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам". Конкретно речь шла о религиозной сфере, а, следовательно, в этих словах заключалось требование свободы совести.
Кроме того, христианство не отказывалось от своего права нравственной оценки деяний Кесаря. В частности, Апокалипсис изображает тираническую империю, которая введет войну со святыми, в виде чудовища, заимствуя этот образ из ветхозаветной Книги Даниила, первого в истории "манифеста религиозной свободы".
Выступая против обожествления Кесаря, христианство бросало вызов и той тенденции в религиозной психологии, которая состояла из смешанных чувств подчинения и страха, восторга и жажды сильной руки, преклонения перед мощью капризного Властелина, произвольно карающего и милующего, перед небесным Деспотом, образ которого легко сливался с образами земных носителей власти.
Лик Вечности, открывшийся в Иисусе Назарянине, свободен от подобных черт. Меньше всего в нем можно видеть проекцию затаенных желаний, питающих культ земного могущества.
Еще пророки Ветхого Завета, возвысившись над соблазном "божественного деспотизма", предсказывали, что Избавитель придет на землю без традиционных атрибутов земного властелина. И действительно, в Евангелии нет того, что подавляло бы свободу человеческого выбора и решения. Христос рождается и живет среди бедняков, незнатных, презираемых людей. Его ученики не элита, а простые, рядовые люди. Он не совершает ни одного чуда с целью доказать Свою власть. Он не имеет послушного войска, как Мухаммед, не совершает насилия над душами. Его не поддерживают ни религиозные, ни светские авторитеты. Он проходит по земле не как триумфатор, а как человек отверженный, гонимый, окруженный стеной непонимания. Он познает горечь предательства, клевету, осуждение.
Умирает не как Будда, в преклонных годах среди верных друзей, а в расцвете лет, как последний преступник, на позорном столбе, под улюлюканье черни, оставленный всеми. И даже после таинственных пасхальных событий Он не является Своим врагам для того, чтобы сломить их волю, заставить поверить в Себя
Пусть в какие-то моменты Христос бывает суров и даже грозен, Он всегда оберегает человеческую свободу, ищет не рабов, а сынов. В Евангелии нет давящих аргументов, которые парализуют волю, будь то неопровержимые чудесные феномены или неоспоримые доводы логики. Это отчетливо сознавал апостол Павел, когда говорил: "В Иудеи требуют чудес, и эллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для иудеев соблазн, а для эллинов безумие, для самих же призванных, иудеев и эллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость".
Недаром Данте говорил, что величайшим чудом христианства явилось то, что оно завоевало мир без чудес. Как и служение Иисусово, проповедь Его учеников стала зовом духовной свободы, обращенным к свободной совести людей. "К свободе призваны вы, братья!", - восклицает Павел. Апостолы шли покорять землю, не опираясь ни на какую внешнюю силу, дав тем самым идеальный образец для всех последующих христианских поколений. И этот евангельский, апостольский идеал не могут затмить никакие измены ему, не раз случавшиеся в ходе истории.
"Христианская империя"
В начале IV века мировая Римская держава переменила тактику борьбы с христианством. Она признала его и даже сделала государственной религией, но при этом незаметно подчинила себе. Начинался во многом трагический для Церкви период, который принято называть "константиновским", когда политическая власть осуществляла свои цели, ссылаясь на Имя Христа и Его Церковь.
В свете Евангелия сами идеи "государственной религии" и "христианского государства" представляются весьма сомнительными и спорными. Любое государство, даже с самым совершенным строем, все же есть орган насилия, которое трудно совместить с духом христианской свободы.
В язычестве общественный порядок обычно воспринимался как часть порядка космического. Государство и религия были просто различными аспектами мирового строя. Христианство, напротив, отделяло свою собственную духовную, "Божию" сферу от сферы "Кесаревой". В такой поляризации уже содержались предпосылки отделения Церкви от государства, хотя эту формулу тогда еще не употребляли. Когда же императоры приковали Церковь к своей колеснице, стало совершаться насилие над духом, которое вело к религиозно-политическому диктату, к "христианским" гонениям против инакомыслящих...
Как же могла религия любви оказаться в такой роли?
Любая империя стремится к удобной для властей моноидеологической структуре общества. На исходе Древнего мира и в Средние века средством для укрепления "единомыслия" стала государственная религия. Цари, короли, князья и правители нередко прибегали к насильственной христианизации, к репрессивному утверждению конфессионального единства, Так, если император был арианином, он гнал православных, если был православным, то преследовал ариан. Фальшивый, хотя исторически, быть может, неизбежный, союз Церкви и Кесаря наносил Церкви огромный нравственный урон. Подчиняясь стилю светской политики, церковное руководство постепенно усваивало ее тактику и методы, превращало Церковь, особенно на средневековом Западе, в подобие государства.
Однако, как это бывало еще в Ветхом Завете, когда пророки обличали власть имущих, в истории Церкви всегда находились силы, которые сохраняли верность Евангелию и противились вторжению Кесаря в духовную жизнь. Напомним хотя бы о протестах св. Амвросия Медиоланского и св. Иоанна Златоуста, о твердости папы Мартина и св.