– Думаешь?
– Мне историю хорошо преподавали. При Каннах сражались армии общей численностью больше сотни тысяч человек, а после Рима такую армию собрать и, главное, снабжать научились только в Новом времени. В средневековье армия численностью в две тысячи уже считалась громадной. Я не беру Восток, там были свои особенности, Рим же все-таки западно-европейская цивилизация. А бани, канализация? Какое население Рима было в момент его расцвета? В каком веке население городов стали достигать той же численности? При этом Рим хоть и был крупнейшим городом того времени, но все же далеко не единственным в империи городом, чье население приближалось к миллиону. Или дороги. Римские дороги служат до сих пор, даже спустя две тысячи лет. Интересно, знаменитые германские автобаны можно будет использовать через две тысячи лет, если за ними не ухаживать? И когда появились первые дороги, близкие по качеству к римским.
– Я не совсем понимаю, что ты хочешь мне сказать этой лекцией? – озадачился Александр Петрович.
– То, что все это реальные достижения, которые существовали столетия, а рассыпались они за мгновение по историческим меркам. Слишком сложные были для средневековья, а я ведь туда и отправляюсь. Я многу многое привнести: дороги, чертежи канализации ну и много еще чего, но если люди это не примут, то все это умрет вместе со мной и разрушится. Монголы создали уникальную военную организацию и систему снабжению. Их логистика опередила время на столетия. Ну и что? Приблизиться к чему-то подобному люди смогли только в девятнадцатом веке, а до совершенства довели американцы во время второй мировой войны. Они и войну с Японией выиграли не солдатами, а логистикой, уникальный, кстати, случай. Им реально есть чем гордиться.
– Хм… такое я еще не слышал.
– Это из нашего вечного спора с историком, – хмыкнул мальчик и даже потерял свое внешнее равнодушие, слегка оживившись. – Ведь если говорить откровенно, то японцы как солдаты превосходили американцев, и даже их оружие первоначально было лучше американского. После же Перл-Харбора численность японского флота тоже превзошла американский. На стороне Америки была производственная мощь, но что бы она заработала – нужно было время и время надо было выигрывать теми силами, что были. И американцы с этим с блеском справились. Не мужеством солдат, а отлаженной системой снабжения и профессионализмом инженеров, разработавших систему возведения баз на островах в максимально сжатые сроки. В результате американский флот, уступая в численности не только японскому, но и английскому, проводил в море больше времени, чем и тот и другой, что компенсировало малое количество. И это не позволило Японии в полной мере реализовать свои сильные стороны. Кстати, я бы на месте Японцев планировал бы не толкьо налет, но и захват гавайских островов.
– Они не хотели вести полномасштабную войну.
– Если планируешь нападение на военную базу другого государства – трудно рассчитывать, что войны удастся избежать. В случае же захвата Гавайев у них на руках был бы козырь для торговли, а американским авианосцам, который были на учения, некуда стало бы возвращаться, пришлось бы идти в другие базы. В любом случае с захвата этих островов американцам намного сложнее стало бы организовывать свои операции на Тихом океане. Впрочем, как говорил историк, это все разговоры с пользу бедных. Имея доступ к рассекреченным материалам той эпохи легко рассуждать о том, как надо было действовать. Разговор-то у нас не об этом. Вот смотрите, тыловая служба Наполеона рассыпалась после того, как он углубился на территорию России практически моментально. Из Москвы он не мог нормально общаться даже с частями, стоящими под Смоленском, а уж про Париж можно вообще молчать. Известие о мятеже в Париже полковника Мале он получил спустя какое время? А монголы умудрились в гораздо худших условиях наладить отличное почтовое сообщение с самыми удаленными уголками своей империи. И расстояния, на которые ехали их курьеры были много больше того, на которое приходилось отправлять курьеров Наполеону.
– Монголам не мешали партизаны.
– Думаете? Ну пусть так. А какие партизаны мешали французам в 1805 году? Ведь если бы осуществился план Кутузова, то французы уже тогда бы вынуждены были есть собственные сапоги, а не после отступления из Москвы. Наполеона спасло только горячее желание императора Александра дать генеральное сражение. Оно ведь приносит больше славы в случае победы, нежели непонятные и не заметные для общества маневры, на которых настаивал Кутузов. Они вели к победе, но не приносили славы, а императорам нужны была слава, вот и получили Аустерлиц.
– Похоже, ты хорошо изучил историю. С тобой трудно спорить, да и, честно говоря, я не владею настолько материалом. Так ты думаешь, что любые твои идеи и новшества, если они не ко времени, будут отвернуты?
– Скорее просто забыты на время. Если же мои новшества все же найдут дорогу, скорее всего окажется, что я просто ненамного опережу кого-нибудь, вот и всё. Александр Петрович, ну честное слово, я не собираюсь вести никакой прогрессорской деятельности. И не собираюсь что-то внедрять только ради того, чтобы внедрить.
– Что же, тогда ты хочешь, отправляясь в чужой мир?
Мальчик замолчал. Полковник терпеливо ждал, сожалея, что из-за шлема защитного комбинезона он не может видеть его лица. Когда же он уже хотел переспросить, Володя ответил:
– Начать жизнь заново.
– Думаешь, здесь это не удастся?
– Здесь? Здесь у меня не получается убежать от моих кошмаров.
Александр Петрович замолчал и встревожено глянул на мальчика, не найдя, что ответить. Даже изучая своего подопечного на протяжении трех лет, тот, порой, умудрялся ставить его в тупик. Иногда ему чудилось, что он разговаривает не с тринадцатилетним мальчишкой, а с умудренным жизнью стариком. Хотя… если вспомнить его жизнь, разве это удивительно? Разве после пережитого им можно удивляться, что мальчик никогда не смеется, а только чуть улыбается? Никогда не шалил и не безобразничал. Всегда серьезный и спокойный, оставаясь таким даже в момент серьезной опасности. Полковник вспомнил рассказ Леонида, вернувшегося из очередного учебного похода. Он тогда молча оттащил его в сторону и долго молчал. Александр Петрович чуть не ушел.
– Скажи, у этого мальчишки нервы вообще есть? – вдруг задал он вопрос. – Он действительно человек?
– Ты к чему ведешь? – удивился Александр.
– К чему? Сегодня был учебный штурм одной горы. Высота не то, чтобы большая, но склон отвесный. Володя не совсем правильно закрепился, а куратор просмотрел… растяпа, разговор у меня с ним еще не закончился… но ладно. Короче, крепление вылетело, и мальчик рухнул. Каким образом сумел он ухватиться за камень, до сих пор не пойму, перепугал всех. А он висит над пропастью на одной руке и даже не трепыхается и не дергается. Я наверх, выглядываю с вершины. Мальчик поднимает голову и смотрит на меня… не поверишь, но он был совершенно спокойный. Никакой паники, ничего… хотя нет… вот сейчас я думаю… он был скорее равнодушен. Знаешь, словно ему совершенно все равно, что с ним будет. Так вот, поднимает голову и совершенно спокойно спрашивает: «Что мне делать, товарищ майор». Я сам напуган, думал уже все, убьется парень, а он… Ну я ему кричу держись мол, сейчас вытащим, а он словно робот какой, держусь, говорит. Тут ребята притащили страховочный трос и скинули его. Когда вытащили мальчика, тот просто отряхнулся и пошел смотреть вырванное крепление, я за ним. А Володя словно и не висел минуту назад над обрывом, совершенно обыденно спрашивает: «Скажите, что я сделал не так?» Представляешь?
Александр Петрович развернулся и бросился в комнату, ворвался и замер: мальчик лежал на кровати, заложив руки за голову. На шум открывшейся двери он чуть приподнялся, узнал куратора и снова лег.
– Дядя Саш, – вдруг заговорил он. – Я сегодня так испугался…
Вот сейчас Александр Петрович и задавал себе вопрос, кто же из этих двух мальчишек настоящий? Тот, кто оставался равнодушным, вися над обрывом на одной руке, а потом хладнокровно анализирующей свои ошибки, или тот, который таким же равнодушным и спокойным голосом признавался в том, что «сегодня сильно испугался»?
– Знаешь, а проект, наверное, закроют. До тех пор, пока не научатся людей возвращать.
– Почему?
– Наверное, все-таки потому, что никакие научные данные не стоят таких жертв. Взрослых не пошлешь, я тебе говорил про возможности перехода. По тем данным, которые пересылали перешедшие можно сделать вывод, что чем старше человек, совершивший переход – тем больше у него начинается проблем со здоровьем.
– Да, мне уже говорили и сказали обратить внимание на собственное здоровье после перехода. Видели этот автоматизированный модуль диагностики?
– Видел. Говорят, разработку отдают в гражданские госпитали, хотя и не такой миниатюрный. Видишь, какая-то польза от нашего проекта все же есть – когда еще нашли бы средства и ученых для разработки такого диагноста? И это только одна из новинок, которая появилась благодаря проекту.
– Александр Петрович, я ж не спорю…
– «Окно» стабилизировалось, – подошел один из ученых. – Сейчас проведем один тест, и если все будет хорошо, можно будет совершить переход.
Володя поднялся, но все же снова обернулся.
– Но все же, почему закрывают?
– Потому, что отправлять можно людей только не старше семнадцати лет. Восемнадцать уже предел. Размер же «окна» ты видишь и сам. – Александр Петрович кивнул на узкий кусок «трубы» торчащий из агрегата. – Шире его сделать невозможно, максимальная масса переноса тоже не сильно велика – пятьдесят пять килограмм. Таким образом единственные подходящие кандидаты на переход…
– …дети примерно моего возраста.
– Увы… младше. Это ты у нас такой доходяга, что всё еще можешь совершить переход в тринадцать лет. Одиннадцать-двенадцать – предел для обычных людей. Использовать же детей такого возраста…
– А моего можно?
– Да и твоего нельзя, – вздохнул Александр Петрович. – Знал бы ты, сколько раз я уже жалел, что втянул тебя в это. Если бы ты хоть раз хоть на мгновение заколебался в своем решении, никуда бы не отпустил. Сейчас же… ну что могу сказать… Удачи, Володя.
Мальчик кивнул и стал неторопливо снимать защитный комбинезон.
– Мог бы и раньше снять, – заметил ученый. – Его тебя заставили надеть, чтобы сюда дойти, а мы носим, что бы наших микробов тебе не передать. Комната же основательно продезинфицирована.
Володя на миг замер. Александр Петрович и сам хотел бы высказать кое-что этим умникам, но благоразумно промолчал. Мальчик тоже удержался.
– Я не знаю здешних правил и мне об этом не говорили, – нейтрально заметил мальчик.
– Да? Странно, – удивился ученый. – Ну давай, переодевайся.
Мальчик быстро избавился от костюма и остался в комбинезоне военной окраски.
– Оружие. – Александр Петрович кивнул на стол, на котором лежали два пистолета. Мальчик подошел к ним и привычно проверил оба, посмотрел заряжены ли и спрятал их в кобуры на поясе за спиной. Попрыгал, проверяя не выпадают ли.