– Нулевой. Вхождение вируса в клетку состоялось, но при этом ее характеристики остались фактически неизменными. И концентрация антигенов в растворе не изменилась. – Фишборн сделал глоток кофе. – Образец до сих пор сохранился… Вирус просматривается, а антитела – нет.
– Ваше объяснение?
– Вирус-спутник. К ослаблению иммунной системы он не имеет никакого отношения. А так называемые СП ИД-заболевания имеют более простую природу. К примеру, нарушения химических реакций в клетках иммунной системы. Недостаточная выработка катализатора, избыток ингибитора, слабая сепарация вещества на оболочках… Насколько мне известно, под этим углом проблему еще никто не рассматривал.
– Вы упоминали об избирательности, – напомнил Брукхеймер.
– И это тоже. Я посмотрел статистические данные. Выходит, что девяносто процентов заболевших СПИДом – наркоманы-гомосексуалисты в возрасте от двадцати до сорока лет. Для эпидемии картина довольно странная. Кстати, вы помните смерть главного статистика США в прошлом году?
– Да. Ограбление, по-моему…
– Это официальное заключение.
– Вы с ним не согласны?
– Противопоставить данные собственного расследования я, как вы понимаете, не могу. У меня их просто нет. Но логически разобраться я пытался. Все дело в том, что буквально за месяц до его смерти я получил предварительный вариант его ежегодного отчета Конгрессу. Он просил меня дать уточненные данные по нескольким параграфам. Отчет я ксерокопировал, данные отослал и занялся своими делами… Когда же его убили, я сравнил черновой вариант доклада с опубликованным, – Фишборн сделал эффектную паузу.
– Ну и?
– В разделе, посвященном СПИДу, исчезли три таблицы.
– Но сам раздел остался?
– Да.
– Таблицы могли быть трансформированы в другие схемы. Так часто бывает, – Брукхеймер собаку съел на подготовке и оформлении документации.
– Не могли.
– Почему?
– Объясняю – Лоуренс победно улыбнулся. – Таблица номер один – статистическая подборка по национально-этническим группам, номер два – по заболевшим и незаболевшим партнерам инфицированных, номер три – результаты применения «а-зэ-тэ» [АЗТ (AZT) – препарат, применяемый для «лечения СПИДа». Крайне токсичен, его позитивное влияние на ВИЧ сомнительно. Фактически он убивает все клетки подряд] в свете эффективности препарата.
– Почему кроме вас никто не обратил на это внимания?
– Черновые варианты отчетов отправляются обратно. Копировать их не разрешено.
– Но вы все же скопировали.
– Это случайность. Мне в помещение на неделю занесли два ксерокса. Что-то там меняли в оборудовании четвертого этажа. И использовали второй блок моей лаборатории под временное хранилище, – с наивным выражением лица объяснил Лоуренс.
Брукхеймер покачал головой. В случайности, связанные с сующим повсюду свой длинный нос Фишборном, он не верил. Если бы доктору не поставили в лабораторию ксероксы, тот бы не поленился и снял бы копии в другом месте.
– Таблицы сильно разнились с сутью отчета?
– Еще бы! По ним выходило, что наши методики диагностики и лечения никуда не годятся. Из пятнадцати тысяч обследованных женщин, которые живут с инфицированными мужьями без предохранения, не заразилось ни одной. Больные, к которым применяется АЗТ, живут меньше тех, кто вообще не лечится. В окончательном варианте документа этих данных нет.
– И именно поэтому произошло убийство?
– У меня нет другого объяснения, – вздохнул Фишборн. – Прибыли от истерии относительно СПИДа исчисляются миллиардами. А убивают и за значительно меньшие суммы. Да вы сами вспомните недавнюю историю с альфа-фета-протеи-нами.
– Она закончена… – невесело констатировал Брукхеймер.
– Как сказать. Я думаю, что производство свернуто, а все те, кто имел к этому непосредственное отношение, ликвидированы. Хотя не исключено, что эксперименты будут продолжены в другом месте.
– Поставки в наш институт прекратились. Кригмайер закрыл программу.
– Немудрено. Скандал ему не нужен, – Лоуренс хитро прищурился.
– Вы что-то знаете.
– Ага… Точнее, пока не знаю, но надеюсь узнать.
– Мы же договаривались, что вы меня будете информировать относительно своих шагов в этом деле, – вежливо напомнил Брукхеймер.
– Безусловно. Ничего кардинального я еще не делал, только разместил в Интернете свои домен по альфа-протеинам. – Фишборн погасил сигару. – Дал несколько открытых статей по этому вопросу, изложил пару гипотез… Ну и оплатил размещение ссылок на других сайтах. Теперь ко мне захаживает по десятку посетителей в день. Некоторые оставляют сообщения. Вот и все.
– Какого рода сообщения?
– Ничего необычного. Вялотекущая дискуссия. Я стараюсь ответить всем.
– А в чем смысл такого домена?
– В оформлении. С правого края картинки я дал протеиновую цепочку с нашего образца. Кто в курсе дела – намек поймет.
– Если зайдет на ваши страницы…
– Другого выхода все равно нет. А тут есть шанс. Пусть даже минимальный.
– Логично, – Брукхеймер отставил пустую тарелочку и вытер губы.
– Надо подождать. Рано или поздно сработает, я в этом уверен.
– Возможно, вы правы…
***
Обеденный перерыв бывает у всех, и террористы не стали исключением. К половине второго три четверти из них собрались в полукруглом зале, уселись за раскладные столы и приступили к трапезе.
Успевший поспать четыре часа Влад выглянул сквозь амбразуру в стене.
«Со жрачкой у них все в порядке… Тушенка, галеты, салаты, в качестве гарнира – макароны. С голоду не сдохнут. А у меня только шоколад, орехи и витамины. Так недолго и язву заработать. Нервы к тому же… Однако пищевые припасы с собой таскать слишком накладно. Мне мобильность требуется. Итак, что мы имеем?..» Бетонная стена, за которой схоронился Рокотов, имела в толщину сантиметров тридцать. Амбразура была узкой, так что свет от висящих под потолком ламп в боковой коридорчик практически не проникал, и биолог не боялся, что его кто-нибудь заметит. Он удобно расположился на толстой трубе и приготовился к длительному ожиданию. А заодно рассматривал террористов и прикидывал, что от кого следует ожидать.
Как он и предполагал, коллектив подобрался интернациональный.
За отдельным столиком в дальнем углу зала уселись семеро кавказцев. Им принесли закопченный чан с каким-то варевом и стопку лепешек. Мужчина с вытянутым лицом и жидкой кустистой бородкой сказал несколько фраз, и кавказцы принялись за еду.
По центру вдоль сдвинутых столов уместились славяне в количестве двух десятков человек. Они резали сало и лук, отхватывали от здоровенного окорока ломти ветчины и перебрасывались веселыми репликами. Не обошлось и без спиртного. По кругу была пущена бутыль с мутной самогонкой, каждый налил себе в кружку граммов по сто пятьдесят.
Ближе всех к притаившемуся за стеной Владиславу сидели пятеро чистеньких и невозмутимых блондинов в отглаженной полувоенной форме. Прибалты. У всех пятерых сложенные в блин кепочки были аккуратно заправлены под погоны на левом плече. Как и положено при приеме пищи. Прибалты ели молча и сосредоточенно, будто сидели в кафе где-нибудь на юрмальском побережье. Нож в правой руке, вилка в левой, за отворот куртки заправлена салфетка.
У Рокотова потекли слюнки.
Наконец террористы поели и убрали со столов, сбросив одноразовую посуду в черные пластиковые мешки. Чан один из кавказцев уволок в боковой проход, где, как понял Влад, находилась кухня.
«Расходятся… Ну, и что я увидел? Салаты с добавкой они сожрали. Сие плюс. Что еще? Пожалуй, две вещи… Первая – с дисциплиной у славянской части группы так себе. Раз они в открытую пьют, пусть даже немного, то реакция у них слегка заторможена. По всей видимости, славяне используются для патрулирования территории и в качестве грубой рабочей силы. Да-а, измельчали террористы, измельчали… И второе ~ группа разделена по национальному признаку. Минимум на три подгруппы. Славяне, кавказяки и прибалты. Кстати, есть еще поляк и, возможно, не один. Его мы пока отнесем к прибалтам. Типа европейцы. Что же отсюда следует? – Рокотов еще раз внимательно, метр за метром, осмотрел зал. – Черт его знает… Полученную информацию надо как-то использовать, столкнуть их лбами внутри коллектива. С албанцами у меня такое вышло с помощью денег. Вариант хороший, но упирается в отсутствие необходимой суммы…» Деньги у Влада были, но немного. Две пачки по десять тысяч долларов, прихваченные с собой на непредвиденные расходы. Однако разбрасывать их по территории подземной базы он не собирался.
«Надо вызвать у них недоверие друг к другу, замешанное на национальных нюансах. Привязать, что ли, к одному из мусульман кусок сала? Но у меня сала нет, к тому же придется для этого жертву отлавливать и глушить. Не пойдет… Проще задавить попавшего ко мне в руки, чем глупостями заниматься. А что, если начать избирательно мочить представителей только одной национальности? Не трогая других. В принципе, мысль интересная. Может сработать. Но не обязательно. Блин, как же их поссорить?» В зале остались трое – двое совсем молоденьких парней и кряжистый мужчина лет сорока с пышными казацкими усами. Мужчина что-то рассказывал, размахивая зажатым в правой руке пучком зеленого лука, юноши внимали.
Целиком произносимые фразы были не слышны. В коридорчик прорывались только отдельные слова, да и то только тогда, когда мужчина повышал голос. «Казак» говорил по-украински, обильно уснащая свою речь русским матом.
«Националист-западенец, – решил биолог, – знаю я таких…» Со львовскими патриотами Рокотов сталкивался не раз. Особенно ему запомнился кадр, который, прочитав на заборе надпись «Бей жидов – спасай Россию!», долго чесал грязной пятерней в затылке и затем изрек: «Лозунг гарный, цель погана…» Но с кого-то надо было начинать.
Влад подобрался к соседней амбразуре. Отсюда открывался вид на два выхода из зала.
«Что ж, если кто-нибудь из них отправится налево, то выйдет точно мне в руки. Будем надеяться, долго они не просидят. Троих завалить трудно, а вот с двумя справлюсь. Не впервой…» Рокотов погладил холодную сталь боевого посоха и выбрал место засады в тени выступа стены на пересечении коридора с основным тоннелем.
***
Московский мэр довольно кивнул и провел пухлым пальчиком по подписанному собеседником безликому чеку на предъявителя.
– И еще, – эмиссар церкви сайентологии сделал вид, что мнется и не знает, как выразить следующую просьбу, – возникли некоторые сложности…
Прудков спрятал чек «Дойче Банка» на триста тысяч марок во внутренний карман пиджака и изобразил на лице озабоченное внимание. Его пресс-секретарь, сутулый кореец по фамилии Ким, уловил перемену в настроении шефа и также нахмурил жиденькие бровки.
– Излагайте, – столичный градоначальник повелительно махнул ладошкой.
– Есть сведения, что в ближайшие дни нас могут посетить представители налоговой полиции. С проверкой. Вы сами понимаете, что нам бы не хотелось прерывать работу, однако обстоятельства… – сайентолог выражался витиевато, чем иногда сильно раздражал недалекого Прудкова, с трудом продиравшегося сквозь нагромождения придаточных предложений. – И к тому же информационные службы к нам совершенно не лояльны.
Мэр строго посмотрел на Кима.
– Что это значит?
– На нашем канале все в порядке, – поспешно отрапортовал пресс-секретарь, – наш гость, вероятно, имеет в виду ОРТ и РТР.
– Это так, – согласился сайентолог, – началась натуральная атака.
– Подавайте в суд, – предложил Прудков, – решение в вашу пользу будет обеспечено.
Ким важно склонил голову. Большинство судей столицы сидели на подкорме у мэрии и сложностей с вынесением нужных приговоров не возникало. Строптивых или недостаточно понятливых служителей Фемиды всеми силами выжимали из системы. Пару раз даже пришлось организовывать нападения на упертых судей, посмевших пойти поперек воли московского Хозяина, и отправлять «наглецов» на больничную койку.