Через минуту к ней присоединись ее верные мушкетеры.
– Вы нашли их, миледи? – шепотом спросил Уолтер.
– Нет, – с досадой ответила Амалия. – Жаль, что пришлось напрасно побеспокоить славного священника. Идемте, господа!
Кристиан в последний раз оглянулся на царящий под сводами полумрак, в котором были видны редкие горящие свечи, и вздохнул. В церкви его всегда посещали мысли, которыми он ни с кем не делился в обычной жизни, и на душе становилось светло и грустно одновременно. Прежде чем уйти, он приблизился к чаше со святой водой и окунул в нее пальцы.
В следующее мгновение цветной солнечный луч прорезал витражи и упал на стену. Кристиан де Ламбер поднял глаза – и замер.
Из стены над чашей со святой водой выступал очаровательный пухлощекий ангел. Он смотрел прямо на Кристиана.
Глава 29
Обретение аквилона
– Ваше преосвященство, господа мушкетеры, я нашел!
– Что?
– Где?
– Как?
– Ангел!
– Кристиан! Я же осмотрела всю церковь!
– Над чашей со святой водой, Амалия Константиновна… Возле самого входа! Там темный угол, ангел едва выступает из камня… Я тоже увидел его, только когда на него упал свет!
– Так… – Пауза. – Уолтер! Мэй!
– Мы здесь!
– Срочно отвлеките священника, чтобы он нам не помешал.
– Но как, миледи?
– Уолтер, вы что, ребенок? Честное слово… Спросите у него… да, как он относится к пожертвованиям для церкви. Кристиан! Идем!
Священник еще не успел удалиться, когда на него с двух сторон налетели архитектор и его спутница. Спутница взяла священника под руку и увлекла в сторону алтаря.
– У вас очень милая церковь! – объявила она, хлопая ресницами. – И такой очаровательный стиль… кажется, романский?
– Готический! – важно поправил ее Уолтер. – Кстати, мсье… Как вы относитесь к пожертвованиям?
Священник набрал воздуху в грудь и принялся перечислять насущные нужды. Нужд накопилось много, и подробное их разъяснение заняло бы никак не меньше четверти часа.
Воспользовавшись передышкой, Кристиан и Амалия стали простукивать стену над ангелом. Обнаружилась пустота, но как до нее добраться, совершенно непонятно. С виду стена казалась совершенно глухой и состоящей из цельного камня.
Амалия и граф стали нажимать на все выступы на стене, рассчитывая, что где-то скрывается потайной рычаг. Внезапно раздался легкий щелчок, и в камне открылась небольшая щель. Засунув туда руку, Амалия обнаружила внутри пачку листков, свернутых трубкой и завернутых в кусок непромокаемой ткани.
– Это он? – спросил Кристиан в нетерпении. – Аквилон?
Амалия сорвала ткань и развернула листки. Аккуратно перерисованные наброски. Чертежи летательного аппарата с крыльями, до странности напоминающими крылья летучей мыши… Элементы системы управления…
Щелк!
– Я так и знал, госпожа баронесса, – проговорил в нескольких шагах от нее вальяжный голос по-немецки. – А теперь будьте так любезны, отдайте аквилон мне.
Помрачнев, Амалия обернулась и увидела улыбающегося Генриха, который держал на мушке графа де Ламбера.
– Нет-нет, – опередив ее намерение, быстро проговорил агент, – никаких резких движений, иначе я прострелю вашему другу голову. Чертежи, сударыня, и тогда никто не пострадает.
– Эти чертежи, – сказала Амалия, – принадлежат Франции.
Генрих усмехнулся.
– И именно поэтому, наверное, я вижу здесь именно вас, а не полковника Лорана, к примеру, – парировал он. – Отдайте мне чертежи, и разойдемся с миром.
Священник, который как раз описывал Уолтеру и Мэй историю одного из подкидышей, которого нашли под дверями церкви, обернулся и увидел возле дверей господина с револьвером, который угрожал друзьям архитектора.
– Что происходит? – вырвалось у священника. – Мсье, это божий храм! Как вы смеете!
Лицо Генриха дернулось. Амалия поняла, что агент на взводе и вот-вот выстрелит.
– Берите и убирайтесь, – сказала она, протягивая ему чертежи. – Святой отец! Стойте там, где стоите! Пусть он уйдет!
– Премного благодарен, – ответил Генрих, забирая чертежи.
И рукой с чертежами (в другой он по-прежнему держал револьвер) ухитрился даже притронуться к шляпе на прощание, подлец.
Слегка прихрамывая и пятясь спиной, вышел.
– Вы отдали ему чертежи! – простонал Кристиан. – Что вы наделали!
Амалия села на скамью, незаметно протерла глаза и зевнула. Этой ночью ей так и не удалось уснуть.
«Как же я устала… Не заметила ангела, вовремя не учуяла этого мерзавца… Это все усталость. Ну и пусть».
– Надо звать полицию! – возмутился молодой священник. – Это какой-то сумасшедший!
– Никого не надо звать, поверьте мне, – отозвалась Амалия. – Он ушел, ну и… пусть.
– Миледи! – К ней подбежала Мэй. – Что нам делать? У нас же есть автомобиль! Мы можем догнать его!
Амалия прислушалась.
– Бесполезно, – сказала она с загадочной улыбкой. В следующее мгновение дверь церкви со скрипом повернулась на петлях, и на пороге возник комиссар Папийон.
– Вы все-таки ослушались меня, сударыня, – проговорил он укоризненно, качая головой.
– Вы его взяли? – спросила Амалия, ничуть не удивленная его появлением. – Между прочим, чертежи Пено тоже украл он. Кстати, кто из ваших людей сегодня весь день следовал за нами в лохмотьях? Уж не полковник ли Лоран?
Папийон насупился.
– Не знаю, с чего вы взяли…
Амалия прищурилась.
– Передайте ему, что когда нищий берет, к примеру, на улице Фортюни фиакр и сует кучеру золотой, это выглядит странно. Мои друзья, может быть, и не заметили, зато я отлично все видела.
– Хотите сказать, – проворчал Папийон, – что вы позволили нам следить за собой?
– Я полагала, это будет нелишне, – призналась Амалия. – Честно говоря, я опасалась не Генриха, а Оберштейна. Этот негодяй куда опаснее.
– Можете не волноваться, – отозвался Папийон. – По нашим данным, Оберштейн уже покинул Францию. – Он сунул руку в карман. – Позвольте вернуть вам эту маленькую вещицу, госпожа баронесса. Ночью вы обронили ее, когда искали… кхм… на улице коробку из-под кольца.
И он протянул Амалии сверкающий бриллиантами браслет.
– Ах, вот он где, – протянула Амалия, улыбаясь. – Бедная Мэй так убивалась, не понимая, где могла его потерять. А почему вы не сразу вспомнили о коробке?
– Все эти дни, – доверительно признался комиссар, – меня рвали на части. Кроме того, полковник Лоран жаждал отыскать кольцо во что бы то ни стало. Когда Норвэн и агент боролись, кольцо упало в колодец, и его унесло водой. Вы не представляете, через что прошли мои люди, прежде чем сумели его достать. Однако я сразу понял, что кольцо только для отвода глаз. Но пока Норвэн пришел в себя, да врачи разрешили с ним говорить… Правда, он тоже не сразу вспомнил про коробку.
– А Ницца? – спросила Амалия. – Почему Моннере ездил в Ниццу?
– Дело было так. Началось с того, что мсье Адер, по натуре человек крайне внимательный, заметил, что его бумаги лежат не так, как он их оставил. Он осмотрел их, понял, что с них снимали копии, и сразу же вызвал нас. Так как подозреваемых было много, мы поделили их между собой. А Моннере сразу же начал подозревать Малле – и из-за показаний свидетеля, который видел старика возле кабинета, и потому, что тот был чертежником, и еще потому, что все его сбережения растаяли во время Панамского скандала. Моннере стал следить за стариком, тот занервничал и, переходя улицу, попал под колеса. Когда его отвезли в больницу, Моннере явился туда и потребовал его вещи. Там было среди прочего письмо в Ниццу до востребования, написанное так, что можно было подозревать все что угодно, и закладная квитанция на кольцо. Моннере решил, что письмо – шифр, и помчался в Ниццу, никого не предупредив. В поезде на него напал Оберштейн, как вы и говорили. Нам вскоре стало известно, куда Моннере уехал, как и то, что до Ниццы он не добрался, и мы сразу же начали поиски. На насыпи нашли тело, пальто, чемодан, сумку – короче, все вещи. Но квитанцию не нашли… зато там лежала ваша перчатка, госпожа баронесса. Только я ни минуты не верил, что это могли сделать вы.
– Почему? – быстро спросил Кристиан.
– Гм, – сказал Папийон, задумчиво глядя на витражи, – в принципе, вполне допустимо, что госпожа баронесса могла прикончить моего коллегу. Но терять такие важные улики на месте преступления – явно не ее почерк.
Амалия улыбнулась.
– Просто те, кто выбросил тело из поезда, так же поступили и с вещами, которые были в купе, – сказала она. – Оберштейн тщательно продумал инсценировку: труп на диване или на полу, рядом моя перчатка. Не знаю как, но Моннере перед смертью обманул его и указал неверный след. Потом люди, которые избавлялись от тела, не заметили квитанцию, и она упала куда-то – может быть, за диван или за столик. Но ее нашел Луи Норвэн, когда убирал купе, как обычно. Он увидел, что в квитанции указано недорогое украшение, и решил как-нибудь заглянуть в ломбард. Потом его начала интересовать суета вокруг десятого купе, и он зашел в ломбард, когда за ним следили мои друзья.
– Вы говорите – люди, которые избавлялись от тела, – заметил Папийон, который слушал Амалию чрезвычайно внимательно. – Вы уже знаете, кто это?
– Знаю. Но для полноты картины мне необходимо понять, кто был их сообщницей. Кстати, что там с убийством Жоржетты Бриоль? Вы уже арестовали ее друга-фальшивомонетчика?
– Да, Депре мне телеграфировал. Но Руссело категорически отрицает, что убивал ее. И к тому же, похоже, у него алиби. Впрочем, вопрос, действительно ли это алиби или его друзья свидетельствуют в его пользу, чтобы он не угодил на гильотину. Между прочим, Руссело уверяет, что ни за что не стал бы трогать Жоржетту, что она любила только его, а те, с кем она была ради денег, ничего не значили. Он был уверен, что они станут жить вместе, как только он выйдет из тюрьмы, и был удивлен, что она как раз в это время уехала из Парижа. Он поехал за ней в Ниццу, там его и арестовали.
– И последний вопрос, – сказала Амалия. – Кому предназначалось письмо в Ницце?
– Внуку Малле, сыну его дочери, которая умерла. Зять Малле был фокусником, а внук странствовал по Европе с труппой циркачей. Из Барселоны он написал деду, что вскоре вернется во Францию и морем прибудет в Ниццу. Тот хотел ответить ему и написал в Ниццу до востребования. В общем, это была самая обычная история, но нас она здорово запутала. Дело в том, что письмо было адресовано Пиге, а, по нашим данным, Оберштейн как-то пользовался фальшивым паспортом на ту же фамилию. Если бы Моннере не торопился пожать все лавры, если бы расспросил хотя бы жену Малле, то понял бы, что к чему. Но он сделал ошибку, а вслед за ним и мы.
– Господин комиссар! – На пороге возник оборванец с военной выправкой. – О, так я и знал, что вы беседуете с вашей старой знакомой. Чего вы ждете? Мы можем ехать!
– Здравствуйте, полковник, – сказала Амалия. – Вы чудесно выглядите!
Однако полковник Лоран был не лыком шит, что и доказал его ответ.
– Вы тоже, сударыня, – язвительно промолвил он, кланяясь. – Наряд горничной вам совершенно не к лицу! Ваше счастье, что месье Папийон поручился за вас и предложил предоставить вам полную свободу действий, потому что, по его словам, чего не отыщете вы, не найдет никто. Но мы не теряли вас из виду, сударыня, ни на минуту!